Связанная с Богом войны

— Гедонизм, — поправил он. — Желание испробовать все удовольствия, которые может предложить мир смертных.

Перелили из пустого в порожнее, но ладно.

— Значит, самое главное — это еда, питье и секс.

— А еще сражения.

Я нахмурилась на это добавление.

— Почему сражения?

— Потому что я Бог сражений и войны. Пролитие крови доставляет мне наслаждение, — его улыбка была довольно холодна. — Аспект гедонизма начал бы искать удовольствие… любое доступное. А лучше все сразу.

Я попыталась представить, что было бы, если бы я встретила вот такого Арона, а не высокомерного, и по какой-то причине мой глупый мозг вернулся к моменту, когда я пробралась руками под его килт и стала ласкать член. Нечто внутри меня приятно содрогнулось, из-за чего мои щеки покрылись румянцем. Когда я встретила изучающий взгляд Арона, то задалась вопросом, думал ли он о том же.

Прочистив горло, я указала на карту.

— Ты эксперт в этом мире. Расскажи, куда нам лучше направиться.

Он посмотрел вниз, из-за чего его темные волосы рассыпались по твердым мускулистым плечам. Вся эта бледная кожа и длинные локоны должны были сделать Арона похожим на гота. Но он отличался. В нем было нечто властное, что заставляло любого человека выпрямить спину и заострить внимание на том, насколько Арон был мускулист и внушителен, из-за чего совершенно не выглядел старым. Бессмертным, конечно. Старым? Никогда. Только не с этими скулами и пронзительными глазами. Подобная бледность казалась угрожающей, но не была признаком старения, к тому же благодаря внешности шрам на его лице выделялся намного больше.

Арон вновь посмотрел на меня, из-за чего наши взгляды встретились. На мгновение я снова покраснела, но потом Бог сощурил глаза, и я осознала, что он, должно быть, что-то сказал, а я продолжала тупо сидеть и мечтать о нем.

— И? — требовательно подогнал он.

— Извини, что ты сказал? — иногда я действительно ненавидела себя за то, что была такой озабоченной.

— Я говорил, что не имеет значения, куда, по нашему мнению, направятся аспекты. Все зависит от того, куда они попали во время свершения Ожидания. В конце концов, я прибыл в Авентин, город, который должен был хранить мне верность, — его губы сжались от отвращения. — С таким же успехом мы могли бы тыкнуть пальцем в любое место на карте и отправиться туда. Это такая же хорошая догадка, как и любая другая.

— Хорошо, если бы ты был гедонистом и хотел бы попасть в какое-то определенное место, то куда конкретно?

Он на мгновение задумался.

— Наверное, в Мефис. Там очень любят специи для носа.

Наркотики.

— Это такая же хорошая догадка, как и любая другая, — признала я, потому что у меня не было собственных идей. Я не знала этот мир так, как Арон. — Как я полагаю, нам в любом случае с чего-то нужно начать. Мефис далеко?

— Мефис далеко? — фыркнул Арон. — Мефис далеко? Что за глупый вопрос. А ты человек?

— Ух ты, опять включил режим засранца? — парировала я. — Я же просто спросила.

— Любой город будет расположен далеко. Дорога в каждое место, куда мы отправимся, будет изнурительной. Неужели ты думаешь, что Верховный отец отправил меня сюда, чтобы я мог быстро пробежать между двумя соседними городами, а потом вернуться к нему с поджатым хвостом, усвоив урок за один день? — Арон выпрямился и скрестил руки на широкой груди, выражение его лица стало прямо-таки язвительным. — Верховный отец хочет подчинить меня своей воле. Он планирует переделать меня, преподавая урок за уроком, пока я не приползу к нему, умоляя о прощении. Так что да, путешествие будет долгим. Ужасным. Опасным. Другие аспекты будут делать все возможное, чтобы изгнать меня из этого мира и обеспечить собственное выживание. Так что нет, дорога не будет быстрой и приятной.

Я изумленно уставилась на него, когда Арон наклонился, чтобы еще раз изучить карту.

— Ух, иногда мне кажется, что я действительно тебя ненавижу.

Арон пожал плечами.

— Не думаю, что я пришел в мир смертных, чтобы завести друзей. Меня не волнует твое мнение.

Ага, он ясно дал это понять с самого начала. Мгновение я с неприязнью смотрела на его плечи, удивляясь, как один человек мог быть таким чертовски неприятным, хотя минуту назад заставлял меня краснеть. Какой же я была идиоткой. Арон реально воплощал высокомерие. И он не был обязан мне нравиться.

Я очень, очень хотела домой. На краткий миг отчаяния я размечталась о том, как собираю свои вещи и бросаю Арона. А еще лучше — отправляю его в Мефис или туда, куда он хотел, а может вообще оставляю с Омосом, сыром, козами и книгами.

Вот только… я не могла… я все еще помнила мучительную боль из-за расставания с Ароном. Я застряла с ним.

Из-за чего все жаждали меня убить.

Я легла на кровать, ощущая себя слишком подавленной для того, чтобы думать о том, что могло произойти через несколько недель — или, черт возьми, месяцев! Лет! — в моей жизни. Я натянула одеяло на голову и повернулась лицом к стене.

— Что ты делаешь? — рявкнул Арон, зашуршав картой. — Мы обсуждаем стратегию. Прекрати глупить.

— Иди на хрен, — заявила я, решив его игнорировать. Если он хотел быть мудаком, то я тоже буду вести себя соответствующим образом.

Остаток дня я игнорировала Арона, несмотря на все его попытки привлечь мое внимание. Через некоторое время он стал угрюмым и ушел, чтобы подготовиться к нашему путешествию. Судя по тому, что я слышала вполуха, Арон упрекал Омоса в отсутствии оружия и большую часть дня потратил на создание собственного. Он обработал дерево, затем разбил глиняную посуду и использовал осколки для изготовления некоторых смертоносных предметов. Омос порхал по маленькой библиотеке, иногда царапая заметки в одной из книг, иногда собирая дополнительную еду.

Я поела. И заснула. Потом поела еще немного. Похоже, никто из мужчин не видел во мне соратника. Я до сих пор не разговаривала с Ароном, а Омос прогонял меня, когда я пыталась помочь, поэтому я стала перешивать свою одежду и стирать старую. Омос пожертвовал одну из своих серых мантий, но та висела на мне, как мешок с картошкой, и натирала кожу, поэтому я решила совершить невозможное, перекроить ее и сделать менее громоздкой. Я разорвала швы подмышками и вырезала большой кусок ткани, затем сократила бока, чтобы они плотно прилегали к телу. Оторвав подол мантии, я соорудила себе длинную обтягивающую юбку, в которой было легче ходить. Остатки прозрачного платья из Цитадели были разорваны в клочья и теперь служили поясом и шарфом, уберегающим мои волосы от песка и грязи.

Также я сшила из ткани ленту, служащую лифчиком, потому что считала, что моя грудь не должна была покачиваться при каждом шаге. К черту. Может, в этом мире и не признавали бюстгальтеры, но я была в силах устроить революцию для одной женщины, для себя, ведь это означало, что теперь я могла беспрепятственно бегать. Еще я начала работать над своей обувью. Омос подарил мне пару сандалий, которые были слишком велики для моих стоп и, похоже, представляли собой не что иное, как ремешки, прикрепленные к куску толстой кожи. Я попыталась уменьшить размер и изменить форму, так как предполагала, что в ближайшем будущем мне придется много ходить пешком.