Светлый оттенок тьмы

– Эй, княжич, ты в своём уме? Их плевки так пекут...

– Я же сказал: веди!

Черноклюв вздохнул и поднялся в воздух.

– Ну, пошли.

***

На этот раз путь был не близок. Орест слегка подустал и ругал себя, что не додумался взять с собой ящера. Тому преодолеть поле - пару прыжков. Орест же брёл среди цветов, уже с ног до головы покрытый жёлтой пыльцой, и постоянно чихал. Ох, и не нравились ему эти жёлтые цветы...

Черноклюв привёл его к небольшому пруду. Высокие берега, покрытые мхом и непонятной слизью, низкие ивы с изогнутыми чуть ли не до земли стволами, полоскали скудные ветки в затхлой и смердящей болотом воде. Среди ветвей Орест заметил дыру. Стало быть, это и есть вход в сокровищницу. Выглядело мрачно, и совсем не хотелось туда соваться, к тому же Орест заметил уже знакомые ему чёрные бусинки глаз. Их было сотни, если не больше. Он достал меч и выставил впереди себя.

– А ну, пошли вон отсюда!

Однако щекотуны даже не дрогнули. Тогда Орест отодвинул ветви и прыгнул в воду. И тут в него плюнула первая тварь. Он охнул, схватившись ладонью за щёку.

– Надо же, больно!

– А то, - хохотнул Черноклюв, но тут же схлопотал комком болотной жижи.

Между тем щекотуны повалили из своих укрытий и стали плеваться. Потоки едкой жгучей слюны растекались по лицу Ореста, и он закрыл глаза, чтобы не обжечь. Однако твари продолжали изливать на него свою колдовскую дрянь, пока он не выскочил из пруда и не помчался, куда ноги несли, как оголтелый. Лицо, руки - всё, куда попала слюна, невыносимо пекло. Орест рычал и катался по траве, вытирая едкую дрянь, однако легче не становилось. Он уже выл, готовый содрать с себя кожу, лишь бы перестало печь.

Гамаюн кружил рядом, обдавая его ветерком из-под крыльев, однако это было слабым утешением.

Лишь через несколько часов боль унялась, и Орест смог расслабиться, погрузившись в исцеляющий морок.

– Я больше не пойду туда, - пообещал он вслух, едва шевеля губами.

– Ты, можно сказать, ещё легко отделался, - осторожно заметил гамаюн, - славно, что можешь лечить себя. Простая нечисть сходит с ума, страдая неделями.

– В Межгорье они не такие злые.

– Эти тоже, если просто пугают. Но сейчас ты пришёл, размахивая мечом, отнять у них вверенное им добро.

– А, чтоб им пусто было!

– Пусто пока что у тебя, - ляпнул гамаюн, но, поймав разъярённый взгляд Ореста, прикусил язык и отлетел подальше.

– Что будешь делать?

– Не знаю, глупая птица. Отстань...

День целиком не задался. И вечер уже поливал макушки деревьев багряными лучами заходящего солнца. Орест устал, и веки как будто налились свинцом. Он перевернулся на живот, положил голову на руку, согнутую в локте, и провалился в сон. Черноклюв устроился рядышком и тоже задремал, лишь изредка приоткрывая левый глаз, чтобы убедиться, что всё в порядке, и к ним не подбирается ещё какая-нибудь тварь.

***

Кьяра лежала, боясь пошевелиться, наблюдая за ним через крохотную щёлочку из-под опущенных ресниц. Муж стоял над ней, размахивая мечом. Лезвие зловеще сверкало - также, как его жестокие синие глаза. Она кожей чувствовала исходящую от него ярость.

Сейчас он точно убьёт её. Тело в страхе будто оцепенело, и Кьяра не могла даже пошевелиться. Крик застрял в горле, лишь ресницы похолодила слеза.

"Карс, где же ты? Карс, Карс..." - промелькнуло в голове.

Но Карса рядом не было. Зато муж опустился рядом на кровать, и она услышала его тяжёлое дыхание, скрежет острых зубов. Острый клинок мелькнул перед глазами.

Но неожиданно Орест её поцеловал. Губа слегка касались её кожи, а пальцы чертили едва заметные узоры, так что по телу пробежала дрожь. Похоже, он передумал её убивать. Или хотел сперва унять свою похоть.

Но неожиданно встал и ушёл. Будто его и не было вовсе.

Кьяра поднялась и села на кровати, прижав колени к груди. Одна нога была ещё влажной от его поцелуев. Она закрыла глаза, вспоминая пережитый страх, и в то же время никак не могла прийти в себя от удивления. Что это было?

До чего же странный этот юнец...

Глава 2. Орест.

– Знаешь, княжич, - вещал гамаюн, обгладывая кость какой-то мелкой зверушки, подвернувшейся в лесу. Чудной, с огромными ушами и коротким пушистым хвостом, изумительно вкусной, особенно с голодухи.

– И хорошо, что кристаллы остались там. Ну, разменял бы ты их на золото. Ну, привёл сюда дьяволов, прогнал упырей. А что с каменнотелыми делать будешь?

Орест нахмурился. Он вполуха слушал россказни Черноклюва, трещавшего без умолку, а про каменнотелых и думать забыл. А они, должно быть, могучие существа, раз их так боятся.

– Ну-ка, покажи мне этих чудовищ.

Черноклюв аж поперхнулся и выронил кость. Щеки его пошли пятнами.

– Так и знал, княжич, что тебя туда понесёт.

– Тогда чего ждешь? Хватит набивать брюхо, идём.

– Как знаешь. Перед дорогой и тебе не мешало бы поесть.

– Уже сыт. По горло. Этими вашими Равнинами, - буркнул Орест.

И опять поля - бескрайние жёлтые просторы. Орест решил, что, как только вернётся в замок, вышвырнет к тиранам всё, что имеет жёлтый цвет. Даже золотую вышивку на рубахах - всё сожжёт к дьяволу без малейшего сожаления. Увидев, наконец, зелень лесных деревьев, он несказанно обрадовался. Однако уже спустя несколько минут радость сменилась негодованием.

В лесу было полно гамаюнов. Все кричали, перебивая друг дружку, каждый второй здоровался с Черноклювом и спешил рассказать ему всё, что вертелось на языке. А каждый третий норовил присесть Оресту на уши и заболтать до смерти. Наконец, он не выдержал, рассверипел и зарычал, что было мочи.

Гамаюны притихли, расселись по веткам и стали молча наблюдать. Но едва Орест с Черноклювом миновали последнее дерево, в лесу снова поднялся несусветный гвалт.

– Вздумаешь привести в замок подружку - убью, - искренне пообещал Орест.

– Я уже стар для подружек, - хмыкнул Черноклюв, - в старости мы уже не ищем пару. Так, полюбились маленько да разлетелись по гнёздам.

– Я бы тоже не против такого подхода. Да только теперь вот женат.

Черноклюв не ответил. Княжичу было видней со своей колокольни. А ему тем более. Уж он-то на своём веку немало повидал. И хороших пар, и не очень. И таких, что разлетаются, оставляя подкидышей, где попало, вроде его собственных предков. И свободу свою с удовольствием бы променял хоть на пяток родительской ласки...

– А что это?
– вдруг спросил Орест, указывая на поле, усыпанное красными цветами.

– Это большая напасть. Не вздумай и подходить близко.

– Никогда такого не видел. С виду - цветы. Но какие-то не такие.

– Это жуткое колдовство. А марево над полем - это всё погубленные существа.

– Ничего себе, здешние ведьмы распоясались!
– присвистнул Орест.

– Ведьмы тут не причём. Цветы появились недавно. А следом - и каменнотелые.

– Ты хочешь сказать, это они их сюда принесли?