"Та самая Аннушка", второй том, часть вторая: "Не та дорога"

— Что-то я тебя не понял… — почесал растерянно в затылке Керт.

— Я поковыряюсь, ладно? Эй, клановые! Отсоедините от кабеля свою электричку! Не включать, работают люди! — Крисса шваркнула на пол глухо брякнувшую железом сумку, плюхнулась рядом, скрестила ноги и потёрла руки. — Ну-ка, что у нас внутри?

Рободевочка Сашка тут же подошла и встала рядом, внимательно наблюдая за её действиями.

— Крисса умненькая, — сказал Керт, подойдя к нам. — Знаю её с тех пор, как Кройчек на Терминале поселился. Но разрешить ей разбирать артефактный прибор… Не слишком?

— Нет, — решительно возразил я, — всё нормально. Она при мне и не такое разбирала. И даже собрала потом назад.

— Кроме того, — добавила Аннушка, — вы тут столько времени проковырялись впустую, что вам просто необходим свежий взгляд.

— Как скажете, — вздохнул Керт. — Я уже отчаялся. Эта идея с кросс-локусами была моей последней ставкой. Если и тут ничего не выйдет, плюну на все великие планы, закрою контору и вернусь к Мири на Завод. А то я и жену забросил, и дочка почти без меня выросла, а толку? Не бывать мне мультисрезовым финансистом…

— Не отчаивайся, — Аннушка похлопала его по плечу, успокаивая, — Мультиверсум полон возможностей.

— Только все они как-то мимо меня… Ты знаешь, что у Алины пытались отжать Терминал?

— Ты шутишь? Она мне ничего не говорила.

— Мне кажется, просто не поняла серьёзности происходящего. С её точки зрения, ничего особенного не случилось: ей сделали предложение, она вежливо отказалась, вопрос исчерпан. То, что предложение не предполагало отказа, до неё просто не дошло. Иногда она понимает всё буквально, не замечая толстых намёков.

— Или делает вид. Она считывает контексты куда лучше, чем думают окружающие. Но при нашей встрече она почему-то промолчала, а потом внезапно подбросила мне дочь.

— Тебе? Этого… миниробота?

— Она практически подвела разговор к тому, что, если с ней что-то случится, то мы с Лёхой должны Сашку удочерить. И моральным шантажом вынудила нас согласиться. Алинка очень непроста, просто ты не знаешь её так же хорошо, как я. Но при этом нельзя забывать, что она не человек и думает не так, как мы. И кто же это был такой дерзкий?

— Я не понял. Застал разговор уже в конце. На вид почти обычный небольшой караван, полдесятка машин. Из странного — машины пустые, и они прятали своего глойти. Но это я уже позже узнал от Кройчека. Он подходил узнать, не нужен ли им ремонт или обслуживание, его довольно грубо распослали, но он клялся, что глойти у них гранжевый. Правда, видел мельком, через тонированное стекло, так что, может быть, это был просто сильно уставший человек. Кройчек вообще склонен драматизировать.

— И чего они хотели?

— Их главный, как я понял, требовал от Алины прекратить вести расчёты в топливных купонах Терминала, перейдя на новую валюту. Её эмитент — некий «Союз Организованной Торговли», сокращенно «СОТор», поэтому сами деньги торговцы называют «сотками», я про них слышал раньше. Алина отказалась, тогда они потребовали для начала принимать «сотки» наравне с купонами, установив жёсткий обменный курс, причем какой именно, они скажут сами.

— Какая-то хрень, — встрял в разговор я. — Этак они наклепают своих «соток» сколько хотят, скупят по принудительному курсу все купоны, и считай Терминал у них в кармане!

— Я это сообразил сразу, — кивнул Керт, — и Алина, наверное, тоже, потому что отказалась. Заявила, что Терминал в уплату за топливо и услуги принимает только купоны, а кто, на что, где и почём их меняет, её совершенно не волнует. Курс купона полностью обеспечен топливом, абсолютно стабилен, она, мол, не видит причин для введения альтернативных расчётных единиц. Тогда тот караванщик заявил, что если Терминал примет новую валюту как основную или хотя бы как параллельную, то «СОТор» обеспечит им взрывной рост клиентуры, организовав на нём свою сервисную площадку по аренде, обслуживанию и обмену «дорожных транспондеров». Вот тут-то я уши и навострил, потому что знаю, что это за «транспондеры».

— И что же? — спросил я.

— Так, по слухам, называют гранжевых глойти. И если, мол, Алина хочет этот самый «взрывной рост», то примет их предложения, а если нет, то получит вместо роста что-нибудь не менее взрывное, что ей не понравится. И намекнул, что топливо, мол, отлично горит.

— И что Алина?

— Поставила его в известность, что Терминал оборудован очень надёжной системой противопожарной безопасности, поэтому уважаемый гость может ни о чём не беспокоиться. И что его бизнес-предложение администрацию не интересует. Спасибо, рада знакомству, дверь вон там.

— Отморозилась, в общем, — констатировала Аннушка. — Чёрта с два она не поняла, что ей угрожают. Но почему она мне-то не сказала?

— Может быть, решила, что у тебя сейчас и так забот хватает, — предположил я. — Она же тебя любит, в каком-то своём понимании этого слова. Любимых оберегают, а на вешают на них свои проблемы.

— Чёрт, — задумчиво сказала она, — кажется, я понимаю, как так вышло. Когда мы приехали, пока ты в ресторане жрал, я поболтала с Алинкой. И как назло, нагрузила ей всякого: как на мне повисли все эти корректоры, кайлиты, Андрей, Лиарна, Мораториум, прочая хрень… Поплакалась, в общем, в плечо подруге. Ни для чего, просто так. Накипело. Видимо, она, выслушав, передумала мне рассказывать про своё. Решила, что сама справится.

— А она справится?

— Да хрен его знает, солдат. Так-то Терминал не совсем беззащитный, иначе его бы раз в неделю какие-нибудь отморозки захватывали. Но я никогда не вникала в детали, и не знаю, какой у них предел прочности.

— На мой взгляд, — сказал я, — крайне невысокий. Это гражданская инфраструктура, уязвимая для любых диверсий. Даже если основной комплекс оснащён каким-нибудь скрытым стационарным оружием, а сервисные киберы имеют что-то вроде боевого режима, то подорвать трубопроводы или вмазать ударным БПЛА по нефтеперерабатывающему заводу вообще дело плёвое. Мы сегодня проезжали мимо, и он выглядит никак не защищённым от атаки с воздуха.

— Да, солдат, ты, наверное, прав. Зря Алинка промолчала. Мне, конечно, и так проблем хватает, но её я в беде точно не брошу. Есть идеи?

— Скажи, — спросил я Керта, — что ты знаешь про этот союз, про их валюту, ну и так далее. Любая информация пригодится.

— Довольно мало, — ответил тот. — Это такая как бы очень серая часть межсрезового рынка. Ниже только прямая, ничем не замаскированная работорговля и рейдерский грабёж со сбытом краденого. На Терминале такая публика почти не бывает, а если бывает, то шифруется, как тот Мирон, которого вы прижали.