Святки без оглядки
Шрифт:
Остатки настроения улетучились, когда она заглянула в стойло. Огромное, черное как ночь, рогатое чудище, стояло в загоне и что-то лениво жевало. Оно равнодушно, прямо как Димитрий, скользнуло по ней глазами и мотнуло головой, лизнув мясистым языком собственный бок. Тягучая нитка слюны упала на солому, а чудовище ткнулось носом в пустую кормушку.
Снеженика так и замерла, не в силах двинуться. Какая же это корова? Это же демон из преисподней! Того и гляди перепончатые крылья расправит за спиной!
Дверь сарая громко скрипнула.
– Ну как тебе? Нравится? – весело поинтересовалась Дуняшка.
–
– Обычная, – пожала плечами Дуняшка. – Значит, смотри! – деловито продолжила она, окрыленная осознанием, что сейчас она главная. – Сначала надо ей мешанку дать. Вот так!
Она что-то замесила в большом тазу, добавив туда теплой водицы, что принесла с собой и, щедро сдобрив картофельными очистками, подсунула эту вкуснятину Ночке. Та довольно захрустела угощением, а Дуняшка пригласительно кивнула:
– Вот теперя можно и доить.
Она отобрала у оторопевшей Снеженики ведро, подставила к боку коровы кривую скамеечку и предложила:
– Давай!
В другое время Снеженика уже бежала бы прочь и волосы назад, но теперь очень хотелось домой, и выбора не было.
Она осторожно присела на табуреточку и с глазами, полными ужаса, уставилась на упругое коровье вымя. Потом вскочила обратно.
– Давай сначала ты!
– Ох, беда с тобой! – засмеялась Дуняшка. – Смотри! Сначала вымя тряпицей влажной оботри, потом обмажь сосцы гусиным жиром, – поучала она, показывая, как и что нужно делать,
Дуняшка примостилась на скамеечке, и вскоре под ее умелыми руками о дно ведра ударили первые струйки молока. Они пересекались в воздухе, искрились снежной пылью и стекали густыми каплями по стенке ведра, образуя белую пену. Снеженика зависла, залипнув на эту картину. Доселе она видела молоко только в магазинных упаковках и ни разу не озаботилась мыслью, а откуда оно берется?
– Теперь попробуй ты, – скомандовала Дуняшка, уступая ей место на скамеечке.
Ну что ж! На первый взгляд – не сложно. У малявки получается, корова не кусается – можно и попробовать. Снеженика с готовностью поправила платок и с опаской примостилась у коровы.
– И что делать? – растерялась она.
– Как – что? Доить!
– Чего?
– Корову!
– Как?
– Руками! – расхохоталась Дуняшка. – Как я показывала. Хватай за сосцы и тяни!
– А если укусит?
– А-ха-ха! Какая ж ты дурная, Глашка!
Снеженика закрыла глаза, собрала всю волю в кулак и нерешительно ухватилась за сосцы, зажмурилась и потянула. Ничего.
– Оно не работает!
– Кто?
– Ну, нету молока!
– Я же раздоила! Тяни шибче!
– Ей же больно будет!
– Не будет!
– Мамочки... – Снеженика выдохнула и потянула сильнее. Ночка фыркнула и не обращая ни малейшего внимания продолжила жевать.
– Не получается!
– Дык тяни сильнее!
Снеженика зажмурилась и дернула.
Ба-бах! Звонко дзинькнув о тяжелое копыто, ведро пулей выскочило из-под руки Снеженики и, вылетев в приоткрытую дверь, загромыхало по обледенелой дорожке. Сама же горе-доярка от страха опрокинулась назад и упала на спину вместе с табуреткой. Вскочила, путаясь в полах тулупа, застряла валенком в перекладине скамейки, попыталась вытащить
ногу, и тут же отхватила пощечину тяжелой метелкой хвоста.– Мамочки! – охнула она, хватаясь за щеку, и опрометью бросилась на улицу прямо со скамейкой на ноге, но поскользнулась на все той же коровьей лепехе и загромыхала, повалившись на аккуратно прислоненные к стене мотыги и грабли.
Те звездопадом посыпались на ее бедовую головушку, а Снеженика, с трудом выбравшись из кучи огородной утвари, снова рванула к выходу. Споткнулась о сидящего у порога вездесущего Звездоцапа, который конечно же засунул свой любопытный клюв в сарай, дабы проконтролировать столь серьезный процесс, и наконец-то, уже вне себя от ужаса вывалилась на улицу. И тут же оказалась нос к носу с озадаченным соседом.
Димитрий как раз нес стопку поленьев в дом, но привлеченный жутким грохотом свернул к сараю. Сначала из распахнутой двери вылетело ведро, потом кувырком – петух, а за ним – его соседка с безумными глазами и табуреткой на ноге. Она сделала кульбит на разлитом молоке и, по инерции проскользив до него, схватила за рукав. Поленья посыпались на снег, да и сам Димитрий, не ожидав такого натиска, не устоял на ногах и вместе с Глашей бухнулся в сугроб.
В довершение картины на крыше сарая послышалась возня, сдавленные мявки и рычание. Серо-рыжий клубок сверзился вниз и покатился по расчищенной дорожке прямо на них. В воздух взметнулись разноцветные клочья шерсти, снежная пыль и ошметки соломы.
– Спасите! – что есть силы завопила Снеженика, цепляясь за шею Димитрия.
Тот громко выругался, стряхнул ее с себя. Хлопнул в ладоши, разгоняя котов, которые при громком звуке расцепились и дунули в разные стороны, и, потирая бок, поднялся с земли.
Из сарая выглянула испуганная Дуняшка, тут же подбежала кормившая кур Ульянка.
– Глашка, ты цела?
Снеженика медленно приходила в себя. Вот же как некстати все случилось. И надо было ему выйти из дома именно сейчас! Нужно срочно исправлять ситуацию. А что делать, когда все пошло не по плану? Правильно! Сделать вид, что так и было задумано!
– Доброе утро, сосед! А я тут уборку в сарае затеяла...
Димитрий поворчал в усы и молча принялся собирать поленья. Вот же чурбан неотесанный!
– Что, даже не поможешь девице подняться?
– Где девица, а где баба неповоротливая, – проворчал он и отвернулся. Потом сгрузил груду дров у своего крыльца и вернулся к бане за новой.
Снеженика закусила губу и недоуменно проводила его глазами. Ого, крепкий орешек попался, голыми руками не возьмешь! Но ничего, и не таких видали!
С трудом проглотив обиду, она поднялась и отряхнулась.
– Два сарафана, две шляпки и по рубахе с рюшами! – коротко бросила она девкам. – Только корова на вас!
– По два! Каждой! – деловито сложила руки на груди Дуняшка. И где только эти занозы выучились торговаться?
– Черт с вами, по два! Но в сарай я больше ни ногой!
– Идет! – девки переглянулись и скрылись в коровнике.
Снеженика, охая, подковыляла к бане.
Димитрий ловко орудовал топором. Огромные поленья разлеталось в мелкую щепу от одного удара, а сам он – суровый и хмурый – скинул тулуп и, казалось, даже не замечал ничего вокруг.