Талисман
Шрифт:
«Дзинь-дзинь-дзинь!»
И наконец:
— Алло! Дискотека Апдайка. Я слушаю. Кого вам нужно? — Голос Смоуки.
Тишина.
— Алло!
Опять тишина.
— …вашу мать!!!
Смоуки бросил трубку, и Джек услышал, как скрипит под его ногами пол танцевального зала, потом ступеньки, ведущие в маленькую комнату на втором этаже, где жили они с Лори.
Джек, не веря своим глазам, смотрел то на полоску зеленой бумаги в его левой руке, то на пачку счетов на столе. Было одиннадцать часов следующего утра — утра
— Что это? — спросил он, все еще не в состоянии поверить в то, что увидел.
— Ты же умеешь читать, — сказал Смоуки. — Умеешь считать. Ты не так быстро шевелишь руками и ногами, как бы мне хотелось, но, я думаю, с мозгами у тебя все в порядке.
Теперь в одной руке Джек держал все ту же зеленую полоску бумаги, а в другой — деньги. Тупая злость подступила к горлу, вены пульсировали на висках. «СЧЕТ ЗА ОБСЛУЖИВАНИЕ КЛИЕНТА», — прочитал Джек. Точно такие же счета приносила миссис Бенберри посетителям «Золотой ложки». Ниже было написано:
Гамбургер 1 шт. 1.35
Гамбургер 1 шт. 1.35
Молоко 1 ст. 0.55
Сок виногр. 1 ст. 0.55
Наценка 0.30
Внизу большими цифрами: 4.10 и обведено в кружок.
С четырех дня до часу ночи Джек заработал девять долларов. Безжалостная рука Смоуки перечеркнула почти половину. То, что она протянула, было четырьмя долларами девяноста центами.
Джек яростно взглянул — сперва на Лори, которая смущенно отвернулась, затем на Смоуки, который и до этого на него не смотрел.
— Это обман, — сказал он тонким голосом.
— Джек, здесь все правильно. Посмотри на цены в меню…
— Я не об этом говорю, и вы прекрасно понимаете!
Лори слегка вздрогнула, решив, что эти слова ему даром не пройдут… Но Смоуки лишь терпеливо смотрел на Джека.
— Я не взял с тебя за ночлег.
— За ночлег?! — выпалил Джек, чувствуя, как кровь подступает к лицу. — За ночлег? На грязных, драных мешках прямо на полу? Ночлег! Хотел бы я посмотреть, как ты попытаешься высчитать с меня за это! Грязный мошенник!
Лори что-то пискнула и бросила короткий взгляд на Смоуки. Но Смоуки только присел на стул напротив Джека. Сизый дым «черутс» заструился между ними. Шляпа из свежей газеты сползла на узкий лоб.
— Мы не договаривались о том, что ты здесь будешь ночевать, — сказал Смоуки. — Ты спросил, есть ли для тебя работа. Я сказал, что есть. Ни слова не было сказано и о том, чем ты будешь питаться. Если бы ты поднял вопрос, может быть, что-нибудь изменилось. А может, и нет. Но как бы то ни было, мы этот вопрос не оговаривали. Какие ко мне претензии?
Джека колотила дрожь, слезы ненависти застилали глаза. Он пытался что-то сказать, но из горла вылетало нечто нечленораздельное. Он был слишком взбешен, чтобы разговаривать.
— Конечно, если ты хочешь теперь обсудить эту проблему…
— Пошел ты к черту! — вырывая свои четыре бакса и мелочь, прокричал Джек. — Учи следующего дурака, который придет сюда, о чем ему нужно спрашивать сначала! Я ухожу!
Он демонстративно направился
к двери… Несмотря на свою злость, он знал — не думал, а именно знал, — что ему не удастся уйти далеко.— Джек!
Он уже повернул ручку, но голос прозвучал неоспоримо, как приказ. Он был полон угрозы. Джек отпустил ручку и обернулся, чувствуя, как ярость покидает его. Он внезапно показался себе старым и бессильным. Лори вернулась за стойку бара и принялась наводить там порядок. Раз Смоуки не собирался давать волю кулакам, значит, все нормально и дальнейшее не заслуживает внимания.
— Неужели ты хочешь поставить меня в затруднительное положение, Джеки? Скоро выходные — здесь будет тьма народу…
— Нет, я хочу уйти отсюда. Вы меня обманули.
— Нет, сэр, — сказал Смоуки. — Я же тебе все объяснил. Если тебя кто и обманул, так это ты сам. А теперь давай обсудим вопрос твоего питания. Я предлагаю — пятьдесят процентов стоимости за еду, а напитки даже бесплатно. Я раньше никогда не заходил так далеко, когда время от времени прибегал к детскому труду. Но грядущие выходные обещают быть особенно сложными для нас. Сейчас пора сбора яблок. Все рабочие Оутли и окрестных деревень будут здесь. К тому же ты мне понравился, Джек. Потому я и не побил тебя, когда ты повысил голос. Хотя, возможно, это еще случится. Пойми, ты мне нужен на эти выходные.
Джек почувствовал, как ярость на мгновение вернулась к нему, но тут же снова исчезла.
— А если я все-таки уйду? — спросил он. — Я заработал пять долларов, а оказаться подальше от этого Богом забытого места будет для меня лучшим подарком.
Продолжая улыбаться, Смоуки сказал:
— Ты помнишь, как вчера убирал в нужнике за парнем, который облевал свои ботинки?
Джек кивнул.
— Запомнил, как он выглядит?
— Стрижка ежиком. В хаки. А что?
— Это Отуэлл Землекоп. На самом деле его зовут Карлтон, но он десять лет заведовал городским кладбищем, и люди прозвали его Землекопом. Это было… двадцать или тридцать лет назад. Когда Никсона избрали президентом, он записался в фараоны. Теперь он шеф полиции.
Смоуки глубоко затянулся сигарой и снова перевел взгляд на Джека.
— Я слишком хорошо знаю Отуэлла, — продолжал Смоуки, — и если ты все же уйдешь, я не могу гарантировать, что ты не будешь иметь неприятностей с Землекопом. Для тебя это может закончиться по-разному. Ты отправишься домой или тебя пошлют собирать яблоки в общественном саду Оутли… О, я думаю, около сорока акров превосходных деревьев. Может, тебя побьют. Или… я слышал, что старина Землекоп неравнодушен к маленьким детям. Особенно к мальчикам.
Джек вспомнил огромный пенис. Его едва не стошнило. По коже пробежали мурашки.
— А здесь, если можно так выразиться, ты под моим кровом. Откуда ты знаешь, с кем можно столкнуться на улице? Может случиться, что ты покинешь Оутли без всяких проблем. А может, ты не успеешь выйти за дверь, а он тут как тут на своем «плимуте». Землекоп не слишком умен, но иногда ему помогает чутье. Или… или кто-нибудь может ему позвонить.
Лори вытерла руки, включила радио и принялась подпевать старой песенке про степного волка.