Табель первокурсницы

Тело Ороса, которому опекун Мердока доверял подавать себе еду за столом, упало на растаявший от горячей крови снег.

— Мур, — повторил папенька, — Что ты творишь?

— Я? — спросил слуга и уставился на нож так, будто видел его впервые в жизни. Лезвие, еще недавно так танцевавшее в его руках, что казалось продолжением пальцев, неловко полетело на землю, мужчина попятился от убитого, — Хозяин я…

— Вызывайте Серых, — процедил Мердок, — Убийца должен быть наказан.

— Будет, — заверил его граф Астер, кивая двоим охранникам, что обычно дежурили у входа в шахту, — Запереть.

— Хозяин, это не я! — закричал Мур, дико оглядываясь.

Люди снова загудели, зашептались, заговорили все разом.

— Кто-то пытался убить графа? — двое рабочих шагнули вперед.

— Да, повариха сказала, что в шахту заряд подложили, да не один, — еще пятеро посмотрели на Мердока, на меня, на замершую в дверях матушку.

— Может там и сейчас их там полно, — один из них сплюнул вслед скрывшейся карете.

— Столько людей чуть к Девам не отправили!!! — пожаловалась неизвестно кому одна из женщин.

— Так за что же старого Мура виноватить? — старый шахтер, что выполнял обязанности счетовода, взмахнул палкой перед самым носом сокурсника, и тот был вынужден отступить.

— Не людски это… — за спиной графа Хоторна уже стояло трое рабочих, что еще совсем недавно спали на разложенных овечьих одеялах.

— Тень демона…

— Хозяин, вы же знаете! — мужчины мягко оттащили кричавшего дворецкого в сторону амбара.

— При всем моем уважении, — управляющий кивнул на Мердока, — Но люди правду говорят, если вас пытались убить, — он посмотрел на труп Ороса, я некстати вспомнила, что его жена служит у нас поварихой, а ведь именно на кухню убежала Лиди, — Стоит подумать, кому это может быть выгодно, — он перевел взгляд с трупа на парня, — Кто выигрывает больше всех от смерти наследника? Кто мог создать заряд? И мог отдать приказ этому рябому установить его? Либо старикашка, либо… — мужчина многообещающе замолчал.

Кто-то из рабочих потряс в воздухе кулаками, двое угрожающе качнулись вперед. Отец молчал. Мердок выпрямился, нарочито медленно и неторопливо, земля под его ногами, чуть заметно завибрировала. Спонтанный выброс силы, единственное свидетельство того, что и у графа Хоторна есть чувства и эмоции. Если его сила вырвется из-под контроля, я мало чем смогу помочь, слишком разные у нас сферы изменений.

— Вы верите в эти бабкины сказки? — холодно спросил у папеньки Мердок, — Верите в тень демона, вместо того, чтобы наказать убийцу, вызвать Серых и найти того, кто взорвал шахту?

Отец не ответил, да и рабочие вдруг замолчали. Я их понимала. Здесь на севере до сих пор гасят лучину до полуночи, потому что опасаются скалозубого обдирателя, что гулял по равнине Павших два века назад. Его привлекали как раз такие одинокие огоньки, будь то путник с огнивом иди свеча в окошке. Они верили. Для них приговор был вынесен и обжалованию не полежал. Но вместе с тем я понимала и Хоторна. Для него мы были выходцами из какого-то глухого захолустья, почти дикарями, злыми и жестокими… Такими, как… как Оуэн. И мне на миг вдруг показалось, что Крис идеально вписался бы в нашу жизнь, и вряд ли бы стал смеяться над «тенью демона». А Хоторн вырос в Эренестале, а в столице свои суеверия и в основном они относятся к курсу акций и долговым распискам банка.

— Верите? — тихо переспросил граф, переводя взгляд с одного сурового лица на другое. Они верили, и очень не любили, когда кто-то смеялся над их верой.

И он это понял, стиснул зубы и вдруг шагнул вперед, заставляя толпу расступиться, заставляя не ожидавших ничего подобного рабочих сделать шаг в сторону.

Он прошел сквозь шахтеров, не останавливаясь и не оборачиваясь. Слишком прямой и напряженный, чтобы поверить в его показное равнодушие, Мредок остановился напротив старой Грэ. Жрица держала в затянутых в перчатки руках чашку с дымящимся отваром, и еще минуту назад пыталась напоить мальчишку лет пяти, что оказался здесь вместе с беспокойной молодой матерью. Ребенок смотрел на высокого аристократа снизу вверх и, кажется, раздумывал зареветь сейчас или чуть позже.

— А раз верите, то должны понимать, что эта ваша тень демона, — это слово сокурсник произнес с небывалым пренебрежением, — Не пропустила бы меня, замысли и осуществи я эти взрывы. Но вам ведь все равно…

Он посмотрел на жрицу, губы парня кривились, а потом он вдруг обхватил руками ее лицо и склонил к нему свое. На миг, мне показалось, что он ее сейчас поцелует, что он настолько спятил от испуга, что…

Но ничего подобного Мердок не сделала, он прижался лбом к морщинистому лбу Грэ и, глядя ей в глаза, четко проговорил:

— Я не замышлял зла против Астеров, не создавал и не устанавливал заряды в шахте и не отдавал такого приказа слугам, клянусь честью. Я не имел корыстных интересов в отношении Ивидель Астер, я просто… просто… — он в бессилии опустил руки и вздохнул, так и не сумев объяснить, что делает здесь.

Мальчишка у ног жрицы все-таки разревелся. Папенька посмотрел на Грэ, та беззубо улыбнулась.

— Какой хороший мальчик. Какой гордый и наивный, — она потерла щеку, которой касался сокурсник. Ведь, по сути, посвященным Девам все равно, как считывать воспоминания, пальцами или любой другой частью тела, но люди всегда опасались именно рук жриц, ведь это так просто поднять ладонь и потрепать по макушке, — Это правда, он ничего не знал ни о заряде, ни о шахте.

Мердок выдохнул, люди чуть отступили, ближайший шахтер опустил факел, а какая-то женщина, даже осмелилась подхватить ревущего малыша на руки.

— А вот насчет корыстного интереса — ложь, — она по-старушечьи хихикнула, — Ложь от начала и до конца.

И тут я впервые увидела, как краснеет Мердок, как у ледяного красавца курса, чьи губы так редко посещает улыбка, налились краснотой уши, а потом щеки. Как он резко, словно ошпарившись, отпрянул от старой жрицы.

Да, нам не дано выбирать, что показать, а о чем умолчать. Посвященные Девам видят все.

— Охотник за приданым? — управляющий посмотрел на отца, а один из шахтеров в синей разодранной сбоку куртке, что-то прошептал на ухо соседу и тот сплюнул на грязный снег, — Что ж, этого следовало ожидать.

И столько пренебрежения было в голосе этого простого человека, в простой одежде, что Хоторн вздрогнул и на дрожь его тела отозвался Волчий клык. Он мог вынести обвинение в убийстве, но не смог в корысти, в желании поправить свое положение за счет выгодной женитьбы. Хотя, казалось бы, что ему до мнения этих шахтеров, которых он видит первый, а может, и в последний раз? Да никакого, такие браки заключаются едва ли не каждый сезон.

— Это не так! — выкрикнул он.

Отец поднял бровь, а старая Грэ продолжала хихикать, она, вообще, на редкость жизнерадостная жрица, ну или полоумная, как отмечал шепотом Илберт. Ребенок на руках у матери наконец-то замолчал.

— Я могу объяснить!

— Так объясняй, — хмыкнул паренька, а я поняла, что все еще сжимаю в руке кол, с непонятной целью направляя его в сторону жениха.

Хоторн оглянулся на подступающих со всех сторон рабочих, на презрительного управляющего, по сути дела, мало чем сейчас отличавшегося от подчиненных, на женщин, с тревогой поглядывающих на своих мужей, на любопытных детей, обрадованных, что им разрешается вторую ночь провести под открытым небом, на поджавшую губы матушку и на молчаливого отца. Граф Астер не собирался облегчать жизнь графу Хоторну, и сокурснику придется испить эту чашу до дна. Или убраться из графства, поджав хвост и никогда не вспоминать о помолвке с Ивидель Астер. Со мной.