Танцоры в конце времени

Чешуя скользила по его щеке, и мех наполнил его ноздри, и плоть трепетала близко от его губ, и трепетали нежные крылья, и дули великие ветры. Он был пропитан соленым дождем (он стал Историей Человека, он стал тысячью теплокровных зверей, он познал невыносимое спокойствие). Он стал чистой болью и был Вселенной полной большими танцующими звездами. Его тело начало петь в отдалении:

– Мой дорогой… мой дорогой… мой самый дорогой…

Это Амелия?

Его глаза были закрыты, он открыл их.

– Мой дорогой!

Но нет, он мог двигаться, он мог повернуться и увидеть, что она уронила голову, на грудь бесчувственная. Вокруг все еще плавали бледные цветы, постепенно исчезая.

Зеленые дубы окружали покрытую травой поляну, холодный солнечный свет касался листьев. Он услышал звук. Она вывалилась из капсулы и лежала, растянувшись лицом вверх, на земле. Он выбрался со своего сидения, его ноги дрожали. Он подошел к ней. В этот момент капсула издала пронзительный звук и исчезла.
– Амелия, - он коснулся мягких волос, погладил милую шею, поцеловал рубашку из-под разорванного рукава платья.
– О, Амелия!

Ее голос был еле разборчив.
– Даже такие обстоятельства, мистер Корнелиан, не дают вам права на вольности. Я не без сознания, - она повернула голову, чтобы ее спокойные серые глаза могли видеть его.
– Просто обморок. Где е мы?

– Почти определенно, в Конце Времени. Это деревья знакомой работы, он помог встать ей на ноги.
– Я думаю, это место где мы в первый раз встретили Латов. Было бы логично вернуть меня сюда, так как убежище Няни находится недалеко отсюда, - он уже рассказывал ей о своих приключениях.
– Корабль Латов, вероятно так же неподалеку.

Она занервничала.

– Не поискать ли нам ваших друзей?

– Если они вернулись. Помните в прошлый раз мы видели их в Лондоне в 1896 году? Они исчезли, но вернулись ли сюда? Почти наверняка Эффект Морфейла послал их домой - но мы знаем, что теория Браннарта неприменима ко всем феноменам, связанным со временем.
– Дальнейшие рассуждения не помогут нам, - указала она.
– У нас еще остались кольца власти?

Он был впечатлен ее здравым смыслом.

– Конечно!
– он погладил рубин, обратив три дуба в большую копию моторной лодки Палеозоя, но из прозрачного нефрита.
– Мое ранчо ждет нас, отдых или еда, все, что мы пожелаем!
– он поклонился когда она направилась к лодке.
– Вы не считаете винт из драгоценного камня вульгарным?
– ему хотелось заслужить похвалу.

– Он милый, - ответила она сдержанно.

Со значительным достоинством она вошла в экипаж. Там имелись скамейки, обитые золоченой тканью. Она выбрала одну в центре судна. Джерек устроился на корме. Взмах руки и лодка начала подниматься. Он засмеялся, снова став самим собой.

Он был Джерек Корнелиан, сын женщины, любимец этого Мира, и с ним была его любовь.

– Наконец-то!
– воскликнул он, - наши напасти и приключения подошли к концу. Дорога была утомительной и долгой, но все же в конце мы найдем наш маленький коттедж с котом и чайником, сливками, печеньем и сладостями. О, моя дорогая Амелия, ты будешь счастлива!

Все еще сидя в напряженной позе, она была скорее позабавлена, чем оскорблена его словами. Ей, казалось, доставляло удовольствие узнавать ландшафты, проносящиеся внизу, и она не упрекала его за использование своего христианского имени, ни за его предложения, которые были, конечно, несообразными.

– Я знал это!
– пел он.
– Вы научитесь любить Конец Времени.

– Он имеет определенную привлекательность, - признала она, - после Позднего Девона.

Глава 8 ВСЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ВЕРНУЛИСЬ; ПРАЗДНИК

Нефритовый аэрокар достиг ранчо и парил в воздухе.

– Вы видите, - сказал Джерек, - оно почти такое, каким вы в последний раз видели его, когда вас оторвало от меня и унесло назад сквозь время. Оно сохраняет все черты, которое предложили вы, знакомый комфорт вашего собственного дорогого времени Рассвета. Вы будете счастливы, Амелия. И все, что вы пожелаете, будет вашим. Помните - мое знание ваших нужд, вашего века намного глубже теперь. Вы не будете считать меня таким наивным, как когда я ухаживал за вами. Кажется это было так давно!

– Он такой же, - сказала она, и ее голос был печален.
– Но мы - нет.

– Я более зрелый, - согласился он, - лучший партнер для вас.

– О!
– улыбнулась она.

Он почувствовал двусмысленность.

– Ведь вы не любите другого? Капитан Вестейбл…

Она сделала лукавое выражение на лице.

– Он джентльмен с превосходными манерами. И его осанка - такая военная… - но ее глаза смеялись при этих словах.
– Пара, которую одобрила бы любая мать. Не будь я уже замужем, мне позавидовали бы в Бромли - но я уже замужем, конечно, за мистером Ундервудом.

Джерек заставил опуститься аэрокар по спирали к розовым клумбам, которые он создал для нее, и сказал с некоторой нервозностью:

– Он сказал, что… “разделит” вас!

– Даст развод. Я должна появиться в суде - за миллион лет отсюда. Кажется (отвернувшись, чтобы он не мог увидеть ее лицо), я никогда не буду счастливой.

– Свободной? Свободной? Ни одна женщина не была когда-либо более свободной. Здесь триумф человечества - завоеванная природа - все желания могут быть исполнены, и врагов никаких. Вы можете жить как хотите. Я буду служить вам. Ваши капризы будут моими, дражайшая Амелия!

– Но моя совесть, - сказала она.
– Могу я быть свободной от этого?

Его лицо помрачнело.

– О, да, конечно, ваша совесть. Я забыл про нее. Вы, значит не оставили ее в раю?

– Там? Где я имела самую большую нужду в ней?

– Я думал вы полагали иначе.

– Тогда прокляните меня как лицемерку. Все женщины таковы.

– Вы противоречите себе и явно без какого-либо удовольствия.

– Ха!
– она первая покинула экипаж.
– Вы отказываетесь обвинить меня, мистер Корнелиан? Не хотите играть в эту старую игру?

– Я не знал, что это была игра, Амелия. Вы встревожены? Ваши плечи говорят об этом. Я сконфужен.

Она обернулась к нему, ее лицо смягчилось. Недоверие в глазах быстро исчезало.

– Не обвиняете ли вы меня в женственности?

– Все это бессмысленно.

– Тогда, возможно, здесь есть какая-то степень свободы, связанная со всеми вашими жестокостями в Конце Времени.

– Жестокостями?

– Вы держите рабов. Походя уничтожаете все, что наскучило вам. Разве у вас нет сочувствия к этим путешественникам во времени, которых вы пленили. Разве я так же не была захвачена… и помещена в зверинец? И Юшарисп хотел купить меня. Даже в моем веке такое варварство запрещено!