Табель первокурсницы

Сколько я не видела этот сон? Год? Два? Как минимум десять. Он перестал мне сниться, как только мы перебрались в Кленовый сад, и матушка вздохнула с облегчением. И на тебе, стоило вернуться на одну ночь, как вернулся и кошмар.

Я умылась и стала торопливо спускаться вниз, прислушиваясь к тихим голосам. В обеденной зале усталый управляющий что-то объяснял матушке, я кивнула обоим и поспешила на улицу, там так же тихо переговаривались рабочие. Кто-то дремал на брошенном прямо на снег овечьем одеяле, кто-то задрав голову, смотрел на Волчий клык. Усталую Лиди уже сменила старая Грэ, жрица из часовни, разносившая воду и еду тем, кому повезло вырваться из смертельной ловушки скалы.

Волчья шахта давно считалась безопасной. Почти выработанной, работающей по инерции, и не приносящей былого дохода, и оттого переведенной на двойную рабочую смену: дневную и ночную, ведь под землей все равно день сейчас или ночь. Да что там, даже мы с Илбертом облазали ближайшие штреки вдоль и поперек, пусть и втайне от матушки, но с молчаливого попустительства отца и под добродушный смех рабочих.

А сегодня Волчий клык шевельнулся, вздрогнул, расправляя каменные плечи, и стряхнул накидку из снега.

Я прошла мимо Рина Филберта, обтирающего взмыленную лошадь, он только что привез из Коре еще одного целителя, и тот теперь помогал старому Огюсту вправлять руку Раулю, рабочему, что был в первой десятке, которую удалось вызволить из каменного плена. Стоявший рядом шахтер с серым от пыли лицом с чувством вопрошал раненого о том, за каким демоном разлома его понесло в Волчью шахту, да еще и не в свою смену. Рауль морщился, но не отвечал, позволяя другу разглагольствовать о собственной глупости и дальше. Бургомистр Сиоли, хоть сам никого не привез, но все же прислал телегу с продуктами, а Леонард Гиве с вином, хоть мы и не просили. Это, как говорил отец, позволяло им чувствовать сопричастными.

Отец… Два часа назад он вместе с Илбертом ушел под землю, там еще оставалось семь человек ночной смены. Он мог бы не ходить, мог бы послать управляющего и тот десяток, что перекинули с соседних шахт. Но он пошел. Всегда ходил.

«Они наши, и вправе ожидать, что останутся ими до конца», — так говорил граф Астер. Правда, не уточнял до чьего конца.

Я миновала часовню, около которой толпились женщины, ловя на себе встревоженные взгляды, за юбки нескольких цеплялись дети. Те, чьим мужьям повезло выбраться, утешали тех, кто все еще ждал решения свой участи у Дев. Они могли позволить себе утешение, втайне молясь, чтобы не оказаться когда-нибудь на месте подруг.

Я прошла мимо засохшего еще до моего рождения, но так и не сподобившегося упасть дерева, взобралась на отсвечивающий белизной камень и замерла, глядя на бегущую к Зимнему морю воду.

На самом деле, я вполне могла остаться и в Кленовом саду. Могла попытаться заснуть, могла даже принимать визитки, гостей и подарки к помолвке, слушать тревожные вздохи сестер Вэйланд, словно они провожали Илберта на войну или под венец, да не с ними всеми сразу. Могла, ибо толку от меня здесь немного, я ничего не понимала в рудном деле и могла только раздавать еду, да теплые подбитые овчиной одеяла.

— Говорят, Ил всегда стремилась к морю, а вот Лия текла к горам, — раздался за спиной голос Мердока.

Я обернулась, в зимней куртке, со спрятанными под шапку длинными волосами он походил на обычного парня, возможно, сына купца или целителя, пока не посмотришь ему в глаза, в серые холодные глаза аристократа, который велит повесить вас на первом же дереве за охоту в его угодьях.

— Вы, как я посмотрю, сделали домашнее задание, — Я снова повернулась к сливающимся где-то далеко внизу бурным потокам, — Ознакомились с местными легендами.

— На постоялом дворе совершенно нечего делать, — он встал рядом, и указал сперва на Ил слева, а потом на Лию справа — потоки, обтекающие остров, — Лия, та, что Змей повернул вспять, когда развел реку Иллию, чтобы построить себе здесь дом. Говорили, она текла прямо в Разлом.

— И до сих пор говорят, — порыв ветра взметнул волосы, и я обхватила себя руками, — Говорят, она и сейчас туда течет, только не многие могут это увидеть.

— Как думаете, от чего он здесь прятался?

— Прятался? — не поняла я, глядя на профиль Хоторна, когда-то раньше он казался мне неотразимым… Когда-то раньше я бы просто стояла и смотрела на него разинув рот. А сейчас? Да, он красив, но сердце больше не заходилось в неровном ритме, дыхание не сбивалось. Статный молодой человек, каких тысячи. Крис один, и вряд ли это обусловлено чертами его лица, возможно, и не такими правильными, как у Мердока, не такими безупречными манерами, но это уже не имело значения. В прошлое нельзя вернуться. Все течет, все изменяется, как поток, что бьется о белую скалу у меня под ногами.

— Текущая вода, — он взмахнул рукой, — Самый лучший магический изолятор, ее не в силах преодолеть две трети зерен изменений…

— А одна треть в силах, — я дернула плечом, понятия не имея, почему меня обидело высказывание сокурсника, — Он не прятался, иначе, зачем бы ему строить впоследствии Кленовый сад и переселяться в него?

Хоторн пожал плечами и вдруг присел, касаясь ладонью камня.

— Я чувствую магию. Старую, зерна так прочно вросли, что почти не фонят.

— Берег укрепляли несколько раз, в том числе и магически, — пояснила я, — Иначе течение, что бьется о камень от самого Высокого мыса, давно бы уже разрушило остров, — он продолжал осторожно водить рукой по камню, — Я почти не чувствую остаточных изменений, слишком они старые, а ты… Магия твоего рода — кости земли?

— Да, — не стал отрицать он.

— Алмазы, изумруды, рубины?

— Базальт, гранит, щебень, иногда руда, — Мердок встал, отряхивая ладони.

Заржали лошади, свистнул кнут, мы, не сговариваясь, обернулись. К Илистой Норе подъезжала карета, на козлах которой сидел рябой слуга, а на дверце был выжжен орел — герб Мердоков. Через несколько секунд она остановилась прямо за высохшим деревом, и на снег ступил опекун Хоторна, сжимая в руке неизменный белый платок.

— Что он здесь делает? — немного резче, чем намеревалась, спросила я, — В его услугах не нуждаются, тут никто не собирается писать завещание.

Серые глаза сокурсника заледенели, совсем как свинцовое небо над нашими головами, готовое снова и снова исторгать из себя белые морозные хлопья.

— Он просто хотел побывать в доме, о котором ходит столько легенд, — парень спрыгнул с камня, — Не срывайте свое плохое настроение на других, леди Ивидель. И имейте хотя бы малейшее уважение к старости.

Воздух вдруг стал горячим, камень под ногами зашипел и… Сжав руки, я мысленно окунула их в воду. Огонь медленно отступал. Какая разница, что думает обо мне Хоторн?

Я посмотрела вслед уходящему сокурснику. Грустно закричала серая найка.

Никакой, даже наоборот, чем хуже будут его мысли, тем лучше. Пусть впредь не сватается к невоспитанным девчонкам. У этого нотариуса, значит, нет уважения ко мне, а у меня значит, должно быть к нему. Несправедливо. Я топнула ногой, совсем как в детстве…

— Я все гадаю, почему ты не задала мне «правильный» вопрос, — снова застал меня врасплох чуть задыхающийся голос, на этот раз уже я спрыгнула с камня и поспешила к тяжело поднимающейся в гору матушке.