"Святые" 90-е Пионер – Том II

— Вы за это ответите! — взревел, выгибаясь, эскулап. Его глаза, дикие и налитые кровью, блестели в темноте. — Вы не знаете, с кем связались!

— Знаем, — перебил я — С уродом. Расскажешь — сдадим ментам. Не захочешь… Здесь и сгниешь. Выбор прост.

— Кто вы такие?! — хрипел он, слюна брызгала на пол. — Чего вам надо?!

Он метнул взгляд на своего подельника, и я поймал момент — страх, промелькнувший в его зрачках. Но уговаривать или тратить время на пытки не хотелось. Шухер шагнул вперед, вертя в пальцах нож с зазубренным лезвием.

— То есть, будем молчать? — спросил он, присаживаясь на корточки перед доктором.

Но вместо ответа, тот взвыл, как загнанный зверь. Его крик, пронзительный и безумный, ударил в стены. Пришлось заклеить ему рот скотчем.

— Ясно, — прошипел я, вытирая руки о куртку. — Посидишь тут. Может, через пару дней язык развяжется…

Перед уходом Шухер снял скотч со рта первого доктора, плеснул ему в лицо водой, потом дал напиться. Тот захлебнулся, закашлялся, и поток слов хлынул из него, как из прорванной плотины. Его признания уже не удивляли — он повторялся. Но слушали до конца, надеясь услышать что-нибудь новенькое.

— Дальше что с афганцами думаешь делать? — спросил Шухер, когда мы вышли из вонючего подвала и усевшись в машину, ждали когда прогреется мотор и потеплеет в салоне.

Я закрыл глаза, стараясь сосредоточиться. Мысли метались в голове: угроза от докторов исчезла, Патрин обиды не держит… И вроде всё нормально, но что-то тянет, царапает по нервам — слишком гладко. Слишком.

— А ведь действительно… — прошептал я, сжимая виски. — Что с ними делать?

Ответ пришёл неожиданно, и как всегда не вовремя. Добросив Шухера до дома, я поехал в мастерскую забрать отца. Думал пока ехать будем, поговорить с ним на счёт большого капитана, ну и вообще, просто пообщаться.

— Наехали на нас, дань требуют. — коротко обрисовал ситуацию он.

— Кто? — спросил я, замечая, как его пальцы нервно дёргают замшевую тряпку.

— Не знаю, не представились. Сказали завтра за ответом придут.

— И сколько хотят?

— Тридцать тысяч в месяц.

В общем, нормально, так и должно было быть, рано или поздно это бы всё равно произошло. Но тридцать тысяч, деньги немалые, и чтобы просить столько за крышу, надо точно знать как обстоят дела на предприятии. Образно говоря — вынюхать каждую трещину в этом бизнесе. Я представил их — невидимок, ползающих по отчётам, как тараканы по крошкам. Да, если сохранить набранный темп, можно и столько платить, не разоришься, но для начала неплохо бы узнать кто стоит за наездом.

Договорившись с отцом чтобы он назначил объявившейся крыше «стрелу», я с самого утра поехал к афганцам в клуб, чтобы поменять условия контракта.

Доехал, спустился вниз, осмотрелся. Лехи нигде не было, спросил у одного из «качков».

— Там, в кондейке. — мотнул он головой в сторону уходящего в темноту коридора.

Я прошел дальше, где и застал его за чисткой ствола. Он сидел перед столом на деревянной лавке, отбрасывая тень на оклеенную календарями стену.

Поздоровался, объяснил суть.

— Просто постоять? — переспросил Леха, не отрываясь от своего занятия.

— Может, и не просто. — Вспомнил цифру и дрожащие руки отца. — Но стрелять только если…

— Если что? — Леха поднял голову. Его глаза, серые как дым, сузились.

— Если они окажутся не из тех, кто понимает слова.

Он кивнул, щёлкнув затвором. Звук эхом отозвался в гулком помещении.

— Стрела на пять?

— На пять.

— Тогда встречаемся там же у проходной. — Он встал, и тень накрыла меня целиком. — Деньги?

— Аванс нормально? — предложил я средством платежа выданную ранее сумму.

— Годится. — снова кивнул тот, и отвернувшись, полностью потерял ко мне интерес.

Покинув качалку и промотавшись по делам почти до четырех — катался в институт договариваться по «долгам», я заехал за Шухером, и в назначенное время парковался перед проходной.

Ждать Леху с его афганцами пришлось недолго, минут за пять до назначенного времени они подъехали на двух машинах: шестёрке и Волге.

Я посигналил, махнул рукой, и развернувшись, направился к месту проведения «стрелки».

Там нас уже ждали, и судя по количеству машин — аж целых четыре, отнеслись серьёзно.

Остановившись метров за сорок, я моргнул фарами. Из передней «копейки» машины вышел тип в болоньевой куртке и джинсах. Не блатной, но и не фраер — морда в царапинах, взгляд ёлочкой.

— Знаешь его? — спросил я у Шухера.

Тот прищурился, выплюнул семечковую шелуху в приоткрытое окно:

— Не встречал. Похож на гопника, что жвачки с лотков таскают…

— Щас проверим… Только чур, если начнётся — меня не зацепи.

Мужик подошёл, расставив ноги как инструктор на плацу. От него пахло табаком и перегаром.

— Ты чё за птица? — сипло начал он, засовывая руки в карманы.

— Тот на кого ты наехал. Хозяин столярки.

— Поздравляю. Условия тебе передали?

— Поэтому я здесь и стою. Не нравятся мне такие условия, а ещё больше не нравится что не знаю с кем дело имею. Ты бы представился?

— А смысл? Зачем тебе это знать? — нагло заявил переговорщик, и чуть повернувшись, кивнул своим людям.

За его спиной из машин вылезли семеро, в машинах остались только водители. Не урки — сразу видно: мальчишки накачанные, явно перековавшиеся спортсмены, несмотря на мороз, в одних «олимпийках», без шапок, но с палками, велосипедными цепями и кастетами. Воевать приготовились.

— Эй, Пионер! — Леха вышел из Волги, держа на плече калаш. — Чего с быдлом церемонишься? Видишь же — школьники обоссаные!

Переговорщик дёрнулся, когда затвор калаша лязгнул громче, чем гудок паровоза. Его «войско» попятилось к машинам, один даже цепь уронил от неожиданности.

— Слышь, — ткнул я пистолетом в пузо своему визави, — беги отсюда, и уродам своим скажи — тут вам ничего не обломится! А захочешь войны — приходи с настоящими бойцами. А не с этим посмешищем…

Глава 20

Закончив со «школьниками», вся наша компашка отправилась отмечать победу.

— Я угощаю! — заявил Лёха, и потащил нас в недавно открывшийся ресторанчик.

Идти не хотелось, но отказываться нельзя. И по-человечески, и для дела.