Таких не берут в космонавты. Часть 2
Шрифт:
— А где Лидия Николаевна? — озвучила общий вопрос Надя Веретенникова.
По классу прокатились удивлённые шепотки.
Но они тут же смолкли: в кабинет вошла директриса Клавдия Ивановна Кульженко. А следом за ней будто бы неохотно порог переступил Максим Григорьевич, наш учитель литературы.
Десятый «Б», будто по команде, встал со своих мест и замер около парт.
Директриса прошла к первой парте среднего ряда и поприветствовала нас.
Мы ответили ей:
— Здравствуйте, Клавдия Ивановна.
Несколько голосов добавили:
— … И Максим Григорьевич.
Учитель литературы блеснул крупными зубами, кивнул нам, поправил
— А где Лидия Николаевна? — снова сказала Надя-большая.
Клавдия Ивановна взглянула на нашего комсорга — Надя Веретенникова втянула голову в плечи.
Директриса объявила, что Лидия Николаевна «какое-то время» не будет вести у нас уроки. Сообщила, что наша классная руководительница уехала из города «по семейным обстоятельствам». Клавдия Ивановна известила нас, что вместо занятий по немецкому языку нам в расписание «временно» поставят другие предметы.
— Замещать вашего классного руководителя до возвращения Лидии Николаевны будет Максим Григорьевич, — сказала директриса.
Кролик радостно сверкнул зубами и линзами очков, чуть склонился в шуточном поклоне.
Клавдия Ивановна взглянула на часы.
— Сейчас у вас классный час, — сообщила она и нам, и Максиму Григорьевичу. — Занимайтесь.
Она снова пробежалась строгим взглядом по лицам десятиклассников. Не попрощавшись с нами, вышла из класса. Прикрыла за собой дверь. Максим Григорьевич подошёл к учительскому столу, открыл классный журнал. Перевернул страницы пробежался взглядом по строкам. Я заметил в его действиях нерешительность и смущение.
Кролик вновь улыбнулся нам и сказал:
— Первым уроком у вас классный час. Чем вы на этом уроке обычно занимаетесь?
Он взглянул на Надю Степанову, которая сидела на первой парте рядом с учительским столом.
— В начале классного часа мы проводим политинформацию, — сообщила Надя-маленькая.
— Прекрасно! — обрадовался учитель.
Поправил очки и спросил:
— Кто у вас политинформатор?
Иришка подняла руку.
— Я, — ответила она.
— Лукина, — сказал Максим Григорьевич. — Прекрасно. Я, почему-то, так и думал. Сразу говорю вам, товарищи будущие выпускники, что после классного часа у вас состоится урок литературы. Уверен, вы рады этому не меньше, чем я. Приготовьтесь к тому, что мы с вами на следующем уроке снова окунёмся в творчество Максима Горького.
Кролик хмыкнул, уселся за стол, скрестил на груди руки.
— Начинай, Лукина, — сказал он. — Мы с удовольствием послушаем, о политической обстановке в нашей стране и в мире в целом.
Иришка встала с лавки, зашуршала газетой.
— Создатели космической станции «Луна-9» посвящают её успешный полёт двадцать третьему съезду КПСС, — объявила Иришка. — По сообщению ТАСС, «Луна-9» продолжает обзор лунной поверхности…
Черепанов склонился в мою сторону и прошептал:
— Вася, ты хоть что-нибудь понял? Какие это у нашей классухи возникли «семейные обстоятельства»? Ведь у неё же нет семьи.
После уроков я заметил, что Надя-маленькая будто не решалась к нам подойти. Она посматривала на меня, на Черепанова и на Иришку. Но словно вдруг почувствовала себя чужой: шагала к гардеробу чуть в стороне от нас.
Я окликнул её, махнул рукой.
Спросил:
— Надя, ты с нами сегодня пойдёшь?
Степанова пожала плечами и неуверенно ответила:
— Так… книга же закончилась.
— Закончилась, — согласился я. — Сегодня мы с Лёшей
репетировать будем. В субботу первая общая репетиция концерта. А Алексей уже неделю за пианино не садился. Составишь нам компанию? Или спешишь домой?Надя-маленькая помотала головой.
— Нет, не спешу.
Она неуверенно улыбнулась.
— Вот и прекрасно, — заявили я. — Будете с Иришкой нашими слушателями.
Репетировали мы до возвращения с работы Иришкиных родителей. За это время Черепанов повторил все приготовленные для концерта мелодии. Он отыграл песни для танцевального вечера («Чёрный кот» и «Песню о медведях»). Уже по сложившейся традиции мы хором проорали «Таких не берут в космонавты». Показал я Черепанову и несколько новых музыкальных композиций, которые записал в новенькую нотную тетрадь. Пояснил Алексею, что приуроченный к двадцать третьему февраля концерт не последний — новые песни в запасе нам не помешают.
Черепанов и Степанова ушли — они отправились по домам трудиться над внезапно свалившимся на нас сегодня сочинением по творчеству Максима Горького. Иришка тоже уселась за уроки. Я выпил на кухне чай в компании Виктора Семёновича (обсудил с ним поведение мраморных гурами). Заменил в школьном портфеле учебники на тетрадь с портретами физруков, натянул верхнюю одежду. Снова побрёл к трамвайной остановке. Мысленно я по пути к остановке ругал пока незнакомую мне Наталью Иванову за то, что она жила едва ли не в часе езды от сорок восьмой школы.
Наталья Андреевна Иванова проживала в относительно новом пятиэтажном доме (на фасаде дома красовалась дата постройки: «1961 год»). Виноградная лоза у дома дотянулась пока только до балконов трёх первых этажей (но и там она не полностью оплела металлические решётки). Высаженные во дворе деревья (каштаны и тополя) сейчас выглядели невысокими и чахлыми.
Около первого подъезда дома я заметил престижный в нынешние времена голубой автомобиль ГАЗ-21 «Волга». Прошёлся ко второму подъезду, поднялся по ступеням на третий этаж. Представил, как разволновался бы сейчас Черепанов: Лёша в воскресенье подходил к квартирам работниц завода с тревогой и настороженностью во взгляде, словно к кабинету директора школы.
Я нажал на кнопку звонка — дверь неожиданно быстро приоткрылась. У порога квартиры я увидел невысокую полноватую женщину, поздоровался. Проговорил уже заученные до автоматизма фразы: представился посыльным от комитета комсомола сорок восьмой школы, сообщил цель своего визита. Объяснил, что разыскиваю Наталью Андреевну Иванову.
— Это я Наталья Андреевна, — заявила женщина.
Я вручил ей открытку приглашение, предъявил ей тетрадь с портретами учителей.
Иванова загадочно улыбнулась, обернулась и прокричала:
— Илюша! Поди сюда. Тут комсомолец с твоим портретом явился.
Глава 17
Наталья Иванова смотрела мне в лицо, хитро улыбалась. Я увидел, как в её ушах сверкнули золотые серьги в виде маленьких листьев. На безымянном пальце женщины рассмотрел обручальное кольцо. Взглянул на оклеенные бежевыми обоями стены прихожей, на стеклянный плафон люстры (свисавшей с потолка), на полосатую ковровую дорожку (смявшуюся под ногами хозяйки квартиры). Отметил, что жилище Ивановых выглядело богато (по нынешним временам). Вдохнул запах жареных котлет, что в воздухе лестничной площадки смешался с запашком табачного дыма.