Свободное падение

Два дня Маша маялась, пытаясь выбрать – идти или не идти. Изучила брошюрки вдоль и поперёк, но так и не смогла сделать выводов, поискала в интернете – нашла кучу предупреждений, что сектанты охотятся за деньгами, но никакой конкретной информации не обнаружилось. В конце концов, решилась сходить – успокоила себя тем, что у неё нет ничего ценного, а значит, никакого интереса для любителей наживы она представлять не может.

*******

Несколько дней подряд дул ветер. Холодный, пронзительный, мрачный. Откуда у ветра появился цвет, Маша не понимала, но отчётливо его различала. Как будто городские тени оторвались от предметов и теперь носились в воздухе, наполняя его оттенками графита. Она и сама себе казалась тенью: пустышкой, оторванной от привычной жизни, летящей неизвестно куда в бешеном вихре.

Пока Татьяна искала клиента, ей поручили работу диспетчера. Обязанностей не очень много – уборка, готовка, покупка продуктов, телефонные разговоры. Получая каждое утро пятьсот рублей зарплаты, Маша молилась про себя, чтобы всё оставалось, как есть.

Потихоньку приглядывалась к девчонкам, которые почти не обращали на неё внимания. Лина и Аня, но ей строго-настрого запретили их так называть. Для клиентов они обозначались Нина и Катя.

Два раза в неделю появлялась черноглазая смуглянка Лариса, любительница серебристых одежд и украшений. Машу поражало количество разномастных побрякушек: браслетов, цепочек, колец – даже серёжек, та носила семь штук! Всё это богатство блестело, сверкало, звенело и невольно притягивало взор, рождая лёгкое недоумение. Ощущение, смутно похожее на то, что возникло у неё, когда она первый раз попала на выставку художников-супрематистов.

Сама Лариса, благодаря любви к пиву, на музу не тянула, потребности в живописи или другом искусстве не испытывала. Чувство прекрасного выражала, покупая очередную блестючую «драгоценность» и немедленно навешивая её на себя.

Татьяна и девчонки над ней довольно едко посмеивались или держались подчёркнуто прохладно. Маше ехидничать не хотелось. Может быть, поэтому Лариса отнеслась к ней с большим пониманием, чем остальные. Постепенно они начали общаться. Маше даже не пришлось прилагать больших усилий, чтобы сблизиться: требовалось только слушать Ларисину болтовню, изредка вставляя пару слов. Таким образом, она скоро узнала, что и Ларису на самом деле зовут Светой, и, что девчонки в досуге почти все меняют имена.

– Зачем? – поинтересовалась Маша, стараясь постичь логику поступков в этом искривлённом мире.

Они сидели в общей комнате, точнее Лариса сидела на диване и красила ногти вишнёвого цвета лаком, а Маша гладила бельё.

– Чтобы никто из клиентов не мог выдать тебя родственникам или знакомым, – пожала сдобными плечами Лариса, поражаясь Машиной наивности.

Маша тоже поражалась. Для неё реальность девчонок строилась на непонятных, искажённых принципах, но они очень строго их придерживались.

– А это не будет выглядеть подозрительно, если незнакомый человек начнёт называть тебя другим именем? – допытывалась она.

Но на этот вопрос у Ларисы ответа не было. Можно было спросить у Татьяны, но та частенько злилась на неё за мелкие огрехи, которые Маша допускала, общаясь с администраторами бань, охранниками или клиентами. А у единственного работающего у них молодого человека – Вадима – спросить стеснялась.

Кроме путаницы с именами хватало и других странностей.

Машу очень смущала привычка девчонок ходить по дому голыми.

Первый раз, увидев нагую Аню возле трюмо, Маша так испугалась, что чуть не сломала пылесос, нажав кнопку втягивания шнура вместо отключения. Несчастный агрегат задёргался, завизжал и отрубился, а она застыла, наблюдая за тем, как Аня невозмутимо красит ресницы. Зрелище одновременно пугало и завораживало. Крупные соски нетерпеливо пританцовывали, а розовые после купания ягодицы легко подрагивали в такт движениям руки.

– Нравлюсь? – недовольно спросила Аня, спустя несколько минут, глядя через зеркало Маше прямо в глаза.

Та смутилась и сделала вид, что занята рассматриванием розетки, которая после пылесосного рывка повисла на проводах. Уши беспощадно горели, выдавая замешательство хозяйки.

– Не обольщайся! – выглянула на шум из спальни Лина. – Самое дебильное выражение лица у девчонок, когда они красятся. Да ты бедную Машку напугала. Не так ли? – хитро прищурилась она в Машину сторону.

Та ещё больше смутилась, торопливо кивнула и снова сосредоточилась на отключении пылесоса. На Лине кроме розовых трусиков из одежды ничего не было, но благодаря длинным медно-рыжим волосам выглядела она не так шокирующе, как Аня, стрижка которой не прикрывала даже затылок.

– Всё лучше, чем разглядывать твой целлюлит! – парировала Аня и швырнула в подружку спонжиком из пудреницы. Тот, однако, в цель не попал, ударился о прикрытую дверь, из-за неё в ту же секунду высунулась улыбающаяся Лина и показала противнице язык.

– Ах так! – взвизгнула Аня и бросилась в атаку.

К счастью для Маши, «битва» состоялась в спальне, и она смогла спокойно закончить уборку.

А через пару дней Маша научилась не обращать на это внимания.

*******

Каждый вечер в пустой квартире превращался в испытание. Серебристое мерцание уличных огней закрадывалось в комнаты, набрасывало покрывало таинственности на окружающие вещи, приносило воспоминания. Чтобы спрятаться от них, Маша, оставаясь одна, закрывалась в спальне в полной темноте, закрывала голову подушкой и заставляла себя глубоко дышать. Если не помогало, грызла кончик одеяла, ожидая, когда рыдания – без слёз – больше похожие на припадок, прекратятся.

В холодильнике хранилось множество початых бутылок с водкой. Это вызывало изумление хотя бы потому, что Татьяна категорически запрещала девчонкам любой алкоголь дома.

– Зачем Тане так много водки? – мимоходом поинтересовалась она у Лины, когда та искала в холодильнике маску для лица.

– Это не её – Анькина! Та со всех заказов таскает, – пожала Лина плечами, – мы водкой лицо протираем, вместо лосьона. Можешь пользоваться.

Нашла баночку и ушла в ванную, оставив Машу переваривать информацию.

Очищать лицо водкой Маша не решилась, но когда в одну из ночей сделалось совсем невмоготу, налила себе полный стакан и выпила залпом, зажимая нос, чтобы не вырвало.

Не вырвало. Но почему-то сработало совсем не так, как ожидала. Ледяной поток подхватил и бросил в пучину воспоминаний, которых она всячески старалась избежать.

Посыпанные красным песком дорожки, по которым чинно разгуливают мамашки с колясками, кусты, укутанные первой нежной, как поцелуй ребенка, зеленью, стволы деревьев красуются побелкой. Лёгкий тёплый ветер ласкает кожу, погружая в полусонное состояние, когда ты уже проснулся, но ещё валяешься в кровати, ожидая от предстоящего дня только приятных сюрпризов.