Светлый оттенок тьмы

– Давай, ешь, - велел ему Хрунька.

На большущем столе стояла тарелка с варевом, тут же лежала ложка. Больше ничего не было. Орест вздохнул, уселся за единственный стул и стал хлебать. Было не сильно вкусно, но другой еды не было. Неизвестно, когда ещё покормят. Он быстро доел, огляделся вокруг, заметил чан с водой и небольшой черпак. Встал, зачерпнул воды и выпил. Вода оказалась холодная, будто из родника, и немного солоноватая на вкус.

– Ты бы, княжич, так опрометчиво не пил, - сказал Хрунька.

– А то что?

– Был бы ты упырём, тотчас же издох.

– Разве я похож на упыря?

– Мало кто из прихлебателей упырских похож. Их тут немало шляется. И всяк, кто рядом с их источником побывал да поймал жертвенную искру, отведав серебрицы, испускает дух.

– Славно! А где такую серебрицу достать?

– Это каменных большой секрет. Где-то глубоко в горах есть родник. Они оттуда возят.

– Стало быть, задумали извести упырей?

– Что-то слишком болтливый, - Хрунька прищурил правый глаз, - здесь таких не любят. Если поел, ступай на кухню. Там тебе дело дадут.

– Чего?
– удивился Орест, - какое дело?

– А ты думал, тебя просто так будут кормить? Бездельников у нас нет. Все чем-то заняты.

– Но я княжич!

– Да хоть сам князь. Мне всё равно. Будешь трудиться, или по шее дадим. А не поможет - снова дадим. Это дело нехитрое. Да и на твоей роже заметно не будет.

Орест презрительно усмехнулся, затем уставился на Хруньку пристальным взглядом, однако ничего не почувствовал. Совсем ничего. Колдовство в этом дьявольском каменном гробу не действовало. Хрунька это знал, и поэтому так противно скалился.

– Не пойду на кухню. Не княжеское это дело, - Орест сложил руки на груди и упрямо вздёрнул подбородок.

– Твоё дело, можешь мешки таскать.

Орест хмыкнул: мешки таскать плёвое дело.

Однако он и подумать не мог, что вскорости пожалеет об этом.

Спустя полдня, весь покрытый пылью, с лицом, исчерченным полосками пота, стекавшего со лба, Орест едва мог согнуть спину. Мешки были тяжеленными, а копальщики - проворными. Орест едва поспевал за ними, удивляясь, как они могут так резво скакать целыми днями. У него уж и сил не осталось. А к вечеру Орест уже не чувствовал ни рук, ни ног, ни спины. Ужинать он отказался и завалился спать в первый же попавшийся на глаза стог сена.

Сквозь полудрёму он почувствовал, как рядом кто-то сел. Должно быть, охрана. Боятся оставлять его одного. Однако сейчас он и думать не мог о побеге.

– Чудной княжич, - сказал один из его стражей.

– Да просто глупец. Силищи тьма, а разума ни на волос. В одиночку мешки таскать...

– Но таскал. Думалось мне, раньше свалится.

– То мы завтра поглядим.

Орест хотел было разозлиться, да глаза слипались. Он ещё немного послушал пустую болтовню копальщиков, и провалился в сон.

На следующий день Орест трудился уже не так рьяно. Берёг силы да слушал, о чём народ говорит. Болтали копальщики немало, однако всё пустое. Но, что было занятным, им, похоже, нравилось у каменных людей. Несколько раз за день устраивали отдых, попивали хмель да горлопанили срамные песни. А вечером приоделись и куда-то пошли.

Орест уже не валился с ног, поэтому увязался за ними.

Оказалось, в лагере были женщины, и было их немало. Страшные, бледные, с узкими глазёнками и торчащими, как пакля, волосами. Но копальщики вовсю бросали влюблённые взгляды - ещё быть, столько за день вылакать пойла! Тут и кобыла будет мила.

Одна из них подкатила к Оресту и расплылась в кривозубой улыбке.

– А ты красавчик!

– И ты красотка. Только вот я женат.

– Верный, значит?
– поморщилась копальщица, - или мало выпил?

– Эй, Варяшка, отстань!

Откуда ни возьмись, появился Хрунька, схватил Варяшу в охапку, смачно поцеловал в губы, ощупал широкой ладонью обвисший зад, и опустил на землю.

– Шла бы ты в свою каморку. А я позже приду.

– Придешь? Обещаешь?

– Когда это я не приходил?

– Ну, смотри. А то стану обижаться, - Варяшка кокетливо надула губки, взмахнула юбкой и исчезла в кустах.

– Славные у вас девки, - заметил Орест, - покладистые.

– А мы вообще народ простой, - усмехнулся Хрунька, - это кузнецы у нас с причудами. У них пары сызмальства складываются. Так до самой смерти и живут. А коли овдовеют, то больше не женятся и даже ни с кем не милуются.

– Тоскливо.

– Ну, кому как. У каменных тоже строгие нравы. На сторону не глядят, и жёны с ними на равных. Но к нам они не лезут.

– А что они вообще за народ?

– Да кто их знает, - вздохнул Хрунька, - они-то ничего не говорят. Мы только по тому, что видим, судим. Неплохие они ребята. Только хмурые. Не любят, когда врут.

– На вид такие крепкие, - осторожно заметил Орест, - и как упырям удаётся с ними справляться?

Хрунька пугливо огляделся по сторонам, затем погрозил ему пальцем.

– Про упырей лучше молчи. Разговоры про них до добра не доведут.

– Я и сам их терпеть не могу, - начал было Орест, однако Хрунька резко оборвал разговор.

– Иди-ка ты спать. А меня ещё Варяшка ждёт. Не ровен час обидится.

***

Ещё несколько дней Орест таскал мешки, пил с копальщиками хмель, посмеивался над похотливыми байками, и слушал. Копальщики были тот ещё народ. Ушлые, остроглазые, подмечали всё вокруг. Делились неохотно, но спьяну много чего болтали.

От них Орест узнал, что каменные добывают кристальную породу и куют кристаллы. Причём не хуже кузнецов. И для того, чтобы кристаллы завязались, им не нужна была ведьма.

– Зачем тогда вы им нужны?
– спросил он Хруньку.

– Они спешат. Хотят достроить своё гнездо поскорей. К тому же, их становится меньше.

– Упыри?

– Нет. Убить каменного мало кому под силу. Упыри ещё ни разу не нападали. Только засылают шпионов, всё вынюхивают, что здесь творится.

– А слухи ходят, что упыри держат каменных в узде.

– Есть маленько, - неожиданно согласился Хрунька, - только никто не знает почему. Что-то трут они с ватажком упырским. Не любят его - страсть, и бояться - совсем не боятся. Но тронуть не смеют. Такие вот дела.