Сюжетологические исследования

Я. С. Лурье полагал, что приведенный им фрагмент «Повести о Дракуле» является «заимствованием» из «Сербской Александрии»¹⁷⁰. Представляется, что здесь нет прямого заимствования. Скорее всего, мы встречаемся здесь с проявлениями одного и того же средневекового литературного типа мудрости – высшей мудрости парадоксализма. И для Дракулы, и для Александра свойственно умение парадоксально переосмысливать и «переворачивать» наличную ситуацию. О Дракуле-парадоксалисте будет сказано в следующем разделе. Александр выступает как мудрец-парадоксалист в нескольких эпизодах романа.

На первый из них указывал Я. С. Лурье. Пренебрежительный тон Дария унижает Александра. Зато Александр как «разбойник и гусар» может пренебречь царским этикетом и обойтись с послами Дария по своему усмотрению. При этом вину за их возможную смерть он парадоксальным образом возлагает на Дария. Вселив в послов смертный ужас, Александр во второй раз «переворачивает» ситуацию. Дарий унизил не только Александра, но и своих послов, отправив их к «разбойнику». Александр же не только восстанавливает свое царское достоинство (тем, что милует послов), но восстанавливает и достоинство последних – тем, что продолжает относиться к ним как царским послам и к Дарию как царю.

Другой эпизод романа рассказывает о том, как Александр перетолковывает смысл унизительных подарков Дария. Третируя Александра как несмышленого юнца, Дарий послал ему игрушки – обруч и юлу, два мешка мака, что символизировало несметное число персидских воинов, и пустые сундуки – для дани. Александр велел разбить сундуки, мак стал жевать, а обруч и юлу истолковал как символы власти: круглый обруч предвещал владение всем миром, а юла показывала, как Дарий завертится перед Александром в бою.

Об умении Александра поворачивать ситуацию новыми, неожиданными гранями говорят и следующие эпизоды.

«Некий человек» поведал Александру о найденных им сокровищах и предложил царю взять их. Александр ответил так: «Всяко злато в руце Божии есть, да аще хотел бы, мне объявил бы его, но понеже тебе явил есть, да поиди, возми его». [239]

Другой эпизод. К Александру привели разбойников, чтобы царь повелел казнить их. Он возразил: «Егда видели лице мое, не имат умрети от них ни един, судиям бо дано убивати, а царю миловати дано есть». [240]

239

Александрия: Роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л., 1965. С. 66.

240

Там же.

Цитируем Я. С. Лурье далее: «В Повести о Басарге повторена другая сюжетная ситуация из Александрии: на пиру у злого царя Несмеяна мудрый отрок Борзосмысл прячет чаши, из которых пьет, “в недра своя”. Точно так же прятал чаши “в недра своя” и Александр, присутствовавший на пиру у Дария, с той только разницей, что Александр потом отдал царские чаши “вратарям” Дария и они послужили для него пропуском из “града”, а в Повести о Басарге этот мотив не получил никакого развития, чем лишний раз подчеркивается его вторичность». [241]

241

Я. С. Лурье. Средневековый роман об Александре Македонском в русской литературе XV в. // Александрия: роман об Александре Македонском по русской рукописи XV века. М.; Л., 1965. С. 150. На сходство мотивов о царских чашах в «Александрии» и «Повести о Басарге» указывал и А. Н. Веселовский в статье: Несколько данных к повести о Басарге // Известия Отд. русск. яз. и словесности Академии наук. 1904. Т. 9. Кн. 1. С. 65.

С утверждением исследователя о незавершенности мотива в «Повести о Басарге» можно не согласиться. Мотив «скрывания чаш» завершен, но совсем по-другому. Этот мотив самым существенным и значимым для сюжета «Повести» образом переосмыслен. Подробно об этом мотиве будет сказано ниже. Сейчас же ограничимся следующими замечаниями. Смысл своего непонятного на первый взгляд поступка Борзосмысл объясняет так: «Царево даяние не ходит вспять». [242] Парадоксальный ответ мудрого отрока наполняет ситуацию новым смыслом и тем самым завершает ее. Поэтому и вопрос о заимствовании начинает звучать иначе. Автор «Повести о Басарге» мог заимствовать только событийную основу эпизода, его фабулу, которой придал совершенно иной сюжетный смысл. В «Сербской Александрии» эпизод скрывания чаш говорит только о находчивости Александра; в «Повести о Басарге» – о парадоксальной мудрости отрока.

242

Повесть о Дмитрии Басарге и о сыне его Борзосмысле / Исслед. и подгот. текстов М. О. Скрипиля. Л., 1969 (далее – Повесть о Дмитрии Басарге). C. 82.

* * *

Исследователи, писавшие о «Стефаните и Ихнилате», указывали на центральное место притчей и басен в системе повествования этого произведения.

А. Н. Пыпин определял произведение как «собрание притчей». [243] Ф. И. Булгаков писал о том, что в «Стефаните и Ихнилате» «вопросы житейской политики передавались в форме басен». [244] С. Н. Смирнов характеризовал произведение как «переводной сборник рассказов и басен». [245] Ф. И. Буслаев раскрывал жанровые особенности «Стефанита и Ихнилата» таким образом: это «уложение, или наставление, <…> излагаемое в занимательной форме притчей, повестей и басен». [246] Подобного мнения придерживался и А. Н. Веселовский, писавший о произведении как о «сборнике индийских басен». [247] А. В. Рыстенко, автор одного из основных дореволюционных исследований «Стефанита и Ихнилата», раскрывал вопросы возникновения и распространения произведения в литературах Азии и Европы. [248] От жанровых определений исследователь воздерживался.

243

А. Н. Пыпин. Очерк литературной истории старинных повестей и сказок русских. СПб., 1859. С. 158.

244

Ф. И. Булгаков. О происхождении и литературной истории старинной повести русской «Стефанит и Ихнилат». СПб., 1877. С. 2.

245

С. Н. Смирнов. Стефанит и Ихнилат. Очерк из истории странствующих сказаний // Филологические записки. 1879. Вып. 3. С. 3.

246

Ф. И. Буслаев.

Мои досуги. М., 1886. Ч. 2. С. 267.

247

А. Н. Веселовский. Повести // История русской словесности А. Галахова. Т. 1. М., 1894. С. 420.

248

А. В. Рыстенко. К истории повести о Стефаните и Ихнилате в византийской и славяно-русской литературах. Одесса, 1902. С. 1.

В последующее время А. С. Орлов в очерке о переводных повестях писал о «дидактической Повести о Стефаните и Ихнилате», которая «состоит из изречений и притч». [249]

М. Н. Сперанский подошел к произведению как художественному целому, а не только как к собранию «притчей», «басен», «рассказов», «поучений» и т. п. Исследователь подчеркивал объединяющий характер повествовательного начала произведения. Эта «восточная повесть», по словам ученого, «состоит из общей рамки-фабулы, в которую вкладывается чрезвычайно разнообразное, подвижное содержание». [250]

249

А. С. Орлов. Переводные повести феодальной Руси и Московского государства XII–XVII веков. Л., 1934. С. 63.

250

М. Н. Сперанский. История романа и повести до XVIII века. М., 1911. С. 204–205.

В современной научной литературе комплексно определял жанр произведения Я. С. Лурье. «Стефанит и Ихнилат», – писал исследователь, – это «обрамленная повесть: ряд отдельных басен был вставлен здесь в рамку единого сюжета – поучений мудреца индийскому царю и его детям». [251]

Наш тезис заключается в том, что центральная в греко-славянской версии обрамляющая история о Стефаните и Ихнилате обнаруживает романные сюжетные признаки.

Как показала О. П. Лихачева, «Стефанит и Ихнилат» в русской рукописной традиции существует в трех редакциях. [252] Первые две редакции представлены в основном списками XV – начала XVI в., третья охватывает поздние списки произведения XVII–XVIII вв. Редактирование текста «Стефанита и Ихнилата» в основном шло по линии внесения интерполяций назидательного характера и последующего их изменения или сокращения. [253] В списках третьей редакции текст произведения подвергался также распространениям нарративного характера. [254]

251

Я. С. Лурье. «Мировые сюжеты» средневековой беллетристики в русской и южнославянской литературах // ТОДРЛ. Л., 1968. Т. 23. С. 20–21.

252

О. П. Лихачева. «Стефанит и Ихнилат» в русской рукописной традиции // Стефанит и Ихнилат: Средневековая книга басен по русским рукописям XV–XVII вв. М.; Л., 1969. С. 193–198.

253

О. П. Лихачева. «Стефанит и Ихнилат» в русской рукописной традиции // Там же. С. 198–205. См. также: Я. С. Лурье. «Стефанит и Ихнилат» в русской литературе XV в. // Там же. С. 182–184.

254

О. П. Лихачева. «Стефанит и Ихнилат» в русской рукописной традиции // Там же. С. 205–215.

При этом структура романного сюжета, затрагивающая образы Ихнилата и Стефанита, остается неизменной по всем трем редакциям, как можно судить по опубликованным текстам. [255]

Обратимся к сюжету основной в русских редакциях произведения истории двух зверей – Стефанита и Ихнилата.

Я. С. Лурье так характеризовал героев и повествование произведения: «Если отдельные басни-притчи по своей форме напоминали новеллы, то рассказ об Ихнилате тяготел к более развернутым формам повествования. <…> История обманщика Ихнилата и по своему построению, и по главному образу <…> была близка к популярному на средневековом Западе Роману о Лисе». [256]

255

Публикации текстов произведения: Стефанит и Ихнилат / Предисл. и примеч. Ф. И. Булгакова. Изд. Общества любителей древнерусской письменности. Вып. XVI, XXVII. СПб., 1877, 1878; Стефанит и Ихнилат / Предисл. А. Е. Викторова. Изд. Общества любителей древнерусской письменности. Вып. LXIV, LXXVIII. СПб., 1880, 1881; Стефанит и Ихнилат: средневековая книга басен по русским рукописям XV–XVII вв. / Изд. подгот. О. П. Лихачева, Я. С. Лурье. М.; Л.,1969.

256

Я. С. Лурье. Переводная беллетристика XIV–XV вв. // Истоки русской беллетристики: возникновение жанров сюжетного повествования. Л., 1970. С. 336.

«Мудроумный» зверь Ихнилат стремится любыми средствами добиться царского внимания и занять высокое положение при дворе. В этом мотиве заключено движущее противоречие сюжетной линии героя.

Ихнилат помогает Льву преодолеть позорящий царя страх перед неизвестным в лесу зверем – Тельцом. Герой приводит быка ко Льву и убеждает царя в полной безобидности зверя. Лев, однако, приближает к себе не Ихнилата, а Тельца, и делает того своим первым придворным.

Сюжетное противоречие вновь обостряется: к стремлению героя стать придворным добавляется обида на Льва и зависть к Тельцу. Ихнилат решается на жестокую интригу, в результате которой Лев убивает Тельца и приближает к себе честолюбца. Ихнилат достигает желанного положения при царском дворе.