Таких не берут в космонавты. Часть 1

— Но и это ещё не всё, — сказал я. — Вторая ступень ракеты при взлёте работала на несколько секунд дольше, чем положено. Поэтому ракета не вышла на расчётную орбиту. Вот только Гагарину об этом не сказали. Но он сам понял: что-то пошло не по сценарию полёта. Юрий Алексеевич обращался с вопросами в Центр управления полётами. Но там его вопросы оставили без ответов.

Я развёл руками.

— Как мне сказали, слабым звеном во время приземления был двигатель торможения. Все ждали, сработает ли он. Тут всё прошло нормально: двигатель включился. Вот только спусковая капсула от него не отделилась. Они падали на землю вместе. Двигатель загорелся, Гагарин увидел в иллюминаторе огонь. Это пылала обшивка двигателя. Он воскликнул: «Я горю! Прощайте, товарищи!»

Я взял со стола стакан с яблочным соком, сделал большой глоток.

Черепанов и Иришка смотрели на меня, едва дышали.

— Представляете, что Юрий Гагарин тогда пережил? — спросил я. — Он уже со всеми попрощался. И с жизнью тоже. Потому что ему никто не говорил о том, что в результате трения жаропрочной обшивки корабля об атмосферу возникнет пламя. Благодаря высокой температуре спускаемая капсула всё же отсоединилась. Думаете, на этом непредвиденные ситуации завершились? Как бы ни так.

Я покачал головой.

— Вы слышали, наверное, — сказал я, — что Гагарин катапультировался из капсулы вместе с креслом? Он катапультировался, отбросил кресло, парашют раскрылся. Казалось бы, вот он долгожданный конец злоключениям. Но, нет. Опять возникла внештатная ситуация: запас воздуха в скафандре иссяк. Гагарин смог открыть скафандр только на земле, уже через шесть минут. Вот так вот.

Я откинулся на спинку кресла и спросил:

— Как вам такое приключение? Хотели бы его повторить?

Иришка закусила губу, Алексей вздохнул.

— Да, уж, — сказал Черепанов. — Дела…

— Вот именно, — сказал я. — Это только в сказках бывает: он сказал «поехали», махнул рукой, взлетел, похвалил красивый вид за иллюминатором, спокойно приземлился. Получил звезду Героя Советского Союза на грудь, цветы от женщин и всенародную любовь. Звезда Героя — это наименьшее, что заслужил Юрий Алексеевич. Но в его возвращении есть большая заслуга и других людей.

Я постучал пальцем по столу, добавил:

— Тех людей, благодаря чьим усилиям даже такое огромное количество неурядиц всё же позволили Юрию Алексеевичу вернуться на Землю и радовать нас с экранов телевизора своей улыбкой. А заодно и позволили нам гордиться тем, что именно советский человек впервые в мировой истории полетел в космос и вернулся оттуда живым. Понимаешь?

Я посмотрел нам Алексея — тот кивнул.

— Ты имеешь в виду… Главного конструктора? — спросил Черепанов. — Королёва?

— В том числе и его.

Я заметил, как сидевшая справа от меня Иришка недовольно скривила губы.

Она посмотрела в направлении выхода из кафе и сказала:

— Явилась, не запылилась.

— Кто? — спросил Алексей.

Он вытянул шею, повертел головой.

— Эта твоя… Клубничкина, — ответила Иришка.

Глава 21

Я повернул голову, поверх макушек сидевших за столами посетителей кафе рассмотрел маячившую у входа в зал светловолосую девчонку с причёской «каре». Я отыскал глазами Клубничкину в то самое мгновение, когда она наткнулась взглядом на моё лицо. Мне показалось, что Света удивилась при виде меня. Она чуть склонила голову, одарила меня улыбкой. Повернулась к своей спутнице — к той самой черноволосой девице, которая в пятницу на сцене школьного актового зала предложила уничтожить некие «списки». Девицы обменялись репликами — теперь на меня взглянула и черноволосая.

— Надеюсь, они сюда не припрутся? — бросила пророческую фразу Иришка.

Она надула щёки и шумно выдохнула, когда обе только что явившиеся в кафе старшеклассницы решительно зашагали в нашу сторону. Лукина недовольно скривила губы, покачала головой. Проткнула вилкой сосиску. Я заметил, как взволнованно встрепенулся Черепанов. Алексей пригладил рукой волосы у себя на голове и тут же замер с прямой спиной. Он наблюдал за передвижением Клубничкиной по залу, затаив дыхание. Следил за приближением Светланы и я — отметил, что у Клубничкиной неплохая фигура и плавные движения (как и у Светиной черноволосой подруги). Видел, что Клубничкина не спускала с меня глаз, будто выбрала моё лицо в качестве маяка.

Светино появление в зале заметили не только мы. Я услышал, как Клубничкину окликнул вернувшийся за свой стол с уличного перекура Тюляев. Тюляев, Ермолаевы и неизвестный мне парнишка сидели за столом вчетвером. На столешнице перед ними поблёскивали бутылки из-под лимонада и креманки для мороженого. Геннадий повторил свой призыв — Света его услышала, замедлила шаг. Я заметил, как нахмурился Черепанов, как недовольно поджала губы Иришка. Увидел, что Клубничкина поприветствовала Геннадия и его приятелей взмахом руки. Но она не свернула в сторону — снова взяла на прицел своих зелёных глаз мою голову.

— Василий, здравствуй! — ещё проходя мимо соседнего стола воскликнула Клубничкина.

Она снова растянула в улыбке свои накрашенные бледно-розовой помадой губы, продемонстрировала мне два ряда ровных белых зубов. Взмахнула рукой — одарила меня тем же жестом, которым только что удостоила Тюляева. Подошла ко мне вплотную. Её спрятанный под бежевой кофтой живот замер в полуметре от моего лица.

— А я смотрю и гадаю, — сказала она, — ты ли это?! Мы с подружкой… вот… выбрались из дома.

— Это не он, — сказала Иришка.

Она снова ткнула в сосиску вилкой (будто пытала грешника).

Клубничкина повернула в её сторону голову — улыбка на её лице чуть поблекла, но не исчезла (стала уже не радостной, а будто бы вымученной). Я вдохнул запах её духов (аромат сирени). Света кивнула.

— Здравствуй, Ирина, — произнесла она.

Клубничкина чуть повернула голову и удостоила взгляда Черепанова.

— Привет, Алексей.

Лёша глуповато улыбнулся ей в ответ.

— Мальчики, куда нам присесть? — спросила Клубничкина.

Она будто бы растерянно огляделась. Черепанов тут же взлетел со своего места и ринулся к соседним столам на поиски пустующих стульев. Я отодвинул от себя в сторону недоеденный салат (вкус майонеза не привёл меня в восторг), откинулся на спинку стула. Поленился запрокинуть голову — поэтому взглянул на обтянутые тканью ягодицы замерших около нашего стола девиц. Увидел, как Иришка одним укусом жестоко уполовинила сосиску. Отметил, что Тюляев с сотоващами бросали в направлении нашего стола недовольные и едва ли не угрожающие взгляды. Заметил тащившего стулья Черепанова.