Сводный монстр

— Да плевать я хотел…

— У тебя даже сейчас стоит, придурок, — глухо бросила я, стараясь не смотреть, но чувствуя его твердую выпуклость под полотенцем ниже живота.

Его глаза потемнели, сузились, пока ноздри бешено втягивали воздух.

— Потому что ты на другое не годишься, сука. Только вечно отравляешь жизнь своим присутствием.

— Раз отравляю — отпусти! Какого дьявола ты меня еще держишь?

Парень ничего не ответил, только резко наклонился и набросился на мои губы, смазав мою действительность одним движением.

От неожиданности я растерялась, не готовая к такому нападению, удивленно приоткрыла рот, неосознанно впуская его наглый и настойчивый язык. Не ожидала, что он может это сделать.

Макс терзал, покусывал и посасывал нижнюю губу, пока я замерла застывшей статуей. Его руки, сжимающие мои застывшие плечи, опустились на талию, провели по ней к бедрам, сжимали, сминали и тискали, отправляя все трезвые мысли в нокаут, заставляя плавиться зажженой свечкой. Коснулись купальных трусиков и в нетерпении просто отпихнули их в сторону. От его пальцев я тут же вздрогнула и почувствовала, как по ним размазывается моя влага, оставляя после себя только дрожь по всему телу и проклятое предвкушение. Как всегда от этого подонка сносит крышу напрочь. Как же ненавижу!

Хотела оттолкнуть этого мерзавца, уперла руки в сильную грудь, но он не сдвинулся и на миллиметр, лишь сильнее вжимая меня в стену, упираясь в меня стояком, словно давая прочувствовать. Практически рывком ввел в меня пальцы, вырывая из меня приглушенный грудной стон. В сауне было жарко, но я этого практически не замечала, уворачивалась от него, но уже слабо, а через несколько секунд и вовсе безвольно повисла на его руках.

Незаметно мои ладони зарылись в его густые темные волосы. Даже влажные они оказались мягкими, шелковистыми на ощупь, жутко приятными.

Сводный братец отлепился от моего рта, хватая воздух, которого в жарком душном помещении практически не осталось, едва хватало на двоих. Ноги мои давно подкашивались, и если бы не его железная хватка, я бы давно растеклась тягучей сладкой лужей под его ногами.

— Трахнуть тебя здесь? Прямо на этой полке? М? — бормотал он мне в шею, двигаясь к уху. От опаляющего дыхания, вызывающего табун мурашек, ахнула и откинула голову, бесстыдно подставляя себя для его горячих поцелуев. — Я нагну тебя как следует, лицом и грудью в горячую полку, только задница вверх. Даже раздевать не стану, просто отодвинем твои крошечные трусики в сторону и мой член войдет в тебя до самого основания… Рукой схвачу тебя за твои волосы, вот так, намотаю на кулак, сильно потяну на себя. Будешь задыхаться от нехватки воздуха, но больше от оргазмов, одного за другим.

Шепот грязных слов на мое ухо сводил с ума, выворачивая меня наизнанку, заставляя трепетать. Испуганно и возбужденно. Он схватил меня за волосы, подтверждая свои намерения, намотал их на кулак и отодвинул край полотенца, освободив твердый эрегированный член, касаясь моего бедра нежной шелковой кожей. Не удержалась и посмотрела вниз, сглотнула, увидев внушительный размер. Сильно дернулась в его руках, метнув взгляд вверх.

Макс поднял мою ногу, ухватив ее поудобнее под коленом, одновременно бормоча слова, от которых я пришла в себя.

— Пиз*ец, сестренка, хочу тебя вые*ать в сауне, как шлюху. Поставить на место.

— Сволочь, какая же ты сволочь, — исступленно прошептала я и, зарычав, лягнула его изо всех сил прямо в его сволочную дубинку.

Он болезненно охнул, согнувшись. Отпустил меня, сложив ладони на полотенце, а я бросилась вон, не позаботившись о том, чтобы нормально закрыть дверь. Какая нахрен дверь сейчас?!

И только когда услышала его жуткий смех за спиной, резко остановилась, не смея обернуться. Дрожа и тяжело дыша, как заяц, на которого наставил ружье охотник. Чувствует свою кончину, но не может посмотреть ей в глаза.

— Я все равно трахну тебя. Это вопрос времени, сестренка.

Рванула вперед, не разбирая дороги. И почему-то с колотящимся сердцем понимала, что верю каждому его слову.

Глава 10

На следующий день у сводного братца обнаружился выходной, у горничной Катарины тоже. С утра я не видела ни одного из них, его внедорожник отсутствовал. Уехали вместе?

Настроение стало мрачнее тучи. Все утро мы с Томасом носились, как угорелые, накрывая завтрак. Томас, при этом, постоянно отлучался на ресепшен, потому что там тоже то названивал телефон, то выписывались постояльцы, то заезжали новые. Без него было трудновато, но я справилась.

После завтрака я планировала убрать номера вместо Катарины, а Томас отправился решать вопросы на ресепшене, его то и дело дергали какие-то недовольные чехи.

Переодевшись в удобную одежду, я прошла к подсобке, где хранился инвентарь и чистящие средства, как меня окликнул Томас. Он удерживал телефонную трубку одной рукой, второй что-то судорожно тыкал в компьютере, перед ним стояли все те же чехи.

— Вера, почтальон снаружи, возьмешь почту? И вот это захвати, ему отдай, — он указал на стопку писем, открыток, каких-то счетов, лежащих перед ним.

Сделала, как он сказал и вышла наружу, через гараж, где сушилась экипировка, оглядываясь в поисках почтового автомобильчика.

Маленький пикап стоял с краю парковки, за рулем сидел расплывшийся лысый мужик.

Я подошла к нему, и он затараторил на немецком. Кое-как объяснила на английском, которого он почти не понимал, что я вместо Макса и Томаса. Наконец, он сгреб мои письма и ткнул мне в руки новую пачку, которую достал из какого-то деревянного сортера, завел пикап и уехал.

Ежась от холода, забежала в гараж и уставилась на длинную черную доску Макса. Под ней небрежно брошенные массивные ботинки. Кататься он не уехал. Если только по горам, по долам с Катариной. И черт с ними.

Поджимаю губы и иду наверх, но тут мой глаз цепляется за имя на верхнем конверте, и я замедляю шаг. Максимилиану Деккеру.

Значит, Деккер? Он говорил что-то про то, как его отец отнял его имя. Это правда? Юрген не разрешил ему носить имя Мартенса? По всей вероятности это так, после случившегося семь лет назад.

Перебрала все письма, но все они были на имя Мартенсов старших. Счета, письма из банков, госслужб, рекламные проспекты и так далее. Только одно письмо для брата, и, взглянув на имя отправителя, отпечатанного в углу конверта, я буквально уронила свою челюсть и поежилась.

«Психологический реабилитационный центр им. Вольфганга Келера». Из Берлина. Странно, но на английском.

Братишка навещает психолога? Более того, реабилитационный центр. Значит ли это, что у него срывы? Рецидивы? Что с ним вообще происходит?

«Я боюсь его, он странный».

Слова матери заставляют впивать свой взгляд в строчки на конверте.

Вообще не удивлена, учитывая, что он сделал со мной в детстве. Но тогда я думала, что это всего лишь детская жестокость, ревность. А теперь даже не знаю, что думать. Кажется, у него действительно проблемы с головой.