Там, за Невидимым Пределом

Югита и наёмник подошли к лошадям.

– Вы избавили нас от неприятностей, Берк, – сказала принцесса. – А в сказках за это полагается награда. Я прикажу казначею отсыпать полсотни золотых пиренов.

– В сказках за спасение принцессы полагается поцелуй, а не деньги, – напомнил загорец.

– Эй, не много ли хочешь? – вскипел Кадир.

Югита отстранила брата.

– Берк прав, – сказала она. – Я сама заговорила о награде.

Принцесса поцеловала наёмника в щёку. Кадир отвернулся.

Глава 3

Ровченя ввалилась в дом, покряхтывая от мороза. За нею из сеней ворвался клуб белого пушистого пара. Кое-как извернувшись с поленьями, женщина прикрыла дверь и бросила дрова к печке; протянула озябшие пальцы к огненному зеву, пошевелила ими и расстегнула овчинный тулуп, доставшийся от деда Лемега.

Дед умер по весне. Это случилось так неожиданно, что соседка Ровчени Черпуха сразу и не поверила. Лемег отличался крепким здоровьем, не бражничал, а как в деревне сообща возводили дом молодожёнам, то работал наравне со всеми. Но так бывает: раз – и нет человека. Вот только тулуп от него и остался.

И отчего дети так медленно растут? У кошки котята родились, а через полгода уже сами бегают, озорничают. Ещё год – уже взрослые. А тут тянешь, тянешь, а дитё всё маленькое и маленькое. Правда, на Русана грех жаловаться: мальчишка растёт хороший, крепкий. Видно, в отца будет – широкоплечим, добрым и насмешливым. Вот только до дедовского тулупа дорастёт нескоро.

Русану двенадцать. В четыре-пять лет уже за гусями с хворостиной ходил. Один раз подрался с гусаком. Тот пощипал парня, но и Русан в долгу не остался. Так и зыркали потом друг на друга, пока гуся того в кастрюлю не отправили.

– Холодно, мам? – послышался из-за занавески детский голос.

– Морозно, метель так и завывает.

– Каково сейчас волкам в лесу, подумать страшно.

– Чур тебя! – испугалась Ровченя. – Нашёл о чём вспоминать в такую темень.

Женщина отогретыми пальцами подтянула платок на голове.

– Мам, а дедушка где сейчас? – с печки высовывалась задумчивая рожица. – В другом мире?

– Спи ты! – прикрикнула мать. – То о волках ночью, то ещё о чём-то…

Русан на несколько мгновений умолк. Мальчик свесил руку, а другую подложил под щёку, наблюдая за матерью. Ровченя взмахнула топором, и сухое полено разлетелось на две половинки.

– Мам, а почему люди враждуют? – спросил мальчик, переворачиваясь на спину и накрываясь пёстрым лоскутным одеялом. Ровченя кочергой подтолкнула поленья в огонь.

– Когда Загорья нашего не было, – начала рассказ женщина, – не было и людей на земле. Но когда появились люди, началась борьба между Добром и Злом. С тех пор так и повелось, чтобы каждый сам выбрал, с кем быть – с Добром или со Злом. Долг человека – идти за Добром как по лезвию ножа и не упасть ни влево, ни вправо. Оно приведёт его туда, где хорошо. Но не все выбирают Добро. Отсюда и вражда людская.

Ровченя поднялась со скамеечки и подошла к сыну. Мать приподнялась на цыпочки и поцеловала его в вихрастую макушку. За окном выла метель. Снежная мгла носилась, будто её гоняли гигантской метлой. Если к утру эта пляска не прекратится, то наметёт по самые окна. Придётся полдня откапываться.

В печи гудел огонь. В доме становилось жарко. Ровченя скинула душегрейку и стала раздеваться, готовясь ко сну. Тлеющие угли красным жаром колыхали полусумрак избы. На стене двигались оранжевые пятна. Робкие тени старались выбраться из тёмных углов, но, озарённые пламенем, сжимались в комочки. Природа продолжала неистовствовать. Ровченя скользнула под одеяло. Приближалась дремота, увлекая на свои благостные поля.

Когда Русан открыл глаза, за окошком посветлело. Серый зимний рассвет словно утихомирил ветер. Снежные тучи вытряхивали последние россыпи снежинок. Мальчик сполз с печи и нащупал подшитые кожей валенки. В запечье скреблись мыши. Из темноты доносилось размеренное дыхание матери.

Русан глянул в окно. Тучи отступали за горизонт. Из белой пелены, как светильник сквозь туман, вырисовывалось размазанное золотисто-красное пятно солнца. С первыми его лучами в деревушке Земной Верх оживились собаки.

Русан приподнял крышку закопчённого чугунка и выловил пареную репу. Перекусив, скинул валенки и полез на печь. Она остывала, но под одеялом ещё сохранялось тепло. Мальчик закутался с головой и задремал. Когда Русан проснулся, день вступил в свои права. Матери не было. Из сеней доносились стуки дерева о дерево и плеск ковшика в ведре. Через миг дверь скрипнула.

– Проснулся, пострелёнок? – спросила мать, заметив шевеление за занавеской. – А я к Черпухе ходила за мукой.

Русан затих, не двигаясь.

– Ну что притворяешься? – засмеялась Ровченя. – Я же знаю, что не спишь.

Женщина прохладной ладонью потрепала сына по голове.

– Вставай, солнце моё.

Русан закрыл глаза под одеялом, словно мать могла это увидеть.

– Не будешь вставать? Тогда кому-то оладьев не достанется, – с улыбкой пригрозила Ровченя.

Мальчишку будто сдуло вниз.

– Что же ты не предупредила? – сказал он, шаря глазами по столу. – А где оладьи?

Мать ещё сильнее рассмеялась. Её голубовато-серые глаза сверкали над красными с мороза щеками.

– Сейчас будут.

Оладьи удались на славу. Русан обмакивал их в мёд, запивая молоком. Ровченя устроилась напротив и смотрела на сына. Любое его движение вызывало в сердце тёплую волну. Отдавать приятнее, чем брать, особенно если то, что отдаёшь, надо.

Где-то на улице, скрадываемые расстоянием и мягкими сугробами, послышались крики и свист. Ровченя насторожилась. Крики приближались. Стали различимы глухие удары копыт по пушистому снегу. Мать и сын прильнули к окну. Не меньше полусотни всадников мчалось через Земной Верх. Из заваленных снегом изб выскакивали мужчины. Мечи в их руках отливали холодным блеском.

Взмыленные лошади брали смельчака в кольцо. Расстегнув ворот рубахи, загорец отбивался от тянувшихся к нему пик с бунчуками возле острия. Враги приподнимались в стременах и метали огонь – забрасывали крыши изб и амбаров горящими стрелами. Над двумя избами уже поднимались клубы дыма. Всадники покатывались со смеху.

– Скипы! – в ужасе выдохнула Ровченя.

Русан оторопел. Он никогда не видел заклятых врагов Загорья вот так, на расстоянии нескольких сотен шагов.

Долгими летними вечерами старики рассказывали им, малышам, красочные истории о дальних походах своей молодости против исконных недругов. Ребятишки слушали, затаив дыхание, и представляли раздирающие слух резкие крики степняков, звон оружия и треск ломаемых доспехов.