Табу на вожделение. Мечта профессора

Они снова целовались. Самозабвенно. Безудержно. Дико.

Кусая друг друга и оставляя взаимные отметины на коже.

Когда Юля немного расслабилась и вновь вспыхнула от его ласк (теперь он не переставая играл пальцами с ее влажной плотью), опять начала извиваться под ним подобно змее, доводя тем самым до гребаного исступления. В тот самый миг человеческого в нем не осталось ни капли.

Похоть и животные инстинкты взяли верх над разумом.

Сжав в кулаке свой член, Марат прошелся по нему вверх-вниз.

Головка оказалась влажной от перевозбуждения. Поводив ей вдоль Юлиных складок, он направил себя прямо в ее узкую скользкую девственную дырочку. Медленно. Осторожно. Без лишней спешки, хоть и давалось ему это тяжким трудом. Рефлексы требовали погрузиться в девчонку одним толчком. Вогнать ствол в ее влагалище с размаху и на всю длину.

Но он прекрасно понимал, что в первый раз это недопустимо.

И причинять своей студентке лишнюю боль не собирался.

Миллиметр за миллиметром Каримов настойчиво и неумолимо заполнял ее собой. Юля надрывно дышала, отчаянно впиваясь ногтями в его спину.

Чуть ли не до крови кусала собственные губы. В ее глазах стояли слезы.

Но… она не издала ни звука. Не пискнула даже тогда, когда Марат погрузился в нее полностью и фактически лишил девственности.

* * *

— Умница-девочка! — нежно произнес мужчина, целуя ее в губы. — Ну, вот и все!

— Я… знаю!

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально…

— Больно было?

— Да!

— Мне остановиться?

— Нет! Нет! Я потерплю!

— Послушай, если…

— Марат, я хочу тебя! — выпалила она на выдохе. — Я так… скучала по тебе!

— Твою мать, Юля! — Каримов стиснул зубы, опасаясь кончить раньше времени. — Ты меня убиваешь!

Прилагая усилия, дабы не сорваться и не начать вдалбливаться в нее со всей мочи, Марат вновь накрыл ладонью ее лобок. Оставаясь внутри, принялся стимулировать ее чувствительный клитор. Уже спустя несколько минут Попова сладко постанывала от его умелых прикосновений. Как только он почувствовал, что Юля инстинктивно пытается сама насадиться на член, начал двигаться. Сперва медленно. Осторожно. А потом оба будто сошли с ума, растворяясь друг в друге. Юля кричала, стонала, хрипела и подмахивала ему как могла. Говорила, что больно. Но эта боль… скорее приятная.

Каримов же погружался в нее до упора, просто сатанея от мысли, что кроме него к ней никто не прикасался. О, боги! Она была такой узкой! Тугой, горячей. У него от кайфа темнело в глазах. Пот покрывал все тело и ручейками стекал по спине и шее. Опасаясь причинить Юле боль, Марат старался не трогать ее руками. Пока самозабвенно трахал девчонку, он стискивал в кулаках ни в чем не повинную простынь. Простынь, которая трещала по швам от его ярости, страсти и безудержности.

Без преувеличений. Он разодрал чертову простынь. Пустил ее на лоскуты, впадая в безумие от охрененного тела своей студентки.

— Малышка, что же ты делаешь со мной? Что ты со мной творишь?

— А ты? — прикрыв веки, Попова подставилась под его губы.

— Юля…

— М-м-м?

— Ты заставляешь меня… чувствовать!

— Что чувствовать?

— Все, девочка! Все!

Каримов понимал, что она терпит ради него. Может, и приятно ей, но не до такой степени, чтобы испытать еще один оргазм. Не в этот раз. А потому мужчина не стал сдерживать собственный финал. Он просто ускорился, вцепившись зубами в изгиб ее шеи. Зарычал. Захрипел не своим голосом.

И буквально за несколько секунд до взрыва выскользнул из девушки. Прекрасно помня ее реакцию на свою сперму в прошлом, собирался излиться себе в кулак. Ибо не выдержал бы, услышав от нее очередное «фу».

Но Попова вдруг села на колени и сама добровольно прикоснулась к его члену. И уже от одного этого у него чуть сердце в груди не разорвалось нахрен. Потому что, черт подери, она взяла его набухшую, готовую излиться плоть в свою ладонь и смущенно пробормотала:

— Я не брезгую тобой! Я просто…

Не закончив фразу, Юля направила его агрегат на себя и провела ладонью вдоль ствола. Снизу вверх. И это стало для Марата последней каплей.

Заревев в потолок, он вцепился мертвой хваткой в ее волосы и кончил так мощно, что залил малышке всю грудь. Всю нежную сексуальную грудь.

«Охренеть! — ошеломленно. — Просто охренеть!»

Когда оба отдышались и немного остыли, поняли, что чудовищно измотаны. Сил не осталось даже на водные процедуры. Сдернув с кровати изодранную простынь со следами крови, Каримов насухо вытер Юлю от своего семени.

После этой же тряпкой осушил свое тело от пота. А потом швырнул ее на пол. Стелить новую простынь было лень. Благо на матрасе имелся прекрасный защитный чехол. Марат помог Юле избавиться от драных колготок и нижнего белья. Полностью раздев девушку и уложив ее в свою кровать, он примостился рядом и укрыл их обоих одеялом.

Уже засыпая, Марат вспомнил кое-что:

«Черт, подери! У меня же дом нараспашку стоит! Нужно двери закрыть, чтобы эта юная особа не смогла свинтить утром, когда проспится и протрезвеет! У меня на нее совсем иные планы!»

Глава 37

Пробуждение было… не из приятных. Юлю мучила дикая жажда.

Такая сильная, что пересохли даже губы. Ее голова гудела. Да и виски периодически простреливало. С трудом продрав глаза, она огляделась.

— Ой, божечки! Где это я? — выдохнула, не признав помещения, в котором находилась. Попыталась потянуться, но изумленно охнула в тот же миг.

У нее болело все тело. Жутко ныла каждая мышца. Каждая косточка.

Складывалось ощущение, будто Юля угодила под огромный грузовик.

Потому-то и чувствовала себя сейчас… истерзанной и жутко помятой.

Поморщившись, она откинула одеяло в сторону и обомлела.

«Голая! Я, черт возьми, абсолютно голая!»

Невзирая на свое состояние, Попова вскочила на ноги точно ужаленная.

Настойчиво игнорируя легкое головокружение, вцепилась в собственные волосы безбожно дрожащими пальцами и беззвучно застонала:

«Не сон! Это был не сон! Я на самом деле переспала с Маратом! Я отдалась ему! Он стал моим первым мужчиной! Я… больше не девственница! Боже!»