Светочи Конфедерации

— Странно, — удивилась Лайона. — Вы же вроде как братья — все Светочи. Как одна семья.

— Понимаешь, девочка. Мы и так видим друг друга едва ли не каждый день, пусть даже и по головизору. Прилетишь вот так в гости — а говорить вроде особо и не о чем. Все и так переговорено. Сидеть, предаваться воспоминаниям? Смотреть друг на друга и вздыхать тоскливо? Проще не трогать. Не бередить. Ты ведь уже понимаешь, о чем я?

— Да, мне Валлиан вчера рассказал, что… Что Светочу трудно найти пару.

— Вот именно. Трудно. Понимаешь, малышка… Мы, Картадели, уже рождены с великой любовью в душе. С любовью к каждому человеку, к человечеству вообще. Мы готовы отдать, да и отдаем свою жизнь за то, чтобы людям жилось хорошо. Мирно. Спокойно. Люди вроде бы понимают и ценят это — в общем. Благодарят. Вон, праздник придумали — День Благодарения. Но это — один день в году. А без тепла, без искренней любви и поддержки жить трудно. И нам, Светочам — тоже трудно. Тускнеет что-то внутри. Огня много в нас, но он словно ядро планеты — покрывается корочкой, потом эта оболочка все твердеет, твердеет.

— И может совсем затвердеть?

— Не знаю. Наверное, может. Но тогда со временем давление там, в ядре, вырастет. И Картадель взорвется и выгорит. Или сгорит в собственном огне, уйдет за Грань раньше времени…

— Ой, какие ты ужасы рассказываешь, Саймон! Надеюсь, такого пока не случалось?

— За три тысячи лет чего только не случалось, малышка.

Саймон был настолько подавлен своими мыслями, что у Лайоны что-то дрогнуло в груди — там, в области сердца. Она встала с кресла, потянула Светоча за руку:

— Иди сюда.

— Что? Зачем?

— Обнимать тебя буду. Делиться энергией любви: от сердца к сердцу — как меня Наставник учил.

— Но Валлиан…

— А я не возражаю! — отозвался муж Лайоны. — У нее вон Анахата аж сияет, так много в ней тепла. Нам обоим хватит.

— Да, и чем больше оттуда отдаешь, тем больше там становится! — воскликнула девушка. — Ну, иди уже, не бойся. Просто позволь себе обнять меня и открыться.

Смущенный Светлейший Пикфорд шагнул к Лайоне. Заключил ее в свои объятия. Прижал несмело. Она тоже приникла к нему — чуть более смело, но без излишней настойчивости. Открылась. Позволила себе почувствовать все тепло, всю симпатию, всю радость встречи с этим обаятельным мужчиной. Подумала, что была бы счастлива, если бы у нее был такой замечательный старший брат.

Теплая волна мягко поднялась в груди, легонько толкнулась вперед — туда, где напротив сердца Лайоны взволнованно билось сердце Картаделя Саймона. Толкнулась — и выплеснулась. Из Лайоны в Саймона. Затопила его, согрела, разморозила.

Мужчина вдруг задрожал в объятиях девушки. Втянул воздух с хрипом. «Дыши, — тихо шепнула ему Лайона. — Дыши, не замирай». Он дышал и сотрясался в ее руках.

Десятилетия тоски. Боль человека, непонятого и непринятого такими же человеками. Долгие месяцы без искренних слов. Без чутких нежных прикосновений. Все это вдруг поднялось, чтобы рвануться к ее теплу. К ее сочувствию. К ее ласковому вниманию и тихому шепоту: «Дыши, Саймон. Не запирай в себе это. Сейчас это не нужно. Дыши».

Валлиан, затаив дыхание, наблюдал за происходящим «теневым зрением» и в очередной раз убеждался: настоящие чудеса происходят без шума. Без грома фанфар и ярких эффектов. Настоящие чудеса требуют тишины. Уединения. Тонкости и деликатности. Невероятной бережности и уважения к чувствам другого.

Лайона была сейчас словно канатоходец, решивший пройтись над пропастью по тоненькой нити. Одно неверное слово, одно неосторожное движение — и ниточка, связавшая две души, разорвется. Но девушка чувствовала баланс, не спешила, но и не пыталась остановиться на полдороги. Больше уже ничего не шептала: слова стали лишними. Просто держала в своих объятиях все еще чуть дрожащего мужчину. Просто изливала из своего сердца энергию Любви — ту энергию, которую только женщина может дать мужчине — отцу, брату, мужу, сыну.

Саймон постепенно напитывался этой энергией и становился все сильнее, все уверенней, все светлее. Его Огненная Суть встрепенулась, потянулась навстречу пробивавшемуся к ней свету и вдруг поднялась волной, рванулась, выплеснулась, вырвалась из заточения. Затопила собой все вокруг, растекаясь в магическом поле светящимся туманом.

Мужчина непроизвольно прижал Лайону к себе чуть крепче, чем прежде. Задышал глубоко, ровно, свободно. С облегчением. Полной грудью. Постоял так еще несколько мгновений. Потом прижался губами ко лбу девушки. Шепнул едва слышно: «спасибо, сестренка!» — и отпустил. Отступил на шаг.

Она тут же разомкнула объятия, освобождая мужчину, давая ему уйти. Она была спокойна, она знала: все произошло так, как должно было быть. Все правильно. Тоже сделала шаг назад. Опустилась в кресло. Улыбнулась ласково Саймону и потянулась за стаканом с водой: все-таки волновалась. В горле слегка першило — то ли от того, что отпустила себя, перестала концентрироваться на происходящем, то ли от подступивших слез.

Саймон молча присел в кресло. Откинул голову. Закрыл глаза. Так и сидели — молча. Давая тому, что произошло, еще какое-то пространство и время. Лайона с Валлианом беззвучно взялись за руки. Лайона тоже положила голову на спинку кресла и закрыла глаза.

— Странно… — через некоторое время произнес Валлиан. — Саймон, ты вроде говорил, что пробудить в Светоче Внутренний Огонь и помочь ему выплеснуться может только его истинная возлюбленная. Но энергия любви Лайоны помогла выплеснуться и моему огню, и твоему…

— Мы недостаточно знаем об этом, Вал. Боюсь, просто пока не было такого, чтобы жена одного Картаделя с такой теплотой и Любовью принимала не только мужа, но и кого-то из его собратьев. — Саймон и сам пытался понять, что произошло. — Знаешь, я вдруг почувствовал себя старшим братом. Горячо любимым старшим братом. И этого оказалось достаточно, чтобы… чтобы случилось то, что случилось. Но это дает надежду. Мне. Всем нам.

— Да. — Не мог не согласиться Валлиан.

Глава 40

Второй Остров Посвящения на Дайнерии понравился Лайоне невероятно! Хотя первый она и рассмотреть-то толком не успела. Но тот островок суши, на котором они оказались сейчас, был очарователен. Почти в середине острова возвышался горный пик, присыпанный снегом, словно пирожное — сахарной пудрой. На горных склонах росли незнакомые деревья с пышными кронами, зеленели какие-то травы.

Гостиничный комплекс располагался на берегу бухты, так что из одних окон открывался вид на горы, из других — на лазурный залив, ограниченный с двух сторон скалистыми берегами.

— Там плавать можно? — был первый вопрос, когда из окон самолета открылся вид на дожидающийся гостей морской берег.

— Разумеется, можно! Только за буйки лучше не заплывать — очень уж далеко окажешься от берега, — ответил Саймон.

— Ну все. Моя жена-русалка будет теперь пропадать у моря целыми днями, мы ее и не увидим, — хмыкнул Валлиан.

— Лайона, ты хорошо плаваешь? — в глазах Саймона разгорался азартный огонек.

— Неплохо, — скромно ответила девушка.

— Соревноваться с Лайоной не советую, — тут же предупредил друга Валлиан, заметивший возбуждение друга.