Таких не берут в космонавты. Часть 2

Сегодня мой пересказ книги Эдмонда Гамильтона слушали не только Лёша, Иришка и Надя — к нам в комнату пришёл и Виктор Семёнович (он оставил в гостиной без присмотра свой ненаглядный аквариум). Финальные главы романа я повторил вслед за Эммой меньше чем за полтора часа. Отметил, что Эмма выбрала изначальный текст романа — не тот, в концовку которого Гамильтон внёс изменения перед выходом в свет романа «Возвращение к звёздам».

— … Джон Гордон не возражал, — произнёс я. — Он искал всего лишь приключения. Но нашёл нечто гораздо большее. Он многое повидал, но нигде ему не было так хорошо, как здесь и сейчас. Он сидел с ней рядом, и они вместе смотрели на звёзды, которые блестели в небе над мирными огнями Нью-Йорка.

Я вздохнул и сообщил:

— Конец.

Лежавшая рядом со мной на кровати Иришка тоскливо вздохнула. Лёша и Надя переглянулись, словно мысленно обменялись впечатлениями о концовке романа. Виктор Семёнович высказал свои впечатления вслух.

Он вынул изо рта трубку и сказал:

— М-да. Красиво.

— Жалко, что всё закончилось, — заявил Черепанов.

— Согласна с тобой, — выдохнула Надя.

— Мне говорили, что Гамильтон запланировал продолжение этого романа, — сообщил я. — Пообещал, что напишет его к шестьдесят девятому году. Для этого он слегка изменит концовку первой части.

— К шестьдесят девятому! — повторил Черепанов. — Это ж сколько ждать! Юрий Гагарин к тому времени уже наш флаг на Луне поставит. А Гамильтон только планирует. Медленно пишет этот товарищ Гамильтон!

— Согласна с тобой, Лёша, — добавила Надя Степанова.

* * *

Вера Петровна и Виктор Семёнович пожелали нам спокойной ночи и закрылись в своей спальне. Я слышал их приглушённые стенами голоса: Иришкина мама снова отчитывала мужа — тот будто нехотя отвечал ей короткими фразами. Иришка уселась на кровать, шуршала страницами газеты «Правда»: готовилась к завтрашней политинформации. Я развернул на столе карту, прикидывал маршруты до ещё не посещённых мной работниц тракторного завода, указанных в списке приглашённых на школьный концерт. Посматривал я и на сам список. Особенно на значившуюся в нём фамилию «Иванова».

«Эмма, ты случайно не знаешь, — сказал я, — эта гражданка Наталья Иванова — не та ли самая повариха, жена нашего Ильи Муромца?»

«Господин Шульц, найдено сто семнадцать тысяч двести пять упоминаний о Наталье Ивановой…»

«Стоп, Эмма. Всего сто семнадцать тысяч? Мне казалось, что Наташ Ивановых значительно больше. Наверное, ты не заглянула в русскоязычную часть интернета: пощадила мой разум. Там упоминая о Наташах Ивановых исчислялись бы в миллионах. Но хоть одна из них в твоих этих „упоминаниях“ была замужем за Ильёй Фёдоровичем, учителем физкультуры из сорок восьмой кировозаводской школы?»

«Господин Шульц, полного совпадения всех заданных для поиска параметров не найдено. Обнаружено…»

«Стоп. Я понял, Эмма. Сам поеду к этой Наташе. Завтра же».

Я открыл тетрадь с портретами физруков на первой странице, посмотрел на будто бы сонные глаза усатого Ильи Муромца.

«Эмма, пока ни одна из заводских дамочек не опознала никого, кроме Муромца. Васильич и Фомич с тракторным заводом будто бы никак не связаны. А вот у Ильи Фёдоровича повод для ревности может и найтись. Кто знает, какие у него сейчас отношения с женой. Вот только Иванов никак не похож на Отелло. Не представляю его в приступе гнева. Мне кажется, что Муромец постоянно сонный».

Я откинулся на спинку стула, зевнул.

«Ладно, — сказал я. — Как говорится, в тихом омуте черти водятся. Быть может, наш Муромец и есть тот самый омут. Поглядим. Завтра я поеду к Ивановой. Там и узнаем, явится ли жена нашего Ильи Фёдоровича на концерт. А пока Илья Муромец — главный претендент на роль физрука-убийцы. Мне так кажется. Но не опрошено пока девять женщин. Посмотрим, что они нам сообщат».

* * *

В понедельник мы с Иришкой вошли в школу — я заметил пятиклассника Колю Осинкина, дежурившего в вестибюле рядом с настенным ростовым зеркалом. Рядом с Колей стояла невысокая темноволосая женщина в коротком пальто. Женщина и пятиклассник спорили — меня они не увидели. Но они направились ко мне сразу же, как только мы с Лукиной вышли из гардероба.

Женщина назвалась Колиной мамой. Поблагодарила меня за спасение её сына. Пустила слезу, отвесила Николаю подзатыльник. Потребовала, чтобы Николай Осинкин тоже произнёс благодарственную речь. Что Коля и сделал — сбивчиво, смущённо, разглядывая носы своих ботинок. Колина мама пожала мне руку. Обменялся я рукопожатиями и с её сыном.

— В сарае-то ты как оказался? — спросила Иришка у Осинкина.

Коля шмыгнул носом и ответил:

— С другом поспорил. Мы в разведчиков играли.

Он снова опустил взгляд.

— Договаривай! — строгим голосом потребовала его мама. — Говори, о чём спорили.

Коля дёрнул плечами и сообщил:

— Я сказал, что… вынесу из сарая пачку папирос…

— Украду, — поправила его женщина.

— Украду, — послушно повторил Коля. — У завхоза пачки с папиросами там, в шкафу лежали. Я зашёл. А он меня запер.

Осинкин вздохнул.

— На что хоть спорили? — спросила Иришка.

— На щелбан, — сообщил Коля.

Лукина покачала головой и поинтересовалась:

— Получил ты уже свой щелбан?

Коля вздохнул.

Женщина дёрнула его за плечо и потребовала:

— Отвечай, когда тебя спрашивают.

Николай качнул головой.

— Не, не получил, — произнёс он.

— Значит, ещё получишь, — сказала Иришка.

Осинкин поднял на неё глаза — я заметил в них озорной блеск.

— Не, не получу, — сообщил Коля.

Осинкин указал на меня рукой и добавил:

— Папиросы у меня в кармане лежали, когда он меня из сарая вынес.

* * *

Я вошёл в класс — Черепанов уже сидел за партой. Я отметил, что учителя в кабинете пока не было. Но Надя Степанова уже положила на учительский стол классный журнал и ключ от кабинета. Степанова махнула нам рукой, едва мы с Иришкой переступили порог. В мою сторону тут же потянулись руки одноклассников (для рукопожатий). Я добрался до своего места, уселся на лавку. Увидел: Черепанов рисовал в тетради. Лёша старательно выводил детали экзотического ландшафта, на фоне которого стояли четыре космонавта. Я взглянул на лица персонажей рисунка. Узнал всех четверых: себя, Черепанова, Иришку и Надю-маленькую. Снова пробежался по рисунку взглядом. Но Свету Клубничкину там не нашёл.

Алексей поздоровался со мной.

Он ткнул карандашом в тетрадную страницу и сообщил:

— Это мы гуляем по планете звёздного королевства.

— Черепанов, а почему я тут ниже тебя ростом? — спросила заглянувшая в Лёшин рисунок Иришка.

— Потому что я на камень наступил, — ответил Алексей. — Просто камень в траве не видно.

— А почему это…

Иришка не договорила — её прервала трель звонка на урок.

Лукина тут же отвернулась и посмотрела сперва на учительский стол, а потом на дверь. Похожим образом повели себя все ученики десятого «Б» класса. В том числе и я.