Глава 1

Часть I

Пока еще банальное преступление XIXвека

Поздним зимним вечером, а точнее уже глухой санкт-петербургской ночью некий попаданец Георгий Васильевич во времени из дослославленного XXI века, оказавшись в дремучем XIX веке, находился на своей кухне пил и пустой чай.

Своей — это, конечно, громко сказано. Хотя дом был свой, теперь уже собственный, построенный на деньги почти августейшего тестя, но кухня была ею теоретически.

На практике войти вот так пройти в дезабилье и вкушать, что захочет и сколько захочет, он мог только ночью, когда все, начиная от любимой Марии Николаевны и завершая последним слугой — мальчишкой, уже самозабвенно дрыхли, видя десятый сон.

Сам Георгий Васильевич ничего и никого не ждал, пил чай, находясь в домашнем отпуске по повелению императора и шефа жандармов. Почти как в XXI веке — жена Мария Николаевна рожает и муж рядом (шутка-мечта). Ему, правда, не больно физически, но морально он с нею. Срочных дел не бывало, а если и существовало, то Николай I великодушно отменил. Да-с! Можно пофигичнотить (или пофигичнотать?).

В любом случае, чаем-то он, паче чаяния, может себя побаловать? Перед этим он аккуратно собрал колотый им специальными щипцами сахар, положил его в свою чашку чая, как какую-то драгоценность. В XIX веке сахара все еще было сравнительно мало, и по качеству он был довольно низок. А вот по стоимости сахар, будучи ценным колониальным товаром, был дорогостоящ. Цены откровенно кусались и для простого человека в России делали его по-прежнему недоступным. Им даже взятки давали, так называемыми сахарными головами. В XXI веке такие посулы ничего, кроме смеха и недоумения, не вызвали бы, а в XIXвеке ничего, брали самые привереды.

Хотя в России сахар был известен со времен Киевской Руси, но народ его, тем не менее, не знал. Впрочем, его так сказать визави, хотя бы ментальный, — зять императора Николая I светлейший князь Долгорукий, Константин Николаевич — мог себе его позволить чуть ли не каждый будний день. Но опять же немного, почти вприглядку. Даже не из цены, а из существующих традиций.

Нынешние аборигены XIX века сахара потребляли существенно меньше, чем его современники. И хотя в XXI веке Георгий Васильевич, мир праху его, гм, сладкоежкой не был, но в этом веке надо было все же себя сдерживать. Только иногда, как, например, сейчас, он мог себе позволить не оглядываться на русское общество.

Тем более, сейчас у него более актуальны другие проблемы, сразу несколько штук!

— Во-первых, теоретическая. В какой семье все же себя причислять — Долгоруких или Романовых? У своих родителей он единственный и получается одна надежа. Но и у Романовых Николай I имел на него какие-то далекие матримониальные планы, как мужа любимой дочери и отца будущего внука. Именно внука, а не внучки. По-видимому, это настолько волновало императора, и он, имея нескольких сыновей, держал чету дочери и ее мужа, как запасной вариант. Цесаревич-то пока не сподобил родить сына, если вообще получит!

От всего этого Константин Николаевич недавно получил кудрявый официальный вариант своего названия — его императорское высочество великий князь Романов, светлейший князь Долгорукий. Да уж, натощак уж и не выговоришь!

Причем, все придворные были уже в курсе — если обращаться к нему в официальном ракурсе, да еще при императоре Николае, то только ваше императорское высочество. Если же по-дружески, в домашней обстановке, под шампанское и ликер, то можно и мягче — ваше сиятельство, ха-ха!

Ох, как весело ему! А остальной народ тоже ничего, тащится и отдыхает.

— Но это было только мыслительный процесс. А вот появление великой княгини Марии Николаевной стало зубодробительной практикой. Она появилась практически вчера, накануне вечером. Попаданец целый день в поте лица то работал в жандармском управлении, то шарахался (иного и не скажешь) в Зимнем дворце.

Император Николай Павлович уже как-то по-родственному настоятельно требовал, что Константин Николаевич поменьше занимался розыскной деятельностью, побольше делал то, чем занимались все члены императорской семьи.

«Ага, — недовольно думал попаданец, — весь день в высокомерным выражением на лице ничего не делать, а взамен требуя высокое жалование, привилегии, почет».

Впрочем, по большому счету, ему было все равно на этих в значительной степени никчемных родственников российского монарха. Ему и так тряхнут — сначала слегка Александр III еще в этом же XIX веке, потом уже радикально в начале следующего ХХ века.

Интересно другое. Он ведь неожиданно проиграл в этой подковерной борьбе при дворе. Тогда князь Долгорукий представил четкие доказательства вины англичанина Алертона, а министр иностранных дел Нессельроде дал пустые эмоции в виде угроз на будущее вперемежку с тщеславными обещаниями и простыми восклицаниями.

И ведь Нессельроде выиграл! Уже вечером император Николай I, хотя и не явно, не желая обидеть надменного князя, встал на сторону министра. Дело было закрыто, хотя бриллианты и возвращены, но преступники-то частью избегали наказания. Да россияне получили свое — по внесудебному повелению императора четверо главных виновников, в том числе небезызвестный Крапивин повешены. Семеро второстепенных уголовников отправлены на каторгу, а то и вообще в ссылку. Но иностранцы-то, по мнению князя, авторы и инициаторы этого преступления вообще просто были отправлены заграницу.

А князь Долгорукий, чтобы поменьше капризничал при дворе, был отправлен в отпуск — теоретически на месяц, практически бессрочно. Между прочим, монарх распорядился выдавать ему жалование в полной мере и даже выдать солидную премию. Это ему финансисты сообщил, сам Николай Павлович многозначительно промолчал.

Да, попаданец, скорее всего, сумел бы пробиться к его императорскому величеству, но зачем? Решение уже принято, а Николай I никогда не изменяет содеянное.

В конечном итоге, махнем рукой. Как говорится, он проиграл сражение, но не проиграл всю придворную войну. Англичане, эти гадские шаловливые ребята, увидев, что им в России, оказывается, все можно, полезут вновь, просто лица будут сменены.

А он станет ждать. Не может быть, чтобы столь квалифицированного следователя монарх взял и навсегда отопнул. Даже хотя бы из родственных побуждений.

На этих мыслях попаданец оживился. Машенька ведь к нему вернулась! И как раз в тот момент, когда он так нуждался хотя бы в моральной поддержке. Жизнь безжалостно проехала по нему своим колесом. Сначала в личном сфере, в результате чего он остался без жены один. Потом вот на службе неприятности.

Попаданец уже хотел было приказать Грише подать графинчик очищенной водки, чтобы напиться в драбатан от печали, как перед ним появилась прелестная фея. Мария Николаевна собственной персоной! Причем, она прямо его заявила — у тебя более нет жены, теперь я буду ей.