Связанные Долгом

Данте ускорил движение и щелкнул пальцем по моему клитору. Я врезалась пятками в матрас, когда оргазм накрыл меня, еще интенсивнее, чем первый.

Я все еще наслаждалась последними волнами оргазма, когда Данте вытащил пальцы. Несмотря на мой протестующий звук, Данте выпрямился.

В глазах его пылала острая жажда. Меня поразили напряжение, обреченность и темнота, одновременно смешавшиеся на его лице. Он был похож на человека, который проиграл битву с собой.

Он стоял высокий и царственный, неподвижно, за исключением вздымающейся и опускающейся грудной клетки, и его глаза блуждали по моему обнаженному телу. А затем он потянулся и снял пиджак. Тот соскользнул на пол с тихим шелестом. Однако Данте не стал избавляться от своего жилета и рубашки.

Он легко расстегнул ремень, и мои глаза двинулись ниже и застыли на кое-чем, что я и не надеялась уже вызвать в мужчине, — на выпуклости в его брюках. Меня охватило изумление, а затем радостный триумф.

— У тебя стоит, — прошептала я.

Данте сверкнул глазами и замер, положив руки на ширинку.

— Я в состоянии иметь эрекцию. Я не импотент.

В его голосе слышалась насмешка, но ее почти заглушила хрипотца жажды.

— То есть, я совсем не то имела в виду. Ну, я думала, что тебя не привлекает мое тело.

Данте как-то странно взглянул на меня.

— Насчет этого не переживай. Мало кого из мужских особей оставит равнодушным твое тело.

Все так же уверен в себе, уравновешен, и все же...

Я взглянула на его промежность. Данте расстегнул ширинку и спустил брюки. Его черные боксеры мало что скрывали от впечатляющей выпуклости.

Мне хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему, но я сдержалась и наблюдала, в то время как потихоньку росла моя нервозность. Я ждала этого так долго.

Наконец, Данте избавился и от своих боксеров. Его член был толстым и длинным и находился в состоянии полной эрекции, что странным образом наполнило меня удовлетворением. Наконец-то, спустя столько лет игнора, сначала со стороны Антонио, а затем от Данте, я получила реакцию хотя бы от последнего.

— Подвинься, — произнес Данте своим голосом Босса, тем голосом, который не вызывал никаких споров, не то чтобы я мечтала протестовать.

Я без промедления поползла назад и вынула руки из халата, чтобы лечь перед Данте абсолютно голой. Он не сделал движения, чтобы снять рубашку и жилет, а взобрался на кровать и устроился между моих ног, разведя их, открывая меня для него.

Я задалась вопросом, почему он не разделся полностью? Это какой-то барьер, который он собирался между нами держать? Или я зря заморачиваюсь? Он выглядел более чем сексуально в своем жилете, но все же...

Ни единой мысли не осталось в моей голове, когда Данте направил свою эрекцию к моему центру и толкнулся в меня. Он был твердым и большим, но я так долго ждала этого. Я была готова.

Данте приподнялся на руках, двинул бедрами и проскользнул на несколько дюймов вперед, пока я не напряглась и не закричала.

Зажмурившись, я несколько раз резко вдохнула через нос, чтобы успокоить мой разогнавшийся пульс. Боль уже затихала, но еще не прошла до конца.

После еще одного глубокого вздоха я открыла глаза и обнаружила, что Данте смотрит на меня. Его челюсть была напряжена.

В этот момент он не казался таким спокойным и уравновешенным. Было видно, что он прилагал огромные усилия к тому, чтобы не двигаться.

Я подняла руки, схватила его за плечи и после этого сделала маленький кивок. Качнув бедрами, Данте толкнулся на всю длину.

Я изогнулась, зажав рот, чтобы не издать ни звука, и, выдыхая через нос, заставила себя расслабиться.

Данте посмотрел на меня, сдвинув брови. Мышца у него на щеке подергивалась.

— Скажи мне, когда я смогу двигаться, — процедил он, удивив меня этим проявлением сострадания.

Я поерзала в нетерпении, отчаянно желая, чтобы Данте двигался во мне. Небольшой дискомфорт все еще был, но все же стало лучше.

— Все нормально.

Он кивнул, затем вошёл почти до упора, прежде чем вернуться обратно. Мои мышцы плотно сжали его член, все еще пытаясь свыкнуться с вторжением, но я почувствовала прикосновение удовольствия от этой болезненности, когда Данте взял медленный ритм.

Мне хотелось, чтобы он опустился на свои предплечья, чтобы мы могли стать ближе, но он опирался на ладони. Я подумала, что ничего другого и не должна была ожидать. Он предупреждал меня, но, по крайней мере, был осторожен и не набрасывался.

Из меня вырвался короткий стон, когда Данте ударил в восхитительное место глубоко внутри меня. Он ускорился, толчки стали сильнее.

Он полностью сконцентрировался, не издавая громких звуков, но его дыхание участилось. Мне понравилось наблюдать за ним, замечать мелкие подрагивания и вспышки на его холодной маске, когда возрастало его удовольствие.

— Мое время истекает, — предупредил он резким голосом. — Не знаю, как долго еще смогу продолжать.

Меня удивило его признание. Вот уж не думала, что он был человеком, который с готовностью признался бы в чем-либо, по его мнению, похожем на слабость. Я обрадовалась этой крохотной искре человечности.

— Все в порядке.

Не то чтобы я собиралась кончить ещё разок. Я бы сказала, что была близка к пределу своих возможностей.

Движения Данте стали более быстрыми и менее сдержанными, почти отрывистыми и бесконтрольными. А затем он, наконец, опустился на свои предплечья, сделав нас ближе, чем мы когда-либо были.

Наши тела прижались друг к другу, как будто мы слились в одно, и Данте по-настоящему начал вколачиваться в меня, сильно и быстро, и моя чувствительность превратилась в мучительный приступ боли, но мне было не до того.

Я ощущала его жар через одежду. Его жилет натирал мои чувствительные соски, и все же мне хотелось почувствовать его кожу, но даже это было в данный момент не так важно. Имело значение только то, что Данте, наконец, сделал меня женщиной, позволив произойти близости. Возможно, это новое начало, настоящее начало нашего брака.

Я прижалась к нему и уткнулась лицом ему в шею, в то время как Данте толкнулся в меня еще несколько раз.

Он застонал, его тело напряглось, а затем чувство, что его эрекция расширяется во мне, сопровождалось странным ощущением, когда он кончал в меня.

Я отклонилась назад в желании увидеть его лицо. На этот раз маска исчезла: он выглядел взъерошенным, доступным, каким-то менее суровым.

Он вздрогнул еще раз, прежде чем опустил лицо и прижался губами ко мне, его язык слегка скользнул по моим губам. Я в нетерпении открыла рот ему навстречу.