Свет проклятых звёзд
Шрифт:
— Глупая девочка, — покачал головой принц. — Давай вернёмся в шатёр, и больше никогда не начнём разговоров о нас.
— Я не обещаю того, чего не смогу выполнить, — процедила Линдиэль, — я не откажусь от тебя.
Астальдо не ответил, подошёл к шатру, галантно отодвинул полог. Оссириандская леди вскинула голову и прошла к сидевшим за столом воинам, лишь слегка задев любимого краем подола, но Финдекано показалось, что его с размаху ударили по коленям плетью.
***
Маэдрос посмотрел на вновь появившегося в кабинете племянника, заметил, как тот с блаженной улыбкой устроился на удобном стуле, и что уже не выглядит измученно-бледным: значит, поел. Одежда,
— Рассказывай, Алмарил, — максимально спокойно произнёс химрингский лорд, взяв чернильницу и бумагу и пододвинув к племяннику. — Вместе решим, что ты напишешь отцу.
— Достаточно одной фразы: твой сын благополучно добрался до Ард-Гален.
— Уверен?
— Да.
— Пиши. Но учти, воин, мне этого недостаточно. — Маэдрос внимательно посмотрел в глаза Алмарила. — Теперь ты мне не только родня, но и часть моей армии.
— Что я могу сказать? — пожал плечами принц, отложив перо. — Я провалил миссию в Белегосте, сбежал на войну…
Алмарил осёкся. Желание спросить дядю о брате разрывало грудь изнутри, но останавливало понимание, что услышать правду в лицо нет сил. Зачем спрашивать и без того очевидную вещь?
— Потом вернулся и понял, — принц отвёл взгляд, — что не хочу действовать по указке отца, потому что… У меня иные планы на жизнь.
Сделав паузу и ожидая вопроса, за что и почему король Таргелиона выгнал сына, оставив его даже без одежды и обуви, надеясь на осуждение родителя и сочувствие к себе, Алмарил вдруг понял — не дождётся, Маэдрос смотрел спокойно, без эмоций, словно думая о чём-то своём.
— И я, — сын Карантира вздохнул, — отец стал давить на меня, я сказал, что отправлюсь на Ард-Гален даже если у меня отберут последнюю рубаху. Он рассмеялся мне в лицо, а потом спросил, чего я жду, почему до сих пор дома. Было ещё холодно, я хотел дождаться тепла, но… Когда отец так сказал, я просто сбросил всё, что на мне было и пошёл прочь. — Алмарил вдруг расхохотался, Маэдрос широко улыбнулся. — Я шёл и кричал, чтобы никто не смел ко мне подходить и помогать, но слуги всё-таки догнали и вручили шерстяное одеяло, сказав, что это не одежда и не в счёт. Я взял и пошёл дальше. Было очень холодно, меня в какой-то момент начало трясти, но я из принципа шёл медленно. Зуб на зуб не попадал! И только когда стал уверен, что меня не видно из дворца, побежал. Долго бежал, несколько дней точно. Согрелся быстро, но в какой-то момент понял, что больше не могу без еды и отдыха. Там был пролесок, я нашёл какое-то гнездо, не помню, как ел и заснул, а потом проснулся от холода и снова побежал.
Взгляд лорда был потрясающе красноречивым, Алмарил почувствовал заливающую лицо краску.
— Потом я увидел ногродских торговцев. Сначала боялся к ним подходить — вдруг узнают и вернут домой? Но в конце концов не смог не подойти — у них было тепло от костра и хоть какая-то компания. Они меня не узнали, я представился Авармарилом.
— Забавная игра слов, дед оценил бы, — покачал головой старший Феаноринг.
— Да, богач превратился в бездомного, — кивнул принц. — Мы с гномами какое-то время шли, но мне не доверяли, даже не пускали в телегу — за товар боялись. А потом встретили войско Оссирианда. Уверен, если бы они поняли, кто я, убили бы или взяли в заложники и стали шантажировать отца. Сначала я бежать хотел, но потом решил, что вызову этим подозрение и стал вести себя, наоборот, нарочито нагло. Сработало, дядя!
В итоге вожди Семи Рек помогли своему врагу, и вот я здесь.Химрингский лорд застыл, смотря в одну точку далеко за окном.
— Есть хочешь? — глухо спросил он племянника, и тот от души рассмеялся:
— Нет, спасибо, я уже опустошил некоторые твои запасы. Немного обидно, что меня здесь могут узнать и спросить, почему я без армии.
— Это неудивительно, — отрешённо произнёс Маэдрос, — ты поссорился с отцом и потерял влияние. Народ остался там, где безопасно, их больше не вёл долг службы.
— Это неправильно, наверное.
— Ты шёл один, день сменялся ночью. Ты ждал, что тебя догонят?
Алмарил вдруг зажмурился и ничего не сказал, а химрингский лорд ничего больше не спросил, потому что прекрасно знал ответ на свой вопрос.
***
Сиреневая рассветная зорька догорела, на небе осталась зелёная полоса, постепенно сливавшаяся с яркой лазурью.
Линдиэль, поправив капюшон, пришпорила коня.
«Нет, это не бегство и не покорность воле Астальдо! Я сама Астальдо! Астальдис! Леди Астальдис! Я уеду и вернусь. И ты больше никогда не сможешь сделать мне больно! Можешь не верить, можешь забыть, но от судьбы тебе не уйти!»
Это не зло
Это был сон.
Красивый и лёгкий, словно игра света и тени на полупрозрачном расшитом шёлке, подброшенном в пропитанный светом воздух.
Светом Священных Древ Валар.
Это был сон во сне, когда Индис увидела себя прежнюю. Как же сильно изменилась бывшая королева Нолдор! Вроде бы всё так же прекрасна, но словно и не она вовсе.
Это было словно отражение прошлого в разбитом зеркале будущего, где настоящее кажется бесконечным погружением в забытье, что должно называться безмятежным счастьем.
Индис привыкла к ощущению пьянящего приятного безразличия — им окутывала атмосфера нового Валимара, спрятанного на теневой стороне благословенной горы Таникветиль, которую…
«Феанаро очернил своей кровавой клятвой! Да как он посмел осквернять священную твердь?!»
Казавшийся безмятежным сон задрожал, загудел рогом, потемнел.
«Проклятая кровь! Отступники! Изгнанники! Прочь с Благословенной Земли! Чтоб ваши уста не произносили здесь слов, влекущих во тьму!»
Так говорят, так шепчут, так поют, рыдая о злых днях мрака, но неужели Феанаро настолько могущественен и велик, чтобы его слово что-то значило для Эру и Таникветиль? Кто он такой, этот сын Мириэль, чтобы иметь столь мощное влияние на Арду?!
Мои сыновья принесут миру больше! Они подарят свет!
«Предать забвению всех, кто нёс горе! Их нет и никогда не было в нашей жизни! Валинор — Земля Счастья!»
Покоя…
Сон во сне заискрился золотом Лаурелин, и затуманенным грёзой глазам Индис открылся дворец, ныне заброшенный и заросший вьюном, но в образах из видения ступени и колонны были целы и сверкали чистейшей белизной. По озарённой священным Древом лестнице поднимался Он.
Живой. Прекрасный. Усталый.
«Что же ты медлишь?» — спросила себя прежнюю Индис.
«Мне страшно, — ответил сон. Прекрасный сон! Чистый и юный, погружённый в цветение весны и чистой надежды. — Я ведь обманываю себя, уверяя, что не делаю ничего плохого!»
«А что плохого в том, чтобы осчастливить себя и утешить того, кого любишь? Вспомни, как ты разгадывала его душу, применяя врождённый талант Ваньяр чувствовать Великую Тему!»
Золотая лира мелодично заиграла, словно сама собой.
«Что не смогла дать она, но сможешь ты? Он глух и слеп, так веди его! Веди к блажеству!»