Таллинские палачи

Вскоре Дэн сдался. Согнувшись и уперев ладони в колени, он около минуты отдыхал. Стасис настороженно поглядывал на него с почтительного расстояния и готовился в любой момент продолжить повышение своего мастерства.

– У тебя опять нет желания заниматься чем-нибудь серьезным? поинтересовался Дэн.

Стасис виновато мотнул головой, приложил руку к сердцу.

– Откуда такое предубеждение к нунчакам?
– непонимающе скривился китаец.

Лицо Стасиса перекосила ответная гримаса отвращения.

– Я застрял на них четыре года назад; даже мой почитаемый учитель...

– Это кто?

– Неважно. Так вот даже он не сумел пере6ороть мое к ним отношение. Я же их боюсь, Дэн!

– Это не аргумент. Смешно бояться своего оружия. Бери пример с Игоря и Олега...

– Кстати, - спохватился Стасис, - Игорек сегодня не придет.

Дэн извлек из сумки роскошное махровое полотенце, перекинул его через плечо.

– Почему?

– В Нарву уехал. Нинка потащила к родителям, - Стасис подхватил свое полотенце и последовал за сифу в душевую.

У порога спортзала Дэн обернулся:

– Странные вы, русские...

– Я не русский!
– в который уже раз возразил Стасис; против данной, как и любой иной, национальности он ничего не имел, но во всем любил предельно возможную точность.

Дэн согласно кивнул:

– Я имею и виду язык. Ты назвал невесту Игоря "Нинкой" - а это не самая уважительная форма в русском языке, который для тебя и твоих друзей является родным. Я уже понимаю, что ничего плохого в это ты не вкладывал. Тогда почему?

– Не знаю!
– крикнул Стасис из-под шипящего душа.
– Но объяснить попытаюсь. Видишь ли, в семнадцатом году...

– Что за народ!
– возопил Дэн, спешно смывая с глаз едкое мыло.
– Все ваши беды берут начало в этом магическом году. Не слишком ли?

– Год ведь был суровый и переломный, - попытался оправдаться Стасис. Но, пожалуй, тут вес от возраста зависит. Было бы ей лет сорок - назвал бы Ниной.

Когда они вернулись в зал, Олег уже переодевался.

– Хэллоу, гайз!
– он широко улыбнулся, вскинув вверх ладонь с сомкнутыми в знак "о'кей" пальцами.
– Ваш папа уже здесь.

Сие утверждение также прозвучало на псковско-рязанском английском. Однако Дэн сумел расшифровать послание, скрестил руки на груди и вопросительно глянул на Стасиса. Тот только пожал плечами, предоставляя темпераментному китайцу всю свободу действий.

В три молниеносных подъема переворотом Дэн преодолел разделяющее его и наглого самоубийцу расстояние, все еще висящую вверху ладонь потянул на себя, легким ударом щиколотки под качено осадил его на пол и вывернул захваченную руку.

– Я больше не буду!
– поклялся поверженный шутник.

Дэн с усмешкой отпустил покаявшегося и засеменил на кривоватых ногах в центр зала.

– Думал я сегодня отпустить тебя; раз уж Игорь не придет. Но твоя остроумная выходка подсказала новый вариант тренировки - и мы его немедленно опробуем!

Олег покосился на Стасиса и с ужасом обнаружил, что тот собирается уходить.

– Ты что?
– он схватил руку друга, словно соломинку утопающий. Хочешь, чтоб я остался один ни один с этим озверевшим гонконгским монстром?

– Нечего было дразнить его. Не будем же мы с Игорьком всю жизнь разделять с тобой результаты твоих дурацких экспромтиков. К тому же по воскресеньям мы тренируемся в разнос время.

Олег стал смахивать на затравленного зверька. Он метал горящий жалостью к самому себе взор то на Дэна, то на Стасиса и лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Довольно скоро губы вытянулись в некоторое подобие улыбки:

– Дэн, а известно ли тебе, сколь многозначны слова и английском языке? И у меня есть старший брат - большой спортсмен...

* * *

По пути домой Стасис оценил на пять баллов теплый солнечный денек и вдруг подумал: почему бы не провести вечер с Ингой и в каком-нибудь достаточно уютном заведении?

"В самом деле, пора уж завязывать какие-то толковые отношения!" "Поздно!" - понял он, не застав Ингу дома.

Она могла просто выйти прогуляться - не сидеть же без конца в четырех стенах, тем более - в такой денек. Но Стасис чувствовал: она не вернется ни вечером, ни вообще когда-либо.

Какое-то время он бесцельно бродил из комнаты в комнату, то плюясь в душе на современную молодежь, то поливая себя последними словами за тупость и безразличие к откровенно тянувшемуся к нему человеку. И курил сигарету за сигаретой; пока не попался на глаза телефон...

И уже в восьмом часу Стасис, Олег и вернувшийся из Нарвы Игорь сидели в уютном подвальчике "Карика" и потягивали вязкий "Вана Таллин". Друзья видели подавленность Стасиса, но не вмешивались в его путаный внутренний мир. Они понимали: главное сейчас для горемыки их простое присутствие рядом. Существовала еще и надежда, что после трех-четырех рюмок их печальный собрат оживится, забудет о проблемах и вспомнит извечные радости бытия.

Но шло время, и становилось вес явственнее, что с мозгом Стасиса случилось нечто непоправимое, ибо он не желал ничего забывать.

– Что-то с ним не то!
– недовольно буркнул Олег, удалив несчастного за очередной порцией "огненной воды".

Игорек кивнул в знак полного согласия.

– Женить его надо, - и, не обращая внимания на косой взгляд прожженного ловеласа, довел мысль до логического завершения.
– Невостребованные гормоны бьют в слабую голову!

– Может, ты и прав, - задумчиво протянул Олег.
– У меня порой тоже проявляются нехорошие симптомы; как проведу дней пять без женщины, так левая половина моею могучего мозга начинает вдруг пошаливать, а потом еще и шум в ушах появляется. Ипохондрией вроде это зовется...

С возвращением мрачного товарища обсуждение сложной внутриполитической обстановки пришлось на время отложить. Горько сокрушаясь, друзья по-прежнему наблюдали увядание Стасиса и ничего не

могли с этим поделать. Более того - незаметно для себя чахли вместе с ним.

Всего через полчаса уже все трое задумчиво грустили и наперебой скулили на неимоверные трудности проклятой жизни, где всегда все совсем не так, как надо для нормального счастья.

– Тъфу ты! Во заразный!
– выругался Олег в коридорчике, где он и Игорь дожидались своей очереди и туалет.