Свежий ветер

Проблема заключалась в том, что он не просыпался, и это была моя вина.

Я закрыла за собой дверь и практически упала на стул – он оказался сломан и громко заскрипел под моим весом, но это было лучше, чем продолжать стоять, когда ноги едва держали меня. Некоторое время я смотрела, как вздымается и опадает грудь Кайдена. Я смотрела на его неподвижные под веками глаза и пыталась воссоздать картину нашего бегства с Цитадели. Нам уже довелось побывать в подобной ситуации: он – в больнице, я, мучаясь чувством вины – рядом, но на этот раз все было по-другому. Отчасти я знала, что он не оправился после той травмы. Во всяком случае, не до конца. Его имплантат был сильно поврежден во время сокрушительных ударов доктора Евы, и я видела это по неровной работе его имплантата, по усилившимся мигреням, но предпочла игнорировать тревожные сигналы, потому что это было куда проще, чем признать истину. Может быть, поэтому его имплантат вышел из строя, когда он пытался спасти меня. Может быть, его текущее состояние стало результатом более чем одной ошибки с моей стороны.

Он пришел за мной. Несмотря на шансы, вопреки всем советам, он пришел. Он вернул меня домой – практически целой и невредимой, он завершил свою миссию. Мне было суждено умереть на Цитадели, но вместо этого меня нашли полуживой на каком-то пляже на Земле. Кайдена обнаружили на спасательном плоту неподалеку – его уносило в открытое море, но он все еще дышал. Судя по всему, нам удалось выбраться из затонувшего челнока вместе, но волны разделили нас. Все были уверены, что Кайден спас мне жизнь, но ему пришлось отдать свою собственную за это.

Я с силой сжала край постели, так что побелели костяшки пальцев.

Это неправильно, неправильно! Не так все должно было произойти. Не так все должно было закончиться. Я должна была умереть, я, а не он. Мне отводилась роль жертвы, ему же следовало жить дальше, оставив прошлое позади, а не бросаться за мной.

«Я не могу потерять тебя снова», - сказал он со всей искренностью, когда мы стояли на пороге собственной гибели.

Я попыталась поглубже вдохнуть, но закашлялась в сотрясших меня сухих рыданиях.

О, Боже, он говорил правду. Осознание, что он на самом деле по-настоящему любил меня, обрушилось как снег на голову. Я полагала, что он преувеличивает, произносит слова, которые не до конца понимает, но он точно знал, что говорил. Его забота обо мне была столь же глупой, безрассудной и всепоглощающей, как и моя о нем, и именно из-за нее он и оказался на больничной койке на волосок от смерти. Снова. И на этот раз он не приходил в себя, и никто не мог мне ничего объяснить. Я… я не знала, что мне с собой делать. Мне нужно было, чтобы кто-то сказал, что впереди ожидает еще одна миссия. Может быть, мне необходимо достать какой-то артефакт из неприступной крепости, который излечил бы Кайдена. Однако ничего подобного не происходило, мне оставалось лишь ждать, и ожидание было настоящим адом.

Я взяла Кайдена за руку, чувствуя холод его кожи, и прижалась губами к его ладони. Отображающиеся на мониторе сердечные показатели свидетельствовали о том, что его сердце билось, но он был слаб, и ему не становилось лучше. Ему не следовало спасать меня. Не нужно было лететь за мной.

«Ты обещал, - подумала я гневно, - ты обещал, что не оставишь меня, не причинишь боль».

Я почувствовала, как слезинка сорвалась с ресниц и покатилась по щеке, но чтобы вытереть ее, мне пришлось бы отпустить его руку, а я не собиралась этого делать – ни сейчас, никогда.

«Ты обещал, что не сделаешь больно, но нарушаешь это обещание прямо сейчас, Кайден, и то, что, очнувшись, первым делом ты попросил бы прощения, не облегчает ситуацию.

Я говорила тебе, что, несмотря ни на что, буду ждать тебя где-нибудь. Ты ответил, что обязательно объявишься, пусть даже это и займет какое-то время. Ты обещал найти меня, где бы я ни была. Я выполнила свою часть договора – я жду тебя, но не знаю, как долго смогу продержаться, не будучи уверенной, появишься ли ты вообще».

– Ты говорил, что мы переживем все это вместе, - прошептала я, удивив саму себя. – Ты уверял меня, что все будет хорошо – просто не может не быть. Ну что ж, ты гребаный лгун, Аленко, лгун, а я… - всхлип сорвался с моих губ. Я прижала его вялую ладонь к своей щеке, стараясь не обращать внимания на то, насколько холоднее и суше она была, чем я помнила.

– Я люблю тебя. Пожалуйста, очнись. Пожалуйста, просто очнись. Мне наплевать на то, что Жнецы повержены, мне наплевать на все, потому что я не уверена, что смогу жить в этом мире без тебя. Я люблю тебя, люблю, и… ты так нужен мне…

Я вдруг почувствовала тяжесть наших жетонов в кармане. Я собиралась вернуть ему его жетоны – своего рода честь любого солдата, но теперь передумала. Это жест будет слишком похож на разжигание его погребального костра, а я не могла его отпустить, пока не могла, ведь у меня все еще была надежда.

– Ты не можешь оставить меня здесь, - взмолилась я, обращаясь к его неподвижному телу, как будто у него было право голоса в этом вопросе. – Одну. Я не вынесу этого – ты знаешь, что не вынесу.

Я опустила голову на матрас рядом с ним, все еще прижимая к себе его руку, будто бы могла таким образом передать ему свою жизненную силу.

– Пожалуйста, - снова всхлипнула я, - только… не оставляй меня…

************

Три дня спустя мне в палату доставили коробку прямиком от командования Альянса. Я понятия не имела, что это, но когда подняла крышку, увиденное потрясло меня, как пощечина. Они прислали мне мои личные вещи из каюты «Нормандии», на месте крушения которой до сих пор работала спасательная команда. До меня доходили слухи, что корабль хотят восстановить – хотя бы как символ, но мне было все равно.

То, что мне вернули мое личное имущество, заставило меня чувствовать себя так, словно кто-то ограбил мою могилу. Складывалось впечатление, что все остальные двигаются вперед по жизни, следуют стандартным процедурам, а я осталась позади, не понимая, как это вообще возможно. Как можно было подняться на ноги, отряхнуться и направиться дальше после того, что произошло?

Я достала из коробки кое-какую одежду, несколько модов к оружию, необычное украшение, планшеты и початую бутылку виски. Смотреть на эту бутылку было безумно трудно, а вспоминать свое обещание допить ее вместе – еще труднее. Затем, наконец, мой взгляд наткнулся на гладкую черную коробочку, которую Кайден подарил мне в один из тех дней, когда я еще могла притворяться, что все в порядке. Пусть всего на одну ночь, пусть лишь потому, что он был рядом, я могла притворяться.

Я открыла коробочку и поддела пальцами темную цепочку, наслаждаясь видом драгоценного камня, свисающего с нее – такого тяжелого и невероятно красивого. Глядя на украшение, я чувствовала, как в душе поднимается тошнотворная тоска. Кайден сделал этот подарок именно тогда, когда я ощущала себя практически беззаботной, словно чтобы удостовериться, что я никогда не забуду – где-то далеко впереди нас ждали тысячи подобных вечеров, как этот, что мы провели вместе. Тот момент наших жизней был свободен от всяческих тревог, и забот, и боли, и я позволила себе поверить, что настанет день, когда надену это ожерелье, может быть, даже с платьем и высокими каблуками, и мы с Кайденом вместе отправимся куда-нибудь, чтобы что-то отпраздновать, как нормальные люди.