Табу на вожделение. Мечта профессора

— Я так больше не могу! — прохныкала жалобно. — Давайте мириться!

— Я с тобой не ругался! — Серп вновь сосредоточился на дороге.

— Серьезно? Почему тогда смотрите так, будто убить хотите?

— Убить? — Марат внезапно улыбнулся. — Какая заманчивая перспектива!

* * *

От его хриплого голоса и завораживающего тембра ее кожа мгновенно покрылась крупными мурашками. А сердце надрывно затарахтело в груди.

Внезапно Юля поймала себя на мысли, что уже некоторое время неотрывно смотрит на губы своего профессора, невольно вспоминая вкус его поцелуев.

«Кажется… это было целую вечность назад! Целую чертову вечность!»

Действуя будто под гипнозом, Попова отстегнула ремень безопасности. Что собиралась делать, сама толком не понимала. Но испытывала просто дикую потребность придвинуться к этому мужчине ближе. Так близко, чтобы было возможно ощутить аромат его духов. От необдуманных поступков и до безобразия странных порывов Юлю спасло лишь одно — Каримов остановил автомобиль у главного входа в ее общежитие. Они приехали.

«Господи! — стыд опалил сознание. — Совсем с ума сошла!»

Почувствовав себя так, будто в разгар знойного летнего дня внезапно угодила в глубокий родник с ледяной водой, Попова выскочила из машины точно ужаленная, бросив напоследок короткое:

— Спасибо!

Однако, в этот раз Серп вышел следом за ней.

— Стоять! — велел грозно. Так грозно, что девушка не просто остановилась на месте, а развернулась и торопливо засеменила обратно. К нему.

— Да, Марат Евгеньевич?

— Я тебя отпускал?

— Но я подумала…

— Подойди! — хрипло. — Ближе!

С бешено колотящимся сердцем Юля подчинилась.

Встала совсем рядом, в полной мере ощущая на себе его подавляющую ауру.

— Показывай! — Марат кивнул на старое пятиэтажное здание.

— Что показывать?

— Сиськи, Попова! Свои охрененные сиськи!

— А? — ошарашенно.

Взирая на нее, как на конченую дуру, мужчина пояснил:

— Окно, Юля! Окно, через которое ты планируешь попасть внутрь!

Деваться было некуда. Ссутулившись под гнетом обстоятельств, Попова повела профессора за угол. Туда, где практически отсутствовало освещение.

Туда, где не было установлено ни одной камеры видеонаблюдения.

Туда, где пролегала их студенческая «дорога жизни».

— Вот! — ощущая себя предательницей, указала на нужную комнату.

Каримов скрестил руки на груди. Даже в темноте Юля видела, как гневно сверкали его глаза. Наконец спустя пару секунд напряженного молчания мужчина произнес… с обманчивой нежностью в голосе:

— Здесь высоко для твоего роста!

— Да нет. Не очень.

— Как ты забираешься?

— Обыкновенно!

Угрожающе нависая над ней, Серп повторил почти по слогам:

— Как. Ты. Сюда. Забираешься?

— Парни помогают, — призналась осторожно. — Подтягивают. Подсаживают.

— Подсаживают? — кривая усмешка. — Значит, прикасаются к тебе?

— Ну а… как иначе-то?

— То есть, — Марат накрыл ее плечи своими ладонями и скользнул вниз. По рукам. К запястьям. — Они трогают тебя здесь?

Юля задрожала от его близости. От жара, исходящего от его тела.

— Да! — прокаркала пересохшим горлом.

Каримов переместил ладони на ее талию. Крепко сжал.

Почти больно. Ревностно. По-хозяйски.

— Здесь?

Веки налились свинцом. Увлажнив губы, Попова подтвердила:

— Да!

В тот миг, когда он жадно смял пальцами ее ягодицы, Юля готова была безвольно повиснуть у него на шее. Особенно когда мужчина прохрипел:

— И здесь тоже?

Набрав воздуха в грудь, девушка зажмурилась и выпалила на выдохе:

— Нет! Здесь меня трогаете только… вы…

— Бл*дь! — процедил сквозь зубы профессор и с размаха впечатал Юлю в свое мощное жесткое тело. — Бл*дь, девочка!

Он тяжело дышал. Рвано. Надрывно.

И трясло его, похоже, ничуть не меньше. Однако, будто цепляясь за последние крохи самообладания, Каримов отстранился. Мертвой хваткой вцепился в ее ладонь и, ничего не объясняя, поволок за собой.

Глава 29

«Нет! — набатом звучал в голове ее чувственный голос. — Здесь меня трогаете только… вы…»

Убийственная фраза. Запредельная. Обезоруживающая.

И срывающая крышу к чертям собачьим! Взрослого здравомыслящего мужчину как ветром сдуло. Он испарился в одну секунду. В один миг.

Уступил место пещерному человеку. Зверю. Голодному хищнику.

Первобытный дикарь в нем требовал немедленно впечатать эту несносную девчонку в шершавую бетонную стену общежития и отыметь как последнюю дворовую суку. Дико. Беспощадно. Со свирепостью безумца. Так, чтобы она скулила на всю улицу, срывая голос, и ногтями штукатурку царапала. Так, чтобы губы свои кусала, его имя выкрикивала и требовала брать ее еще. Еще больше. Еще жестче. Еще быстрее.

А потом покорно опустилась бы перед ним на колени и… бл*дь! Представляя ее мягкие пухлые губы на своем члене, Марат вздрогнул, чувствуя, как по венам вместо крови заструился густой кипяток.

Его бросало в дрожь от собственных фантазий. В штанах стало тесно.

До боли. Да, он хотел этого. Хотел ее — свою собственную студентку.

Жаждал, как помешанный. Однако, прекрасно помнил, чем закончился их страстный порыв в прошлый раз. Отвращением. Отвращением в ее глазах.

Не думал он, что подобная реакция Поповой заденет его за живое.

Не предполагал даже, что каменная глыба — та, что находилась в его груди вместо органа с аортой — еще может что-то чувствовать. Что его броню еще вполне реально пробить. Да, реально. Оказывается, реально. Для этого достаточно просто кончить в руку девчонке, которую хочешь до умопомрачения, и услышать от нее в тот же миг: «Фу! Меня сейчас вырвет!»

Гребаный ад! Каримов до сих пор зверел от ее слов.

От бешенства. От ярости. От ревности.

«Значит, дежурный тазик тебе предоставлю! — бескомпромиссный мысленный рев. — Но отымею все равно! Буду брать как захочу и где захочу! Я помечу собой каждый миллиметр твоего тела, черт подери!»