Свободное падение

– Если я буду жить здесь, сколько мне нужно будет платить?

– Девчонки сейчас по шесть скидываются, на троих по четыре получится. Платим мы двадцатого, поэтому пока можешь не волноваться. Как раз денег подзаработаешь. Если тебе за вещами нужно съездить, мы Гураму маякнем, он тебя свозит и поможет барахло перетащить. Решайся! Если будут вопросы, по ходу дела я тебе всё расскажу.

Закончив объяснять, Рыжая принялась за чай, одновременно тыкая кнопки в телефоне. Маша поняла – ей дают возможность подумать, но не очень долго. Спокойная, уверенная деловитость хозяйки борделя завораживала.

– Я согласна, но… – подходящие слова не находились. – Дело в том, что… я…

По скучающему выражению лица работадательницы легко было догадаться насколько ей интересны душевные метания будущих сотрудниц.

Зажмурившись, как будто это могло помочь, выпалила:

– Я девственница…. Мне сложно представить, как всё происходит.

На некоторое время повисла тишина, особенно ощущаемая с закрытыми глазами.

– Не врёшь? – всё так же спокойно поинтересовалась непробиваемая мадам.

– Нет, – отрезала Маша и открыла глаза.

– И хочешь работать? – буравя её пристальным взглядом, уточнила посерьёзневшая Рыжая.

«Нет!» – кричало внутреннее «я», но перспектива «вылететь» на улицу казалась ужаснее. Маше пришлось отогнать корчащееся подсознание подальше.

– Да!

Взгляд будущего начальства стал похож на рой рассерженных ос, готовых броситься на врага.

– Почему? – продолжила дознание Татьяна.

Маша вспомнила остановку.

– Мне негде жить, – она сжала кружку с такой силой, что та лопнула, и чай, к счастью, уже остывший, хлынул ей на колени.

Вытирая со стола, по отсутствующему выражению лица собеседницы поняла, что та задумалась.

– Пожалуй, это можно устроить. Но имей в виду: ты пройдёшь обследование у гинеколога и, если ты меня обманула – дорого за это заплатишь

Злость на некоторое время пересилила страх.

– Я не обманываю! – Маша вызывающе вскинула подборок.

Два взгляда, родниково-серый и томно-коричневый, скрестились в короткой схватке. Рыжая сдалась первой.

– Чувствую, мы с тобой сработаемся, – делано засмеялась она, – иди, прими ванну. Мне нужно подумать, где найти подходящего клиента.

********

Майское солнце баловалось – превращало тени деревьев в изысканные кружева, улыбалось людям, что в этот день решились выбраться на прогулку, ласкало кожу нежным теплом, заглядывало в глаза прохожим. Сидеть на скамье в парке, наслаждаясь погожим деньком, казалось почти счастьем. Почти – потому что рядом не было человека, с которым можно поделиться радостью.

Проведя год в университете, Маша так и не сумела завести друзей. Одногруппники быстро разбились на мелкие компании, её радушно принимали в любой, но той особой душевной связи, какую называют дружбой, не возникало.

Не с кем было разделить мысли, не с кем поболтать обо всём на свете, не с кем даже пойти погулять в парк, посидеть на солнышке, пытаясь осилить учебник по макроэкономике. Возможно, кто-то согласился бы развеяться, но звать никого не хотелось.

Хотелось чуда. Хотелось, чтобы друг неожиданно подкрался, закрыл глаза и закричал прямо в ухо: «Угадай!». Или тряхнул за плечо с вопросом: «Ну, что ты куксишься?».

«Господи, как мне хочется, чтобы хоть кто-то был рядом!», – подумала Маша и закрыла глаза, чтобы отсечь от себя счастливые лица гуляющих людей.

– Здравствуйте. У вас найдётся минутка свободного времени? – услышала она приятный мужской голос, открыла глаза и… утонула. Весь мир подернулся лёгкой, дымкой, несколько бесконечных секунд Маша видела только чёрные глаза на побледневшем до синевы лице. Тот, кому они принадлежали, смотрел на неё так, как будто искал тысячу лет, нашёл и не мог поверить, что это случилось.

Маша ещё не успела понять, что происходит и чего от неё хотят, а уже влюбилась. Безоговорочно! Это было, как погружение в море невероятного, опьяняющего спокойствия и радости.

Незнакомец не сказал больше ни слова. Маше пришлось разговаривать с теми, двумя, что подошли вместе с ним. Беседа пролетела, не касаясь сознания, потому что она сосредоточилось на изучении овала широкоскулого лица, плотно сомкнутых губ и трепещущих от скрытого напряжения ресниц. Так и расстались. Обменялись на прощание долгими взглядами, в которых сквозило то, чего губам не дано было произнести, и разошлись, каждый в свою сторону. Напоминанием о встрече остались три разноцветные книжечки и сумбур в голове.

К счастью, хозяев квартиры дома не было. С начала мая они практически перебрались жить на дачу, поэтому Машу встретила тишина, что в доме с двумя детьми, двумя кошками и собакой появлялась редко. От постоянного бедлама не спасали даже закрытые двери. Особенно, когда на кухне – за стеной сдаваемой комнаты – разгоралась очередная семейная драма. Да и сама тесная комнатушка, набитая доисторической мебелью, оставляла бы желать лучшего, если бы не дышала необъяснимым спокойствием, что снисходило на Машину душу, несмотря на вечную суматоху хозяйской половины.

Здесь всегда было по-особенному уютно, хотя тумбочкой служила укрытая скатертью сломанная стиральная машина, а шкафом – старые антресоли, составленные друг на друга. Особенно хорошо становилось на закате, когда прощальные лучи солнца заливали комнату нежным багрянцем. В этот час Маша обычно доставала из тайника в стиралке потрёпанный дневник и делала короткие записи. Привычка появилась ещё со школы, когда они с подружкой делали записи в тетрадках, а потом читали их друг другу и обсуждали.

Усилием воли Маша прогнала видение незнакомца из парка и остаток дня провела за подготовкой шпаргалок к экзамену. Нудная, кропотливая работа прекрасно помогла отвлечься.

Но когда наступил вечер, она заварила чай, открыла дневник и поняла, что не знает, как написать о странной встрече в парке. Долго думала, наблюдая, как небо, словно влюбленная девчонка перед свиданием, меняет наряды: голубое одеяние сменилось розовым, затем алым, сиреневым, лиловым, – и незаметно для себя заснула.