"Святые" 90-е Пионер – Том II

— Даже так? — Капитан достал пачку «Казбека», постучал сигаретой по ногтю.

— Именно.

— А сам не догадываешься? — закурил он.

— Понял только, что шаги мои интересны. Каждый чих двадцать пятого, и двадцать шестого числа.

— Ну ты рассказал? — Ударение на «ты» прозвучало как обвинение.

— Разумеется. — Я расправил плечи, выдерживая прямой взгляд капитана.

— И что, проверять начнут, всё сойдётся?

— Тютелька в тютельку.

Капитан затянулся, наблюдая как дымовая змейка обвивает горшок с геранью.

— То есть всё что ты сказал следователю, подтвердить смогут? — уточнил он.

— Ну конечно. В спортзале народу было много, в мастерской ещё больше, больница опять же. Вы бы объяснили в чём меня подозревают, я бы точно сказал где был и что делал.

Капитан промолчал.

— Тайна следствия? — спросил я, стараясь не морщиться вдыхая дым от его вонючих папирос.

— Вроде того, — он кивнул, и вдруг его лицо стало похоже на ту самую дверь сейфа — бронированное, с комбинацией из неразгаданных цифр.

— Ну а мне что делать? Торчать тут до морковкиного заговенья?

— Нет, торчать не надо, я договорился, тебя отпустят. Но ты должен знать, за тобой теперь приглядывать будут, поэтому думай что делаешь.

— Вы приглядывать будете? — прищурился я.

— В том числе. — ответил капитан.

Отдел милиции я покинул в смешанных чувствах. С одной стороны хорошо что отпустили, но с другой плохо что не понял за что задерживали.

Доктор отпадал, если бы его нашли, меня не выпустили бы. С тем сержантом и его подельником, тем более. Остаётся что? Дорогу не в том месте переходил?

Загадка, в общем.

От отделения до дома было рукой подать — через три перекрёстка, мимо заросшего бурьяном пустыря и гаражного кооператива. Решил не ждать трамвая: ноги сами несли, будто выталкивая из зоны милицейского смрада. Холодный ветер швырял в лицо снежное крошево, а где-то за спиной, в такт шагам, натужно гудели провода.

Мысли путались, цепляясь за обрывки фраз капитана. «Приглядывать будут» — что это значит? Не думаю что слежку приставят, но какие-то меры точно предпримут. Участковым сообщат, агентуру напрягут, вот они и будут сообщать о моих передвижениях, и вообще всём остальном. Хорошего в этом мало, тут не поспоришь, хотя и не смертельно. Доктору только не повезло, думал с утра его навестить, но не получилось, как бы не сдох раньше времени.

Теперь уж не пойду, сначала с подельником его разобраться надо. Причем сделать всё по-умному, без шума и пыли, как в том кино говорили. Сначала допросить, а потом…

Жалости к этим двоим у меня нет. Брезгливость только. Необходимость лишать жизни себе подобных давно уже не вызывает эмоций. Единственное, на войне враг честнее будет чем эта падаль, — о таких даже руки марать не хочется.

А придётся, и совсем уже скоро.

Добравшись до дома, сразу завёл машину, потом только в квартиру поднялся.

Родителей не было, на столе записка «Котлеты в синей кастрюле, картошка на плите. Не ешь холодным!».

Выковырял две, обгоревших снизу, нарезал хлеб коркой в палец толщиной. Сел у окна — так, чтобы видеть двор. «Девятка» стояла напротив, и на капоте уже подтаивал налетевший за ночь снег. Котлеты съел, не разогревая: желудок сводило от голода. Чайник греть не стал, попил воды из-под крана. Потом оделся, вышел в подъезд, закрыл за собой дверь, и в машину.

Почти тепло. Наверное так и буду делать: выскочил, завёл, и к окошку. Удобно.

Шухера нашёл там где он и должен был быть, в мастерской.

Кратко пересказал утреннее приключение, выпил кофе пока он собирался, и вскоре мы уже ехали по адресу.

— Думаешь догадываются? — чиркнув спичкой, он закурил и немного приоткрыл окно.

— Вряд-ли. — помотал головой я. — если б догадывались, не выпустили бы.

— Так ты ж говорил что знакомый бати твоего вписался?

— Вписался. — задумался я. — Хотя лучше бы, наверное, не вписывался…

— Чего так?

— Да… кажется мне, он сам при делах как-то…

Ощущение от разговора с капитаном получилось скомканное, словно не разговор это был, а допрос. Когда на кухне родительской говорили, он себя совсем по другому вёл. И про Патрина ни слова не сказал, тоже странно.

— Тогда зачем ему тебя вытаскивать?

— Не знаю.

До нужного адреса добирались достаточно долго, ехать надо было на другую сторону реки, а моста напрямую пока не построили, поэтому в объезд. Плюс ещё я специально поплутал, дабы сбить слежку, если таковая всё же имелась.

— Получается третий дом по левую сторону. — медленно прокатившись по улице, мы осмотрелись.

Одноэтажный, но большой, из красного кирпича, с большими окнами и черепичной крышей, дом доктора Степана резко отличался от всех остальных на этой улице. Лезть внутрь мы не планировали, рассчитывая перехватить объект когда он будет возвращаться с работы. То есть примерно после шести.

Чтобы не маячить возле дома, встали в самом начале улицы, и когда появилась его машина — такая же девятка, просто перегородили дорогу. Шухер вышел, улыбаясь как продавец в ларьке:

— Здравствуйте, Степан Викторович! Надо поговорить насчёт вашего друга-хирурга…

Упаковали доктора быстро. Он, обмотанный скотчем, поупирался пятками в запаску, но Шухер ткнул ему коленом в солнечное сплетение.

— Куда повезём? — спросил он, закуривая. Пепел упал на сиденье, прожёг дыру в дерматине.

— Туда же. Очную ставку устроим.

Каких-то особенных откровений я не ждал, поэтому задачу решил упростить. Будучи почти уверенным что кроме этих четверых никого в их компашке нет, я всё же хотел проверить. Подержать их денёк другой в «плену», и поспрашивать как следует.

Затащив второго доктора в подвал через тот же люк, я остался, а Шухер подобрал обрезок трубы, и пошел посмотреть как там наш пленник.

— На месте. — вернувшись, коротко объявил он.

— Отлично, давай, бери этого, он что-то совсем обмяк. — кивнул я на растянувшегося в грязи Степана.

Вместе мы втащили его в угол, сноровисто примотав скотчем к трубе напротив первого доктора. Тот, полуживой, застонал, но звук растворился в кляпе на его рту.

Воняло мочой.

— Сразу всё расскажешь, или подождём? — рванув скотч со рта второго, спросил я, нависая над ним.