Сводные. Запрети мне любить тебя

Я шла очень медленно и тихо. По стеночке. Голова кружилась, нос был забит. В горле противно першило. Я молилась всем известным богам, чтобы не закашлять в неподходящий момент, иначе Ян услышит.

Спустившись на кухню, дошла до шкафчика, в котором хранились лекарства. Достала шипучее жаропонижающее, заварив его в теплой воде. Дождалась, пока оно растворится, и выпила, краем уха слыша какие-то звуки с улицы.

Кажется, это был звук мотора машины.

Подойдя к окну, заметила, как родители уезжают куда-то.

Точно, Ян упоминал об этом. Но как же невовремя… Он же сейчас…

Не прошло и минуты, как Соколов, не обнаружив меня в своей комнате, уже сбегал по лестнице вниз, на кухню. Он выглядел, как Ангел Возмездия - весь взъерошенный, глаза горят ненормальным блеском. А еще с обнаженным торсом и в одних серых спортивках.

Брюнет налетел на меня, как ураган, едва не сбив с ног. Облегченно выдохнул мне на ухо, заключив в медвежьи объятия.

– Черт возьми, я думал, что с ума сойду от беспокойства. – Отстранившись, он заключил моё лицо в свои ладони, внимательно осматривая с ног до головы. – Где болит? Ты такая бледная! Почему не позвонила мне? Я бы принес тебе лекарства.

Сбитая с толку его напором и пытаясь отогнать туман в голове, неясно пожала плечами:

– Думала, что родители дома. Нельзя, чтобы они видели нас вместе. Мы же наказаны.

– Ты вся горишь, - словно не слыша меня, Ян прислонил губы к моему лбу. – Ты уже выпила лекарство? – Кивнул на пустой стакан.

– Угу.

– Горе ты моё луковое, - снова обнял меня крепко-крепко. – Я отнесу тебя в постель. Тебе нельзя вставать. – Он поднял меня на руки, вознамериваясь выполнить обещание. – Я принесу в твою комнату всё, что нужно, так что лежи! Может, хочешь что-нибудь? Фрукты какие-нибудь или сладкое? – Спрашивал, пока нёс меня по лестнице.

– Ничего не нужно, - пошевелила слабыми губами.

Я не сопротивлялась, хотя мне безумно хотелось вырваться и прокричать, чтобы он не смел больше касаться меня. Что он подлый лжец и предатель. Что он – ошибка, которую я не должна была допускать.

Но сил не было ни на что. Поэтому я лишь смиренно положила свою голову на плечо черноглазого предателя, против воли наслаждаясь тем, что он рядом. Как бы я ни уговаривала себя, но мне была приятна его близость. А запах тела брюнета уже был мне родным. Близким. Любимым. И это не вытравить так быстро.

Ян бережно уложил меня в кровать и заботливо укрыл одеялом. Точно так же, как мама делала в детстве, подоткнув его со всех сторон.

– Тебе нужно пропотеться хорошенько, чтобы температура спала, - сказал он с видом знатока. – Полежи пока, я погуглю лекарства, а потом съезжу привезу то, чего нет в аптечке.

– Ничего не нужно. Просто оставь меня. – Непослушными губами произнесла я. Голос мой вышел бесцветным и безэмоциональным. – Я устала и хочу спать.

Отвернувшись к стене, я даже не стала смотреть на его реакцию. Болезнь отнимала основную часть сил, поэтому на эмоции ничего не оставалось. И я была даже благодарна этому состоянию.

– Ева, ты чего?

Соколов явно почуял что-то и не собирался так просто сдаваться. Он перелез через меня и улегся рядом. Так, чтобы я могла видеть его лицо.

– Уходи, Ян. – Закрыла глаза, не желая видеть его. Мечтая, чтобы он исчез. Оставил меня в покое.

– Не уйду, пока не скажешь в чём дело. – Его голос не предвещал ничего хорошего. – Хотя нет. Сначала я всё же погуглю лекарства и принесу их сюда.

Заключив в объятия кокон, в котором было спрятано мое тело, словно я могла куда-то убежать в таком состоянии, брюнет несколько минут рылся на просторах интернета. Я же позволила себе ни о чем не думать в этот момент и просто дремала. Болезнь делала свое дело.

Наверное, я уснула в какой-то момент, потому что проснулась я в одиночестве. От того, что меня знобило. Мне было холодно. Да так, что стучали зубы.

За окном всё ещё было светло, но пасмурно. С крыш стекала вода, стуча о навес. Я поморщилась от этих гадко мерных звуков. Однотонных и раздражающих.

Бросила взгляд на тумбочку – она была пуста. А это значит, что я поспала максимум час, потому что ни Ян, ни родители ещё не вернулись. Загоревшийся экран телефона подтвердил мои догадки.

Как же холодно!

Я уже было хотела доковылять до шкафа и выудить второе одеяло, но Соколов появился очень вовремя. Он влетел в мою комнату так, будто за ним гнались все бесы ада.

– А ну! Оставайся на месте. – Приказал он и сложил на рабочем столе пакеты с лекарствами и всякой всячиной: начиная от фруктов и заканчивая вкусностями. – Что болит? – Участливо спросил, стягивая с себя куртку, под которой ничего не было, словно он просто накинул верхнюю одежду впопыхах.

– М-мн-не х-холод-дн-но, - простучала зубами.

– Так, нужна грелка! – Произнес вслух, а сам прикидывал, где её взять. – Точно! Я должен сойти, - довольно улыбнулся он и, достав второе одеяло, укутал меня в него.

Сам же он улегся рядом и обхватил меня, грея через коконы одеял. Но мне легче не становилось. Руки и ноги были просто ледяные. Меня с каждой минутой трясло всё сильнее.

– Твою налево, Ева, - перепугался не на шутку Ян, - почему тебе не становится легче от лекарства? И даже от двух одеял и меня в роли печки? – Его голос был наполнен отчаянием. – Давай я отвезу тебя в больницу?

– Н-нет! – Я затрясла головой. С детства жутко боялась больниц. А особенно уколов и капельниц. – Н-никакой больн-ницы!

Убрав все одеяла в сторону, парень взял своими горячими ладонями мои оледеневшие конечности и начал растирать их. После чего, кое-как отогрев мои руки и ноги, бесцеремонно оплел моё тело своим телом и укутал нас ещё поверх двумя одеялами.

– Я точно с ума сойду с тобой, ведьма. – Бурчал он, пока я, уткнувшись холодным носом в его шею, потихоньку начинала отогреваться.

Ещё бы! Ян не соврал, он сам был словно настоящий огонь. А под двумя одеялами и подавно. Так что уже буквально через пять минут, я обливалась потом в три ручья.

– Ян, я отогрелась, - глухо произнесла я, вспоминая о том, что родители могут вернуться в любой момент и застать нас в таком двусмысленном положении. – Спасибо, но ты уже можешь меня отпустить.

– Не отпущу, пока ты не скажешь мне, что случилось.

– Очевидно же, болею, - включила режим дурочки.

Близость Соколова и его обнаженный торс вызывали у меня однозначную реакцию, несмотря на болезнь. Я поёрзала, желая избавиться от таких желанных и одновременно нежеланных объятий.