Святочный сон
Шрифт:
– И это все?
– лукаво улыбнулся Мартынов.
Биби негодующе подпрыгнула на стуле. Миша безуспешно ловил взгляд тетушки. Сашенька разочарованно вздохнула.
– Возможно ли, что ни одного танца вы не станцевали? И не вальсировали?
– не унималась Варвара Михайловна, не потерявшая надежды вытянуть из Сони интересные подробности.
– Вальсировала, - неохотно ответила Соня.
– С кем?
– дуэтом вопросили Сашенька и Биби.
– Володя, Марья Власьевна велела передать, что похлопочет о пансионе для Миши, - увильнула Соня от ответа.
– Учить-то надобно! Полупансионером,
"Так поскорее забудет Дюваля и не станет искать встреч с ним", - домыслила про себя заботливая тетушка.
Миша исподтишка показал ей кулак, но Соня сделала вид, что не замечает угрозы. Разговор ушел в сторону, и молодая особа уж было вздохнула с облегчением. Однако поторопилась. Сашенька попросила кузину зайти к ней после завтрака. Делать нечего, Соня подчинилась. На Сашенькиной половине ее ждали обе дамы в крайнем нетерпении.
– Ну же, Соня, голубушка, не томи!
– возопили они.
– Что, душа моя?
– притворно вздернула брови Софья Васильевна.
Однако теперь отвертеться никак было нельзя.
– Расскажи же все по порядку, - попросила Сашенька.
– Помилуй, душенька, тесто перестаивается!
– Пусть!
– отмахнулась Мартынова.
– Арина справится.
– Вольно же вам испытывать наше терпение!
– сердилась Биби.
– Ну, хоть скажите, Горский там был?
– Я не знаю... не помню... Верно, был... Впрочем, спросите у Марьи Власьевны.
– С кем же ты танцевала?
– дознавалась Сашенька.
– С чиновником, знакомцем Марьи Власьевны.
– Да что ж это такое!
– отчаялась Биби.
– Я не доживу до Марьи Власьевны!
– Ну, хоть что-нибудь, - жалобно попросила Сашенька, и Соня сдалась. Она рассказала в подробностях о туалетах дам, о губернаторше - в чем была та одета, какие были украшения и головной убор - о мороженом и боскете, описала чиновника и других замеченных ею гостей, но ни словом не обмолвилась о Горском и о том, что произошло между ними. Дамы слушали с жадностью и остались в некотором удовлетворении. Соня, наконец, предалась повседневным делам в надежде, что больше не вспомнит ночные приключения.
Однако на ее беду к вечернему чаю нагрянула Марья Власьевна.
– Ну что, матушка, опамятовалась?
– с порога озаботилась гостья здоровьем Сони, которая вышла встречать ее.
Провожая почтенную даму в гостиную, бедняжка силилась дать ей знак, что кое о чем не худо было бы промолчать. Марья Власьевна не понимала обиняков. Она вошла и уверенно воцарилась в гостиной, куда уже стеклись все домочадцы.
– Слава Богу, здорова!
– громко вещала гостья.
– А то я уж было за доктором послала, да дай, думаю, сначала погляжу, авось перемоглась.
– Вашими молитвами Софья Васильевна жива и здорова, - ответил Владимир в недоумении.
– Гляжу, зубами стучит, белая вся, трясется!
– продолжала повествовать Аргамакова.
– Я уж грешила на проказника, думала, на мороз выводил. Ан нет, мороженым накормил, да так, что детушка промерзла вся в платьице никудышном. Что, мать, - вновь обратилась она к помертвевшей Соне, - признавайся, от него сбежала? И верно. От таких подальше держаться надобно.
–
Да вы о ком толкуете?– спросила Сашенька.
– О чиновнике, с которым Соня танцевала?
– Как же, с чиновником! Да с Горским, будь ему пусто! Так заморочил девицу, всех кавалеров распугал.
В гостиной повисла тягостная тишина. Все с вопросом обратились к Соне. Бедняжка была готова провалиться сквозь землю. Марья Власьевна смекнула наконец, что дала маху.
– Ну, прости, Сонюшка! Не чаяла, что у тебя секреты. Да полно, будет вам!
Однако Владимир мрачнел и на глазах наливался бешенством. Биби нахмурилась и окинула Соню ревнивым взглядом. Сашенька обиженно надула губки, сердясь на скрытную кузину. Тут же подвернувшийся Миша с надеждой воззрился на смущенную тетушку.
– И вовсе нет здесь никаких секретов. Этот господин мне несносен, и я не желаю говорить о нем, - бормотала Соня, немилосердно краснея.
– Однако ты с ним танцевала, - сквозь зубы проговорил Мартынов.
– Пощади, Володюшка, - вступила Марья Власьевна.
– Коли приглашена, так что ж? Скандала еще не доставало. Сонюшка по-умному поступила: сказалась больной и уехала. И чего ради набросился? Вовсе запутали девицу. Что ж, ей не выезжать теперь из-за князя?
– Стало быть, не выезжать, - отрезал Владимир.
Марья Власьевна готова была ринуться в бой, но Сашенька ее опередила:
– Полно, Володя. Марья Власьевна права: Соне надобно выезжать. Мы не должны вовсе запираться лишь оттого, что однажды ошиблись.
– Хороша ошибка!
– зло возразил ее супруг.
– Вам дай волю, вы заведете в доме постоялый двор, а то и еще что похуже.
– Ишь, развоевался, Аника-воин!
– усмирила его Аргамакова.
– Пора уж старое-то забыть.
– Я не желаю более слышать имя этого господина!
– припечатал Владимир и покинул гостиную в знак неудовольствия.
Впрочем, вечер завершился вполне идиллически. Владимир Александрович скоро остыл и вернулся в общество. Он шутил с Биби, почтительно слушал Марью Власьевну, расписывающую выгоды пансиона.
Когда Соня уложила девочек и проводила Мишу до постели, он спросил взволнованным шепотом:
– Князь вспоминал обо мне?
Горский безумствовал. Побег Сони с бала лишил его остатков благоразумия. В муках бессонницы и душевных терзаниях он решил наказать Амалию. Он не виделся с нею с того самого злополучного дня, когда в дом Мартыновых явились ряженые. Коншин напрасно удерживал друга от поспешных действий. Едва проснувшись на другой день, он потребовал выезд. Не слушая уговоры Филипьевны откушать кофию со сливками и свежих плюшек, князь помчался сломя голову к Никитским воротам, где жила Амалия.
Он не знал, что скажет кузине, что сделает, но отчего-то именно на ней он должен был выместить душившее его негодование. Выбравшись из экипажа, князь стремглав взлетел на крыльцо, миновал сени, где возился с печкой истопник, переднюю, ворвался в комнаты. Минуя одну за другой, князь пронесся по анфиладе, нигде не найдя ни души.
– Амалия!
– позвал Юрий, взбегая по лестнице во второй этаж, где располагалась спальня кузины.
– Амалия, где ты?
– крикнул он еще раз для верности.