Табу на вожделение. Мечта профессора

«Блин! — ужаснулась. — Я что, совсем спятила? Зачем я исцарапала его?»

Почувствовав чужое присутствие, Марат резко обернулся.

Взгляд, которым он впился в ее лицо, продирал до дрожи. Парализовал.

Зомбировал. Дурманил. И клеймил, как бы бредово это ни звучало.

Мужчина разглядывал Юлю пристально. Очень пристально.

А потом требовательно поинтересовался:

— Выспалась, пташечка?

* * *

От звука его голоса ее кожа покрылась крупными мурашками.

По телу прошлась нервная дрожь. Юле стало жарко.

— Угу! — тихо обронила она, увлажнив губы. — Доброе… утро?

— Доброе! — отозвался он спустя несколько мучительно долгих секунд.

Сердце лизнуло кипятком, когда Каримов двинулся в ее сторону.

Медленно, даже лениво. С грацией опаснейшего хищника. Еще и полуголый.

Пульс дико громыхал где-то в горле. Лишь усилием воли Юля заставила себя оставаться на месте и не отступать назад под гнетом его грозной ауры.

— Гляди-ка, она уже и при параде! — язвительно протянул мужчина, с явным неодобрением осматривая ее одежду и влажные волосы. — Не терпится уйти?

Шумно выдохнув не то от волнения (знатно же у нее колени тряслись), не то от внезапной близости профессора, Попова коротко кивнула, подтверждая его догадки. Она не видела смысла скрывать свои намерения. В глазах Марата вспыхнуло адское пламя. Он гневно прищурился.

— Почему? — поинтересовался с обманчивой нежностью в голосе.

Юля потупила взор, будучи не в состоянии вынести его взгляд.

Да и что говорить-то? Что в таких ситуациях говорить?

Однако, послав к черту все сомнения, она решила быть предельно честной:

— Я…

— Жалеешь о содеянном? — предположил он, сжимая губы в тонкую линию.

Попова уставилась на него округлившимися от удивления глазами.

Отрицательно покачав головой, тихо прошелестела:

— Нет…

— Нет?

Казалось, Юля покраснела до самых кончиков волос.

И все же буркнула, насупившись:

— Нет!

Каримов провел своей огромной пятерней по ее влажным волосам.

Нежно. Почти трепетно. Затем переместил ладонь на ее плечо.

— Что тогда? — вкрадчиво.

— Я не зна…

— Говори! — его нетерпеливый рык разрезал тишину пространства.

— Мне стыдно! — воскликнула она, пряча лицо в ладонях. — И страшно!

Внезапно Марат заключил ее в свои объятия. Безумно горячие. Собственнические. Давящие.

Стиснул так крепко, что каждый глоток воздуха ей приходилось отвоевывать.

Склонившись к уху, он хрипло прошептал:

— Поздно бояться, малышка! Поздно!

— Марат…

— И стыдиться тут тоже нечего! Все, что происходит между мужчиной и женщиной… все, что происходит между мной и тобой — естественно, Юля!

Попова медленно убрала руки от лица. Дрожащими пальцами прикоснулась к обнаженной мужской груди, отмечая про себя, как сильно колотится его сердце. Буквально умирая от волнения, проникновенно посмотрела ему в глаза. И… будто со стороны услышала свой тихий скрипучий шепот:

— А что? Что между нами происходит?

— Хороший вопрос! — он мазнул губами по ее виску, вырывая шумный вздох из груди. — И я обязательно отвечу на него! Но позже… когда смогу хотя бы… мыслить здраво!

— А сейчас не можешь?

Каримов задумчиво хмыкнул:

— Нет! Сейчас меня слишком сильно кроет, пташечка!

— Почему?

— Ты пахнешь так вкусно, что тебя хочется сожрать! — обескуражил своим внезапным признанием. — Все мои мысли в данный момент лишь об этом!

— О! — смущенно улыбнулась. — Хм… серьезно?

Проигнорировав вопрос, Марат прочистил горло и медленно отстранился.

Тщательно оглядел ее с ног до головы и поинтересовался почти заботливо:

— Как ты себя чувствуешь?

Она неопределенно пожала плечами:

— Нормально…

— Уверена?

— Угу.

— Болит что-нибудь?

Утаивая тот факт, что после ночи с ним в теле ноет каждая мышца, Юля отрицательно покачала головой. А в следующий миг… изумленно охнула. Каримов бесцеремонно задрал подол ее платья, просунул руку ей между ног и греховно низким голосом пророкотал, поглаживая пальцами кружево ее черных трусиков:

— А здесь? Как у нас обстоят дела здесь?

Рефлекторно хватаясь за его плечи, дабы не упасть (собственным ногам она уже не доверяла), Юля выпалила, сражаясь за дыхание:

— Все… хорошо!

Взгляд профессора потемнел. Сделался хищным. Одичавшим. Лихорадочным.

Он явно собирался поцеловать ее, но в следующий миг произошли сразу две вещи. Во-первых, у нее от голода громко заурчало в животе. Во-вторых, на плите что-то зашипело. Оказалось, что из турки убежал кофе. Грязно ругнувшись, Марат ринулся к стеклянной варочной поверхности и сдвинул джезву в сторону. Затем развернулся и, надрывно дыша, уставился на Юлю.

— Садись за стол! — велел привычным властным тоном. — Пора нам хорошенько подкрепиться!

Она попыталась возразить:

— Спасибо! Но я…

— Сядь, говорю! — прозвучало бескомпромиссно. — Я хочу провести этот день с тобой. И морить тебя голодом… в мои планы не входит!

Глава 38

После его слов Юля внезапно осознала, что действительно проголодалась. Причем зверски! Неудивительно — на кухне стоял просто божественный аромат еды. От него желудок предательски сводило, и рот наполнялся слюной. И все же, игнорируя потребности своего организма, девушка недоуменно посмотрела на Каримова. Неловко переминаясь с ноги на ногу, сцепила в замок свои пальцы и уточнила, немного заикаясь:

— Я извиняюсь! А… а что значит… хочешь провести день… со мной?

Марат зыркнул на нее так, будто ничего глупее в своей жизни еще не слышал. Удивленно вскинул брови. Задумчиво почесал подбородок и достал из кухонного шкафа две кофейные чашки.

— То и значит! — отозвался он, наполняя их горячим ароматным напитком. — В буквальном смысле, Юля! Или я нарушаю твои личные планы на сегодня?

— Нет. Но…

— Сахар? Сливки? — прервали ее на полуслове.

— И то, и другое!

Профессор одобрительно кивнул. Свой кофе оставил в первозданном виде, а в ее чашку добавил сливки и два кубика тростникового сахара. Наблюдая за его действиями, Попова испытала странные чувства. Ей вдруг захотелось…