Свет проклятых звёзд

Эктелион сделал глубокий вдох, потом медленно выдохнул:

— Лорд Финдарато, мой король не присваивал твои идеи, он просто начал их воплощать, не дожидаясь, когда твои братья, наконец, допоют все песни и решат, что пора приняться за строительство.

— Я и весь мой род благодарны ему за помощь, — равнодушно сказал сын Арафинвэ. — Но пусть его менестрель воспевает меня, как великого строителя, наравне с Нолофинвэ, ведь, как и я, ваш лорд не прикасался к топору, пилам, чертежам и другим необходимым для создания дорог и поселений вещам. Ах, да, чуть не забыл! Я и мой род никогда не подстрекал его эльфов к дезертирству. Если он плохой правитель, король Финдарато здесь ни при чём. Пусть также имеет в виду, что мы не двинемся с места, пока не исследуем горы на предмет драгоценных металлов или камней.

— Лорд Финдарато поистине мудр, — поклонился Эктелион, сдерживая ехидство.

— Король Финдарато, — поправила воина Артанис.

— Разумеется, — снова поклонился посланник Нолофинвэ.

Проводив взглядом покидающего пещеры Дома Инголдо Эктелиона, король переглянулся с сестрой и вздохнул:

— А теперь поговорим по существу.

Сделав знак подать подогретого вина, глава новообразованного Дома демонстративно залюбовался кольцом.

— Мы не подключимся к стройке до тех пор, пока наше бездействие не станет предметом прямых обвинений, — беспечно улыбнулся сестре Финдарато. — Да и потом тоже. Попробуем отвести от себя вину. Эльфы Нолофинвэ гибнут, прокладывая дороги, мне их безумно жаль, но своих собратьев жаль многократно сильнее. Уверен, Нолофинвэ не опустится до того, чтобы не подпустить нас к своим постройкам или разобрать перед нами настил. При любых претензиях с его стороны будем откупаться посильной безопасной работой. И… Дорогие мои, никогда, ни при каких условиях не вздумайте величать нашего с Артанис дядю королём.

Посмотрев в глаза Артаресто и увидев тень неодобрения, Инголдо с невинным выражением на лице положил ладонь на руку сына.

— Если настолько уверен в моей неправоте, дорогой наследник, — ласково произнёс молодой владыка, — я позволю тебе прокладывать дорогу вместе с нашими братьями из Второго Дома Нолдор. Или перевозить стройматериалы на плотах, совсем не рискуя упасть в ледяную воду. Ты ведь об этом мечтаешь, сын мой?

Артанис сдержанно улыбнулась, но в душе ликовала: её наивный брат смог настоять на своём перед посланником дяди! За такое стоит поднять тост.

***

Огонь в очаге жарко пылал, но теплее не становилось. Зябко кутаясь в толстую шерстяную накидку, Нолофинвэ, надеясь, что делает это незаметно, наблюдал за охраной: вдруг среди них предатели?! Да нет… Конечно, нет. Но как отделаться от навязчивых мыслей?!

Король ждал прихода Квеннара и его ученика, но все равно внутренне содрогнулся, когда те вошли, и долго вслушивался, не идёт ли кто-то ещё. Это было совершеннейшим безумием, однако Нолофинвэ ничего не мог с собой поделать. Масло в огонь подливала случайно услышанная фраза во время очередных похорон: «Как же всё это допустил наш король?!»

Не Эру, не Валар… Король!

И уже не свалить всю вину на Феанаро, ведь за столько времени, сколько уже прошло во льдах, но не преодолена даже треть пути, и это по самым оптимистичным подсчётам, можно было выстроить небольшой флот и хотя бы кого-то отправить в Средиземье… Катастрофа!

Третий Дом теперь точно не захочет объединения… Кто же признает королем такого владыку… Народ Артанис малочисленный, но если они начнут плести интриги и подбивать Нолдор Нолофинвэ на восстание… Артанис может переманить на свою сторону эльфов, пообещав им прощение Валар, ведь её отец теперь их самый любимый приближённый!

Взяв дрожащими руками горячий бокал и, отчаянно стараясь не проливать, отпив, Нолофинвэ посмотрел на самозабвенно перебирающего струны Аклариквета, потом — на мрачного Турукано, беззаботно-счастливого Глорфиндела и озадаченного Эктелиона, и решил, что паниковать всё же рано. Когда в душах пылает жажда мщения, глаза горят по-особенному. Это пламя ни с чем не перепутать, а, по крайней мере, у ближайших верных взгляды опасения не внушают.

Будущие командиры

Драка была жестокой даже по меркам видавших всякое вояк: совсем ещё маленькие мальчишки рвали друг друга зубами, впивались ногтями, пытались душить и ломать.

Мощный удар кнута мгновенно оборвал рычание и брань, послышался скулёж. Второй удар, третий.

Визжащий от боли клубок распался на четыре окровавленные части, которые с трудом и нежеланием расползлись в разные стороны.

Остальные мальчишки, стоя в стороне, злорадствовали, но боялись даже пикнуть в присутствии старшего.

Орочий военачальник Острый Меч, назначенный командиром над молодняком, который требовалось обучить обращению с волколаками, с ненавистью смерил взглядом нарушителей порядка.

Стегнув кнутом рядом с лицом самого старшего воспитанника, орк оскалился:

— Что скажешь в своё оправдание?

Мальчишка, вытирая разбитой рукой искусанную щёку, задрожал. Об Остром Мече ходили очень страшные слухи, и почему-то они не казались ложью. На уровне инстинкта ощущалось: этот воин способен даже на то, что невозможно представить, и сделает это с радостью.

— Я… — замялся орчонок. — Я больше не буду!

— Он убил моего брата! — закричал с яростью другой мальчишка, вытирая слёзы и придерживая практически оторванное ухо.

— Я случайно! — испугался виновник.

— Врёшь! Ты хотел быть лучшим в метании копий!

— Неправда! — снова бросился в драку третий ребёнок. — Это ты брата убил! А на него сваливаешь!

Четвёртый участник драки лежал неподвижно: удар кнута пришелся точно в висок, кровь растеклась по полу, но никто не спешил что-либо предпринять.

Острый Меч, наблюдая за вновь начинающейся дракой, злорадно улыбнулся. Замахнувшись кнутом, орк одним ударом повалил всех троих мальчишек, а затем, связав им руки, потащил за собой, наблюдая за их поведением.

***

Лестница была длинной и крутой и вела в подземный загон. Здесь находились клети с волколаками, и, хотя большинство пустовало, можно было заметить, что около каждой не брюхатой самки есть щенки.

Орчата задрожали, убийца и брат убитого уже рыдали, понимая, что их кровь, размазанная по лицам и рукам, пробудит неконтролируемую агрессию учуявших запах хищников.

Выведя мальчишек в центр загона, Острый Меч, не потрудившись развязать им руки, нарочито медленно направился к клети с подрощенным щенком, размеры которого, однако, уже были весьма внушительны. Открыв замок, орк хлестнул кнутом зверя, и тот, обезумев от боли и жажды крови, бросился на непокорных воспитанников.

Завязался бой. Волколаки за решётками начали кидаться на железные прутья, вгрызаясь в них, рыча и воя. В центре загона визг смешался с рыком, скулёжем и руганью. Мальчишки, до этого рвавшие плоть друг друга, теперь спасали свои жизни, как могли.

Острый Меч наблюдал. Воин прекрасно понимал: бой неравный, но ему не нужно было доводить дело до конца, орк лишь хотел узнать, чего стоят эти будущие солдаты. И когда названный убийца попытался впиться зубами в глотку волколака, брат убитого, скуля и рыдая, больше не смог продолжать бороться, а его друг наоборот сражался всё отчаяннее, несмотря на множественные раны, полученные по глупости и неосторожности, Острый Меч исхлестал до полусмерти волчонка, затолкал его в клетку и потащил мальчишек, на которых уже начал действовать яд зверя, к лекарям.