Там, где цветёт папоротник

Любомира жалась к Маруну, и тот, почувствовав ее оторопь, взял девушку за руку:

– Не робей, Люба моя. Вместе справимся.

Охотник дышал тяжело, приоткрыв рот, Любомира чувствовала себя чуть легче, но горло ее точно перехватило узким обручем, не давая воли вздохнуть полной грудью.

– В прошлый раз здесь не было так тяжко, – она со страдальческим видом потерла шею.

– В прошлый раз вы по мосту из Яви в Навь явились, а нынче обратно убежать собираетесь, – Мара строго взглянула на дочь. – Нет по этому мосту дороги в обратную сторону… Почитай что никому, кроме Змея Горыныча, матери моей Ягини и… тебя, дочка.

Любомира посмотрела на мать недоверчиво и с опаской, но та снова заговорила, не дав дочери слова:

– Не смотри голодным волком, выпущу я твоего суженого отсюда. Правда придется ему еще разок удаль свою доказать. Ну, да ты ему в том поможешь, коли люб он тебе.

– Да, люб же, люб! Сколько еще раз это повторять?!! – Любомира выкрикнула запальчиво, но тут же закашлялась, подавившись плохим воздухом. Марун прижал ее к себе, ласково погладил по спине.

– Не кричи на мать, – Мара ответила строго. – И колечко мое обручальное отдай, без надобности оно тебе теперь. Своим обзаводись.

И просительно протянула руку.

Любомира вопросительно покосилась на Маруна, но тот только плечами повел. Тогда она стащила с пальца Ягинин подарок и протянула матери:

– Вот, спасибо, матушка. Прости…

– То-то же, – Мара тут же надела кольцо на палец. – Давненько я эту безделушку не носила. Почитай с самой свадьбы. Пожалуй, и нам с Кощеюшкой нужно тряхнуть стариной да устроить себе медовый праздник. Годков на двести, может, на триста.

– А за Навью кто присматривать будет? Горыня что ли? – Любомира недоверчиво прищурилась.

– Куда ему? – Мара усмехнулась. – Да, шучу я. Вот, как будет, кому царство передать, так и уйдем мы на заслуженный отдых, мед пить, да предаваться праздности, – царица мертвых заговорщически подмигнула ведьмочке. – А теперь – идите. Слышу, встал на крыло Горыня, летит сюда, чтоб вам помешать.

Рука Маруна потянулась к мечу, но Мара остановила его властным взглядом:

– Не тронь меча. Не так тебе сейчас удаль свою нужно показывать. Бери мою дочь и найди в себе смелость пройти по Калинову мосту в обратную сторону. А с Горыней я тут сама побеседую. Все, идите, - царица мертвых махнула рукой и отвернулась от речки, глядя в мутное небо Нави, ожидая прибытия Змея.

Марун уже было потянул Любомиру за собой на мост, но в последний миг ведьмочка вырвалась и бросилась к матери. Обняла ее со спины, прижалась щекой:

– Я так рада, что ты нашлась, матушка. И батюшке тоже передай, чтоб не серчал на меня. Я скучать по вас буду, но уже не так сильно, коли буду знать, что у вас все ладно.

Мара обернулась и тоже обняла дочь, нежно и очень по-человечески:

– Не скучай, дочка, будем теперь видеться, коли захочешь. Да не забудьте на свадьбу позвать, а уж я придумаю, как нам в гости к вам заявиться.

Оставив мать, Любомира взяла руку суженого:

– Идем, Марун, заждался нас обоих Василечек. Да, и цветочки мои поувяли, пора их в дело пустить, – ведьмочка с тревогой посмотрела на поникший букетик папоротника в руке.

Спохватившись, обернулась к Маре:

– Матушка, а как мне цветы папоротника правильно употребить?

Показала ей цветы, но Мара только улыбнулась, и ее силуэт растаял в тумане, клубившемся над рекой Смородиной.

– Идем, Любомира, совсем мне здесь тяжко, – Марун потянул ведьмочку за руку.

Охотник выглядел осунувшимся, дышал тяжело и редко, словно через силу делая каждый вдох. И Любомира шла за ним со смутной тревогой в сердце. Цветок папоротника она добыла, вот только что с ним делать, так и не выведала.

Они ступили на Калинов мост, и снова захрустели под их ногами человеческие косточки. Украшавшие опоры черепа смотрели на них пустыми глазницами, словно бы с укором, завидуя людям, которые уходят в царство живых, к чистому воздуху и ясному небу. И чудилось Любомире, что тянутся к ним из тумана костлявые пальцы, чтобы схватить, удержать на мертвом берегу.

Она сильнее стиснула ладонь охотника. И показалась она ей такой холодной, словно Марун только что снег голыми руками разгребал. С тревогой посмотрела на суженого: он был бледен, под глазами залегли синие тени.

– Марун, миленький, ты чегой-то? – ведьмочка прижалась к охотнику, не выпуская его ладони.

– Худо мне, Любомира, прямо-таки ноги не несут обратно, – мужчина шагал тяжко, грузно переваливая вес тела с одной ноги на другую.

– Не вздумай даже! Идем дальше! – ведьмочка упрямо тянула его по мосту. Самой же ей с каждым шагом становилось все легче и легче.

И она вела суженого по Калинову мосту обратно, в мир живых.

– Ну, давай же, ну, еще чуток, – казалось, что вот-вот Марун остановится. Ведьмочка едва не плакала от страха и досады. – Ты имей в виду, что если ты идти откажешься, то я тебя на себе понесу! – выкрикнула дрожащим голосом. – А ты, медведище, тяжелый, я надорвусь, деток рожать не смогу. Будет тебе тогда совестно! – она все тянула и тянула его за собой.

Марун, услышав эти слова, стиснул зубы, шагнул вперед через силу. Еще раз – словно рванулся из цепких пальцев державшего его тумана. И – вышел на чистый воздух рука об руку с Любомирой.

На дрожащих подгибающихся ногах сошли они с Калинового моста на смертной стороне реки Смородины. Отойдя чуть в сторону от гиблого места, без сил опустились на ее крутом берегу.

– Сдюжили, – ведьмочка выдохнула с облегчением. Вздохнула полной грудью. Какой же вкусный воздух был дома! Хоть от вод мертвой реки и потягивало смрадом, но это была такая малость в сравнении с тем удушьем, что царило на мосту.

Посмотрела на Маруна. Лицо охотника порозовело, он тоже с наслаждением дышал живым воздухом, словно никак не мог насытиться им. Но вот, взгляд его опустился на руки Любомиры:

– Люба, твои цветочки…

Глава 18. Честным пирком...

Любомира посмотрела на букетик папоротника, который все это время крепко сжимала в руке. От красивых огненно-красных лепестков не осталось ни следа, из увядшей зелени торчали одни пустые стебелечки.

Еще не веря своим глазам, ведьмочка какое-то время просто смотрела на бесполезный пучок травы и часто-часто моргала. Но это не помогло, и в следующий миг из зеленых глаз девушки двумя потоками полились слезы.