Сын
Шрифт:
— Вот увидите, их завтра же выпустят, — сказал сеньор с пластмассовой сигаретой. И сплюнул. И еще что-то долго говорил, но я услышал слова сеньоры: «Ой, не успела оглянуться, а уже двенадцатый час. Так и все утро пройдет, а погода-то какая… скоро дождь начнется», и я подумал, что, наверно, опоздаю в школу, и побежал к автобусной остановке, а автобус как раз выехал из-за угла на площадь и встал у светофора. И пока я бежал к остановке, у меня немножко болело вот тут, как будто мне надо в туалет, потому что я вспомнил, что Назия меня не заметила и теперь, наверно, она уедет со своей мамой в аэропорт и улетит, и, когда я спою номер из «Мэри Поппинс», ей это уже не поможет, потому
И тогда я сел в автобус и доехал до школы, и было уже не полдвенадцатого, а чуть позже, потому что так сказал дедушка Пилар Сории, он вместе с мамой близнецов Росон стоял у ворот.
— Ну, Пилар, не мешкай, уже тридцать пять двенадцатого, нехорошо опаздывать в последний день, — крикнул он ей. А потом сказал сеньоре Росон: — Может, выпьем по чашечке кофе тут, за углом? Как-то глупо возвращаться домой, если через час опять идти сюда, на концерт…
А она сказала:
— Что ж…
И почесала ухо. И опять сказала:
— Что ж…
И они ушли, медленно-медленно, под ручку.
И тогда я бросился бежать, и бежал, не останавливаясь, потому что если я прибегу раньше всех, то, наверно, смогу попросить сеньориту Марию, пусть она разрешит мне выйти первым, и тогда Назия еще не успеет сесть со своей мамой в самолет и не улетит в Пакистан, но, когда я добежал до зала, там уже были некоторые ребята из класса, а у дверей топтались родители, но сеньориты Марии не было. Только сеньорита Клара.
— А, Гилье. Пришел — и то хорошо, — сказала она, стоя на сцене. А потом сдвинула брови вот так, чтобы из двух бровей получилась одна, и заглянула в папку: — Вы с Назией выходите на сцену после близнецов Росон. Сейчас проверю… м-м-м… да, ваш номер предпоследний.
— Но, сеньорита…
— Да?!
— Просто я, наверно, мог бы выйти первым, чтобы это было пораньше, и тогда все случится вовремя и вообще.
Сеньорита Клара посмотрела на меня вот так, немножко скосив глаза, а потом сделала языком «цок-цок». Два раза.
— Не перечь, Гилье. Программа составлена. Теперь мы никак не можем ее изменить.
У меня в горле запершило, как у доски, когда в нос попадает пыль от мела, только тут не было доски и мела.
— Но… наверно… а если вы спросите у сеньориты Марии?.. Просто она сказала…
Она покачала головой, а потом сказала:
— Гилье, сеньорита Мария вряд ли придет на концерт.
— Как?
— Ей пришлось уйти. У нее срочное дело.
— А-а.
— А теперь иди с ребятами вон туда, за занавес, хорошо? Мне надо рассадить ваших родителей. Когда найду время, приду помочь вам с костюмами, но не могу же я одна за всем доглядеть.
— Хорошо.
Я пошел за занавес, и там уже были близнецы, и Сильвия Гомес, и еще много ребят, и некоторые уже надели костюмы, а я, потому что я уже чуть-чуть описался, пошел в туалет, он там за кулисами, у выхода во двор, но в туалете уже кто-то был, я мне пришлось ждать. А потом…
А потом случилось кое-что страшное.
Ну очень, очень страшное. И еще прогремел гром.
И это случилось одновременно.
Вот пока и всё.
Мария
Правда.
Мудрые говорят: каким бы трудным и долгим ни был путь к правде, самое трудное начнется, когда ты наконец-то до нее докопаешься.
Что делать с этой правдой?
Дело даже не в том, что все это время правда маячила у нас перед глазами, а мы ее не замечали. Примечательно другое — когда правда наконец-то вскрывается, ее некогда осмыслять. Обычно она требует, чтобы мы срочно принимали
меры.Самолет — вот она, доподлинная правда о Гилье. Последняя недостающая деталь головоломки.
Только что, выложив последний рисунок Гилье на Сонин стол, я догадалась: Гилье хотел изобразить что-то совершенно конкретное, то, что случилось в один миг и перевернуло его жизнь. То, с чего все началось. Вот что он нарисовал.
Но что именно?
Русалка, самолет, солнце и внезапная гроза. Несколько секунд я рассматривала рисунок, словно впервые, а мой ум раскладывал по полочкам информацию, накопленную за время занятий с Гилье.
«Когда люди пропадают, куда они уезжают? Они все равно что умирают? Или когда пропадают — это другое?» — снова прозвучал у меня в ушах его вопрос.
И тогда между деталями головоломки, сваленными беспорядочной кучей, сверкнула догадка.
«Ну естественно, — подумала я. — Как я раньше не додумалась?!»
Отодвинув рисунок, кликнула на иконку поисковика в компьютере. Набрала «15 августа испанская стюардесса», нажала на «Enter».
Ничего.
Ни одной ссылки.
За окном, еще ближе, снова грянул гром, откликнулся глухими отголосками. В океане черных туч не оставалось практически ни одного просвета. Я встала, сварила еще кофе, стала прохаживаться по кабинету, пытаясь заново упорядочить мысли.
«Мария, ты что-то упускаешь из виду, — думала я. Снаружи царил просто-таки вечерний сумрак, даром что еще утро. — Какую-то мелочь не учла».
Бродя кругами по комнате, я остановилась у двери, чтобы глотнуть горячего кофе… и тут заметила рисунок на белой фарфоровой кружке — силуэты Биг-Бена и Тауэрского моста, а под ними квадрат с надписью «I ? London».
И чуть не выронила кружку. Ну естественно! Вот разгадка! Поставила кружку на подоконник, бросилась к телефону.
Школьный секретарь Эстер взяла трубку после первого звонка.
— Привет, Эстер, утро доброе. Это Мария, психолог. Мне срочно нужна кое-какая информация.
— Пожалуйста, — ответила она деловито. — Я тебя слушаю.
— Найди мне вторую фамилию [17] Гильермо Антунеса. Четвертый класс.
— Минутку, — сказала она. Застучала по клавишам. В трубке слышалось ее дыхание. Через несколько секунд она перехватила трубку поудобнее, сказала: — Так. Ищем: Гильермо… — забормотала под нос. И, наконец: — Уиллет. Гильермо Антунес Уиллет.
17
Испанцы обычно носят двойную фамилию. За личным именем (или именами) следует фамилия отца, а затем фамилия матери, в обиходе — «вторая фамилия». Мария предполагает, что Аманда после замужества не меняла фамилию, так что искать следует не «Аманду Антунес».
Я попросила продиктовать фамилию по буквам. Повесила трубку.
На этот раз должно сработать.
Набрала в «Гугле», в разделе «Новости»: «Аманда Уиллет стюардесса август».
Других ключевых слов не понадобилось.
Поисковик нашел сто четырнадцать ссылок на статьи.
И заголовки были практически одинаковые.
Прошло не больше пятнадцати минут. За это время я успела допить кофе, забежать в зал и предупредить Клару, что мне надо отлучиться по непредвиденному срочному делу, спуститься на парковку, сесть за руль и примчаться сюда пулей. В лифте я написала Соне по «Вотсапу»: «Соня, мне пришлось уйти, концерт я перепоручила Кларе. Это касается Гилье. Это срочно. Вернусь, как только смогу. Доверься моим выводам».