Сводные. Запрети мне любить тебя

Что настораживало больше всего – не было никаких эмоций. Вообще. Лишь пустота.

Не знаю, сколько я так пролежала, тупо пялясь в пространство, но в какой-то момент дверь палаты приоткрылась, и на пороге появилась мама. Её глаза были красными и опухшими – она плакала, а синие тени под ними говорили о том, что спать мама не ложилась давно.

Увидев, что я очнулась, она всхлипнула и бросилась к моей кушетке, расплакавшись.

– Ева! – Прохрипела она не своим голосом. – Доченька моя маленькая… Ты очнулась…

Она плакала, обнимая меня, а я не понимала, почему она плачет. Внутри была всё та же пустота, не выпускающая меня из своих объятий.

– Что случилось? – Мой голос был каркающим, грубым.

– Хочешь пить? – Спросила мама и я кивнула. – Тебе сейчас не стоит переживать, - ответила на мой вопрос, спешно поднявшись и наполнив пластиковый стаканчик водой из кулера, стоящего возле входа в палату.

Я промолчала. Сейчас моим единственным желанием было залить пустыню, царящую во рту, влагой.

Забрав стакан с прохладной водой из маминых рук, отказалась от того, чтобы она меня напоила сама.

– Только не напрягайся, - произнесла она, доставая платок из сумочки, надетой через плечо, и утирая им слезы.

Утолив жажду, отставила стаканчик на тумбочку возле кушетки, и внимательно посмотрела на маму, понимая, что её состояние – это ненормально. Мысли потихоньку начали выбираться из болота, а в груди проклюнулась тревога.

Что-то не так.

– Мам?

Простой вопрос, но она поняла, о чем я хотела её спросить. Поэтому беспомощно заглянула в мои глаза и покачала головой.

– Не сейчас, Ева. Ты только пришла в себя…

– Почему я в больнице?

– Ева… - Мама положила свою руку поверх моей и ласково погладила. – У тебя случился сильный стресс. Врачи прокапали тебе успокоительные и восстанавливающие растворы, но ты не приходила в себя целые сутки. Я понимаю, что ты хочешь узнать всё здесь и сейчас, но, поверь, пока тебе нужно окончательно прийти в себя. Отдохни.

Успокоительные?.. Теперь понятно, почему я так странно себя чувствую, и почему у меня провалы в памяти.

Но проснувшаяся тревога уже не отпускала. Потянув за ниточку, я шаг за шагом приближалась к чему-то. И чем ближе я была, тем неспокойнее мне становилось. И, уже спустя пару минут, меня накрыла самая настоящая паника.

В голове начали проноситься ужасные картины и звуки: скрежет металла о металл, звон битого стекла, крики людей…

Вспышка вызвала сильную головную боль, отчего я рефлекторно приложила руку к виску и крепко зажмурилась, простонав от острой боли.

– Ева? – С тревогой в голосе позвала меня мама. – Что случилось? Давай я позову врача.

Она тут же поднялась с кушетки и направилась к выходу.

– Нет, - слабо произнесла я непослушными губами, но мама меня услышала. Остановилась. – Не нужно врача. Просто немного заболела голова.

Мне до безумия не хотелось вновь испытывать эту пустоту после успокоительных, а если сейчас придут врачи, то, увидев мое состояние, вновь прокапают какую-нибудь хрень, после которой я буду сама не своя.

И ничего не вспомню. Это точно.

– Ты уверена? – С сомнением переспросила мама, держась за ручку двери.

Я покивала, чувствуя, что не смогу ответить ей словами. Сил нет.

– Я посплю лучше.

На лице мамы, внезапно ставшем на несколько лет старше, проступила тень улыбки.

– Тогда отдыхай, солнышко.
– Она подошла ко мне, положив теплую ладонь на лоб. Склонилась и поцеловала в щеку. – Я скоро вернусь.

Она неспешно покинула палату, постоянно оборачиваясь, словно ожидая от меня какой-то реакции или не желая уходить. Но вскоре я вновь осталась одна. И, вместо сна, начала шевелить конечностями, которые были непослушными после долгого лежания в одной позе.

Постепенно приходя в себя, приподнялась на кушетке и оперлась о спинку, принимая полу сидячее положение. Я чувствовала себя безумно уставшей. В глаза как будто песка насыпали. Спать действительно хотелось. Но это желание пересиливало другое – вспомнить, что произошло.

Прикрыв глаза, полностью расслабилась, и вновь окунулась в ужасающую картину, которая вспышкой промелькнула в сознании, заставив испытать дикую головную боль.

Возможно, не стоило этого делать так рано, пока я еще полностью не восстановилась, но сделанного не вернешь. Воспоминания обрушились на меня потоком лавины. Они снесли все барьеры, которые были выстроены лекарством в моем сознании.

Ссора с Яном. Болезнь. Его исчезновение. Гонки. И…

Ян…

Слезы и боль душили. Я не могла сделать вдох. А когда у меня получилось это сделать, рыдания толчками вырывались из моей груди. Слезы катились градом по щекам. Отбросив покрывало в сторону, свесила ноги с кушетки, понимая, что если я прямо сейчас не узнаю, что с Яном, то сойду с ума.

Устойчиво стоять на ногах было нелегко. Я пошатывалась, держалась за предметы вокруг, но заставила себя дойти до двери палаты. Вышла наружу.

В коридоре на меня обрушились звуки. Множество звуков. Шум. Люди вокруг разговаривали, сидя на скамейках ожидания. Мимо сновали врачи и медсестры.

Одна из них, заметив меня, подошла и озабоченно поинтересовалась:

– Соколова? Почему вы вышли из палаты? Вам сейчас нельзя вставать.

Я вцепилась в предплечье смуглой медсестры и, продолжая беззвучно плакать, отчаянно спросила:

– Где Ян Соколов? Отведите меня к нему.

Девушка не смогла скрыть первых эмоций, промелькнувших на её лице. В них сквозило сожаление и жалость.

– Соколова, пройдёмте со мной, я отведу вас обратно в палату и всё вам расскажу, - она говорила со мной таким тоном, будто я была несмышленым ребенком, от которого нужно было скрывать правду, иначе он впадет в истерику.

– Пожалуйста, - я не позволила себе сдвинуться с места. – Скажите хотя бы, что с ним? – Шептала непослушными губами.

На этот раз медсестра не позволила эмоциям взять верх и отлично себя контролировала.

– Вас же Евой зовут, да? – Попыталась увести тему в иное русло. – Давайте, я отведу вас в палату, позову ваших родителей, и они поговорят с вами.