Там лилии цветут…

Нет, не получалось сегодня наслаждаться Гофманом, сашино лицо в сине-фиолетовых разводах сбивало с мысли.

Во время переклички Алина узнала, что сегодня нет Светы Сергеевой, у нее младшая сестра попала под машину, умерла, вчера похоронили, и Света придет только на следующей неделе.

Прозвенел звонок на перемену и Алина кивком оставила Сашу в классе. Присела к ней за парту, попыталась поговорить.

В класс входили и выходили дети. На задней парте играли в карты второгодники. Разговаривать невозможно!

Алина взяла Сашу за плечо и вывела в коридор. Стали в неглубокой нише, где не было бегающих и вопящих учеников.

– Алина Сергеевна, разве я виновата, что вижу эти сны? И как я могла не сказать? Я ведь думала, что это как-то поможет, что этого не случится!

Саша рыдала, захлебываясь, пытаясь объяснить. Щеки горели, синие разводы под глазами становились ярче.

– Чего не случится?

– Я видела во сне, как у Светы Сергеевой младшая сестра попадет под машину. Сказала ей, чтоб они ходили домой не через дорогу. Там есть другой путь, но длиннее. Она не послушалась. И вот ее Оля мертвая, а я виновата.

По сине-фиолетовому лицу Саши текли слезы. Смотреть на это было невыносимо.

– Кто тебя избил?

Саша назвала три фамилии. Конечно, второгодники полным составом.

Предельно ясно, что недоросли просто нашли безответную жертву, а не справедливость восстанавливали. И с этим нужно что-то делать и немедленно. Второгодников редко песочат на педсоветах. И на сегодняшнем разбирать не будут.

– Так, стой здесь и сумку мою держи.

Алина сама себя не узнавала. Что это? Откуда такая решимость? Она всегда сглаживала углы, старалась не обострять отношения с учителями и учениками. И это ей очень не нравилось.

Она часто представляла по вечерам дома, как разбирается с наглыми второгодниками, посылает подальше Олега. Но все заканчивалось мыслью: «Я никому не могу помочь. Я и себе не могу помочь, не то что детям».

Это грызло ее, ну ладно, на себя она махнула рукой. Но дети!

Она усилием воли прекращала эти терзания, когда сердце начинало колоть и приходилось рассасывать валидол. Старательно убирала мысли о несправедливости, на утро обязательно что-то делала для ребенка, которого обидели. Хотя бы просто разговаривала, улыбалась, шутила. У нее по всей школе бегали дружочки, сияющие при встрече. А она сияла им в ответ.

Алина взяла Сашу за плечи. Взгляд у девочки настолько прозрачный, что сердце сжимается. Угораздило же ее родиться вот такой… Жертвой…

– Никого не бойся, больше они тебя не тронут, слышишь? – она потрясла Сашу за плечи. Та кивнула.

– Водопьянов, иди на минутку, – Алина заглянула в четвертый «Б», позвала одного из троицы.

Парень нехотя оторвался от карт. Ему почти четырнадцать, усы растут, но бриться еще не начал. Подошел вразвалочку.

– Пойдем-ка, что скажу… – Алина пропустила его вперед. Он выше нее, с покатыми плечами, рыхлый, наглый. Но злости у Алины столько, что она сейчас с драконом справится.

Она завела Водопьянова за угол, где туалет для мальчиков, стала напротив, почти не размахиваясь, резко и сильно ударила в солнечное сплетение. И с гневно раздутыми ноздрями наблюдала, как он хватает ртом воздух.

Да, жесть, да, непедагогично! Но другого языка он не понимает. Она бы хотела вцепиться в его лоснящуюся физиономию длинными ногтями, вывернуть уши. И он, таращась на нее, понял это, потому что на лице появились капли пота и разлилась бледность.

– Ублюдок. – прошипела она, зрачками, как крючками, вцепившись в перепуганные глаза Водопьянова,

– Еще раз прикоснешься к Жезловой, – изуродую на хер, кровью ссать будешь! И не вздумай жаловаться, не поверят! Уяснил?

И вот тут она была стопроцентно права, ему не поверят. Никто и никогда не поверит, что тишайшая Алина Сергеевна ударила его. Она сама не верит.

Она уходила от Водопьянова в шоке, со сжатыми кулаками и распахнутыми глазами. Откуда слова такие гадкие взялись? Откуда такая ловкость – четко под дых?

Она вдруг, неожиданно для себя, захихикала,. Надо же! Ее детство в бандитском районе, в окружении взрослых и юных бывших сидельцев неожиданно дало свои плоды.

Глава 4

Ты должен сделать добро из зла,

потому что его больше не из чего сделать.

Р.П.Уоррен

Забирая сумку у Саши, Алина улыбнулась,

– Не бойся ничего, я с Водопьяновым поговорила.

Веры в то, что ее страдания закончились, в глазах Саши она не увидела. И это так – закончились страдания тут, а жизнь-то длинная. Из-за подаренных ей Богом, высшими силами, природой вещих снов, о которых Саша не может молчать, ее ждут большие неприятности. А не идти им навстречу она не может – они же ждут!

Алина бодро зашагала по коридору, улыбаясь на ребячьи «здрасьте». Внутри поселилось и росло странное чувство. Она никогда и никого не била. Отчаянно оборонялась в детстве, когда мальчишки нападали.

До той самой ночи, когда поняла, что сопротивление бесполезно.

И вдруг, сегодня, ударила, да еще и удовольствие от этого получила.

Ах, как это ужасно, недопустимо, Алина Сергеевна!

Разве послушные девочки так поступают? Тем паче, солидные педагоги. Все, что прочно вбито с детства, сейчас вставало дыбом, возмущалось.

А в глубине кто-то сидел и подбадривал: «Все правильно сделала»!

«Ну, как же правильно»? – спорила хорошая Алина. И не могла сдержать довольной улыбки.

«Что со мной»?! Она покачала головой, поражаясь тому, что произошло. Этот удар в солнечное сплетение, перепуганные глаза рыхлого ублюдка отодвинули на задний план даже ее утреннюю находку. Она впервые в жизни дала дорогу чувствам, и это будто сдвинуло лавину.

Подтаявшее от умных роликов интернет-психологов убеждение, что она – полное ничтожество, исчезало, размывалось ее неожиданными поступками. Алине стало страшно, она будто потеряла себя. Но, подумав, решила, что ту, какой она была, не грех и потерять. Давно пора!

Лавина оторвалась и понеслась, легко преодолевая препятствия, сметая все на пути. От этого шумело в ушах и горели щеки.

Ах, ребенку же больно! Этот ребенок, если б посмел, мог ударить ее так, что она бы надолго запомнила. Это что за всплеск? «Добро должно быть с кулаками»? Именно! Желание подставлять другую щеку, всю жизнь ее донимавшее, исчезло. Как же долго она терпела гадости в своей жизни! Больше не будет.

По коридору, навстречу ей, шел Олег Алексеевич. Смерил ее сверху вниз холодным взглядом. Но она не съежилась, как обычно, смотрела на него спокойно. И это вызвало недоуменную складку между бровями директора. Он тоже увидел в ней что-то новое, что она сейчас раскладывала по полочкам, еще не веря, что это происходит с ней. Он заметил раскрасневшиеся щеки, сияющие глаза. И это его забеспокоило, сбило с толку.