Талисман

Парень! Господи Иисусе! Этот парень!

Он вдруг вспомнил мальчика, назвавшегося Льюисом Фарреном, с полной ясностью и любовью. Мальчика, утверждавшего, что он едет к своей тетке Элен Воган, в город Бакай-Лэйк; мальчика, который повернулся к Бадди, когда Бадди спросил у него, не убежал ли он из дома, и, повернувшись, открыл лицо, полное честности, добра и неожиданной, удивительной красоты. Красоты, заставившей Бадди думать о радугах после бурь и закатах после трудных рабочих дней.

Он резко выпрямился и ударился головой о балку, достаточно сильно, чтобы из глаз брызнули слезы… но он улыбался по-прежнему. О Боже, этот парень ТАМ, он ТАМ, подумал Бадди Паркинс, и хотя он не имел понятия о том, где находится «там», он вдруг был захвачен сладким чувством приключения; никогда, с тех пор как он прочитал «Остров сокровищ» в двенадцать и впервые потрогал девичью грудь в четырнадцать лет, он не был так ошеломлен, взволнован и переполнен теплой радостью. Он засмеялся, бросил лопату. В это время куры смотрели на него с тупым удивлением, а Бадди Паркинс танцевал в курином помете, смеясь под марлевой повязкой и щелкая пальцами.

— Он там! — смеясь, кричал Бадди Паркинс курам. — Он там, он смог сделать это, он получил его!

Позже он был почти уверен — почти, но никогда вполне, — что он, видимо, надышался куриной пыли. Но это было не все, черт побери! У него было какое-то озарение, но он не помнил, что именно это было… Примерно как в случае с одним британским поэтом, о котором им в школе рассказывал учитель английского: парень принял большую дозу опиума и начал писать поэму о каком-то публичном доме… но когда он вернулся на землю, то не смог ее закончить.

Примерно так, думал он, но где-то в глубине души знал, что это не так, и хотя он не помнил, что именно вызвало в нем радость, он, как и Донни Киган, не мог забыть, как пришла к нему эта радость, он не мог забыть сладкое чувство прикосновения к какому-то великому приключению, он помнил белый свет, который на самом деле состоял из всех цветов радуги.

10

Есть старая песня Бобби Дарина, в которой поется: «И земля плюется корнями, одетыми в джинсовые рубашки и сапоги, — тащи их прочь… тащи их прочь». Дети из округа Каюга, штат Индиана, относились бы к ней с большим энтузиазмом, если бы она не была популярна задолго до их рождения. Дом Солнечного Света пустовал немного больше недели и уже приобрел у местных детей репутацию бандитского логова. Учитывая останки, найденные около каменной стены за Дальним полем, это было неудивительно. Табличка «ПРОДАЕТСЯ» выглядела так, словно она стояла на газоне целый год, а не девять дней, представитель местных властей уже один раз снизил цену и подумывал о том, чтобы сделать это еще раз.

Но случилось так, что ему не пришлось этого делать. Когда первый снег начал падать из свинцовых туч над Каюгой (а Джек Сойер прикоснулся к Талисману в двух тысячах миль от этого места), газовые баллоны, находившиеся за кухней, взорвались. Рабочий из «Газовой и электрической компании Восточной Индианы» побывал в Доме Солнечного Света за неделю до этого и перекачал весь газ в свой грузовик, он мог поклясться, что можно было даже забраться внутрь газового баллона и закурить там сигарету без риска для жизни, но тем не менее баллоны взорвались как раз в тот момент, когда стекла из дискотеки полетели на улицу (заодно с несколькими завсегдатаями, одетыми в джинсовые рубашки и сапоги… спасатели из Элмиры утащили их прочь).

«Дом Солнечного Света» сгорел дотла почти мгновенно.

Давайте скажем «аллилуйя»!

11

Во всех мирах что-то сдвигалось и занимало новое положение, словно гигантский зверь… но в Пойнт-Венути зверь был под землей, он проснулся и ревел. Он не мог уснуть в течение следующих семидесяти девяти секунд, согласно наблюдениям Калифорнийского института сейсмологии.

Началось землетрясение.

Глава 44 Землетрясение

1

Прошло некоторое время, прежде чем Джек понял, что «Эджинкорт» разваливается на части, и это неудивительно. Он был всецело поглощен чудом. В своих ощущениях он не был в «Эджинкорте», не был в Пойнт-Венути, не был в округе Мендосино, не был в Калифорнии, не был ни на американских Территориях, ни в Долинах, но он был и в них, и одновременно в бесконечном числе других миров. Он не просто занимал место во всех этих мирах, он был в них, потому что он был всеми этими мирами. Талисман представлял собой нечто большее, чем казалось его отцу. Он был не просто осью всех возможных миров, он сам был этими мирами.

В этом было столько сверхъестественного, что это могло бы свести с ума даже живущего в пещере тибетского святого. Джек Сойер был везде, Джек Сойер был всем. Травинка в мире, находящемся в пятидесяти тысячах миров вниз по цепочке от Земли, погибла от засухи на равнине в центре континента, примерно соответствующего по положению Африке; Джек умер вместе с этой травинкой. В другом мире драконы спаривались в середине тучи, висящей высоко над планетой, и огненное их дыхание смешалось с холодным воздухом и вызвало ливень и потоки воды внизу. Джек был драконом-самцом и драконом-самкой; Джек был спермой; Джек был яйцом. Три пылинки проплыли мимо еще одной в межзвездном пространстве где-то в миллионе миров от Земли. Джек был пылинками, и Джек был пространством между ними. Галактики разворачивались над ним, как длинные рулоны бумаги, и в них появлялись дырчатые узоры, превращая их в ленты для механического пианино, способного играть все — от регтайма до похоронного марша. Счастливые зубы Джека кусали апельсин, несчастная плоть Джека страдала, когда зубы рвали ее. Он был триллионом пылинок под миллиардом кроватей. Он был кенгуренком, видевшим сон о своей прошлой жизни, лежа в маминой сумке, в то время как мама прыгала под пурпурным дождем, а вокруг носились кролики размером с оленя. Он был ветчиной, висящей на крюке в Перу, и яйцами, лежащими под курицей в курятнике в Огайо, который чистил Бадди Паркинс. Он был частицей куриного помета в носу у Бадди Паркинса, он был дрожащими волосками, которые скоро должны были заставить Бадди Паркинса чихнуть, он был чихом, он был микробами, вылетающими наружу при этом, он был атомами этих микробов, он был тахионами в атомах, которые двигались в обратном направлении, навстречу большому взрыву в начале творения.

Его сердце подпрыгивало, и тысячи солнц вспыхивали в сверхновых.

Он был россыпью спор в россыпи миров и замечал развитие и упадок в каждом из них.

Он умер в геенне рудных шахт в Долинах.

Он жил вирусом гриппа в галстуке Эйзериджа.

Он проносился ветром над далекими землями.

Он был…

О, он был…

Он был Богом. Или кем-то настолько близким к Богу, что разницы не было никакой.

— Нет! — закричал Джек в ужасе. — Нет, я не хочу быть Богом! Пожалуйста! Пожалуйста, я не хочу быть Богом, ВСЕ ЧТО Я ХОЧУ — ЭТО СПАСТИ ЖИЗНЬ СВОЕЙ МАТЕРИ!

И вдруг бесконечность закрылась, словно рука игрока закрыла веер из карт. Она собралась в луч ослепительно белого света, и Джек вернулся обратно в Танцевальный зал Долин, где прошло всего несколько секунд. Он по-прежнему держал в руках Талисман.

2

Земля начала приплясывать. Прилив передумал и двинулся назад, обнажая песок, загорелый, как бедра старлетки. На песке бились диковинные рыбы, некоторые из них, казалось, состояли из одних только глаз.

Считалось, что холмы, окружавшие город, были сложены из осадочных пород, но любой геолог, бросив на них беглый взгляд, сказал бы, что они имели такое же отношение к осадочным породам, как булыжник к драгоценным камням. Холмы Пойнт-Венути были просто засохшей грязью, и теперь они, трескаясь, расползались в тысяче направлений. Хлынули потоки грязи, несшие в себе камни размером с шинный завод в Толидо.

Численность Волчьей бригады Моргана заметно уменьшилась при неожиданной атаке Джека и Ричарда на Лагерь готовности. Теперь Волков стало еще меньше, потому что многие из них спасались бегством, воя и крича от суеверного страха. Некоторые из них смогли спастись, но многие были проглочены трещинами и разломами. Полоса подобных катаклизмов прошла через все миры, словно рейка землемера. Группа из трех Волков, одетых в кожаные мотоциклетные куртки, села в автомобиль, старенький «Линкольн Марк IV», и умудрилась проехать полтора квартала, включив музыку на всю громкость, но с неба упал огромный камень и превратил машину в лепешку.