Танцы на быках

– Миледи, - мягко сказал ее муж, - чем поднимать ссору на пустом месте, не лучше ли посидеть спокойно, пока служанки занимаются вашими волосами? Недовольны этой, пусть вас причешет другая. С вашего позволения, я пойду. Хотелось бы помыться и отдохнуть.

Он раскланялся и удалился, а Бранвен так и осталась стоять столбом, униженная и несчастная. Адончия поклонилась ей с преувеличенной вежливостью и выплыла из шатра, как лодка под парусами во время попутного ветра. Вслед за ней поспешили и ее товарки, вполголоса пересмеиваясь на своем щебечущем языке.

Двигаясь, как деревянная, Бранвен подошла к постели и упала ничком, зарывшись лицом в подушку. Эфриэл, выждав немного, потряс ее за плечо, проверяя, живая ли и не потеряла ли сознания.

– Я же говорил, чтобы ты не поднимала шума, - сказал он.

– Это немыслимо, - ответила она глухо, в подушку.
– Я опозорена и унижена служанкой!

– Ты еще такое дитя, - вздохнул Эфриэл, вытягиваясь рядом с ней.

Они уже привыкли делить постель на двоих. И если раньше Бранвен просыпалась от любого случайного прикосновения, то теперь это стало таким же привычным и незаметным, как дыхание. Вот и теперь ее мысли занимала мерзкая Адончия, а не голый призрак, расположившийся в ее постели.

– Я не переживу этого позора, - сказала она.

– Переживешь. И впредь будешь умнее.

Бранвен приподнялась, подозрительно глядя на сида:

– Ты что-то знаешь?

– Скажем, так, - было видно, что Эфриэлу признание дается нелегко, и он колеблется.
– Есть вещи, на которые супруге благородного господина лучше закрывать глаза...

– Ты хочешь сказать, эта девка - любовница моего мужа?!
– Бранвен села так резко, что чуть не сбросила сида на пол.

– Ну, может она просто охраняет его по ночам, как верная сука.

– Она ночует в его шатре?!

– Клянусь всеми травами Айрмед! Неужели ты так наивна, маленькая гусыня? Об этом знают все, кроме тебя.

– И ты знал?
– силы вдруг оставили Бранвен.
– И ничего не сказал мне?

Она посмотрела с такой болью, что Эфриэл показался себе последней скотиной.

– Не надо принимать это близко к сердцу, дитя, - сказал он ворчливо.
– Подумаешь, твой супруг завел грелку в постель.

Бранвен вскочила и забегала по шатру.

– Для тебя это ничего не значит, - запальчиво сказала она.
– Но для меня нарушение супружеской верности - подобно смерти!

– Да брось, никто еще от этого не умирал. К тому же, ты сама хотела провернуть нечто подобное.

– Я?!

– Ты же обещала мне вторую ночь. Забыла? Или обманула меня?

Бранвен в отчаянии заломила руки:

– Как можно сравнивать! С тобой все совсем по-другому. Ты не человек, и помочь тебе - мой долг. Тут нет места чувствам! А то, что лорд Освальд привечает эту... эту...- она топнула.
– Но я заставлю его вспомнить о священных узах! Он клялся мне ярким пламенем!

– Да-да. И задрожит от страха, едва ты об этом напомнишь, - Эфриэл покачал головой. Его глубоко уязвили слова Бранвен о долге и отсутствии чувств, но он старался выглядеть невозмутимым. До чего легко женщины умеют оправдываться: я, мол, изменю мужу, но это ничего не значит, это мой долг и ла-ла-ла. А вот муж, который честно завел любовницу, должен гореть на костре в преисподней. Все же, он решил дать ей совет: - Не делай глупостей, гусыня. Просто представь, что ты ничего не знаешь, и веди себя спокойно.

– Разве такое возможно?!

– Только все испортишь, - сказал сид, но уже понял, что легче остановить дождь, чем эту девицу. При всей своей мягкости она умудрялась быть упрямой, как сто ослов.

В этот же вечер Адончия не явилась в шатер, чтобы приготовить госпожу ко сну.

– Где ваша подруга?
– спросила Бранвен, глядя на Тонию и Чикиту с неприязнью.

– Она занята, благородная пейнета, - ответила Чикита, доставая из кофра ночную рубашку и чепец.

– И чем это она занята?

– потребовала Бранвен ответа.
– Где она сейчас?

Служанки переглянулись, и Тония фыркнула. Этого оказалось достаточно, чтобы Бранвен бросилась в бой.

– Она у моего мужа, не так ли, змеищи?
– спросила нежная леди и выбежала вон с проворством, которого от нее трудно было ожидать. Вслед ей неслись вопли служанок, а Эфриэла сдернула с постели колдовская сила и поволокла за той, к которой он был привязан невидимыми цепями заклинания.

Не слишком приятно, когда тебя тащит по пыльной дороге. Особенно, когда ты не успел встать и пашешь носом. Приложившись несколько раз о камни, Эфриэл смог-таки подняться на ноги. Он отплевывался от грязи и сухой травы, попавших в рот, и только поэтому не припомнил вслух бобра, угря и старую сводню. Нетрудно было понять, куда полетела пустоголовая гусочка. Эфриэл поднажал, чтобы успеть перехватить ее до того, как она ворвется к муженьку и наделает глупостей, но опоздал всего лишь на секунду.

Бранвен поднырнула под руку грума, сторожившего вход в хозяйский шатер, отдернула занавесь и застыла на пороге, приоткрыв рот и жалобно моргая.

Лорд Освальд возлежал на постели, потягивая фалернское, а у его ног сидела Адончия и закалывала гребнем рассыпавшиеся волосы. Не нужно было объяснять, для чего она тут примостилась - кофта ее была спущена с загорелых плеч, во всей красе показывая тугие груди с коричневыми сосками, большими, как рожки козленка. При появлении Бранвен, служанка не спеша заправила оголенные телеса в корсаж и затянула шнуровку. Она делала это со спокойной неторопливостью, будто находилась в спальне наедине с зеркалом.

– Что это?
– спросила Бранвен тонко и зло.
– Потрудитесь ответить, милорд.

Лорд Освальд смотрел на жену затуманенным взглядом, и Эфриэл подумал, что вино уже ударило ему в голову.

– Лучше бы тебе уйти, маленькая леди, - сказал сид.
– Неразумно, что ты сюда заявилась. Подумай обо всем до утра и...

– Ты еще здесь?
– Бранвен, не слушая сида, надвинулась на Адончию.
– Немедленно убирайся! Я не желаю видеть тебя рядом с моим мужем.

– Неправильно, совсем неправильно, - Эфриэл досадливо прищелкнул языком

Адончия не обратила никакого внимания на приказ и не потрудилась встать. Она повернулась к лорду Освальду и спросила:

– Мне удалиться, гринголо Освальдо?

Он кивнул, отставляя бокал с вином:

– Да, пока иди.

Служанка поднялась и величественно проплыла мимо Бранвен, не удостоив ее взглядом. Зато Бранвен испытывала все муки ревности и обиды, а слово «пока» резануло ее сердце ножом.

– Нахалка!
– не сдержалась герцогиня, сжимая кулаки.

– Зачем вы здесь, миледи?
– спросил лорд Освальд.
– В такой час вам полагается отдыхать. Завтра трудная дорога.

– Как я могу отдыхать, милорд?
– голос девушки зазвенел.
– Как вы могли нанести мне такое чудовищное оскорбление?

Лорд Освальд пригладил волосы и подергал себя за бородку, собираясь с мыслями.

– Мне жаль, что я огорчил вас, - сказал он.
– Но если бы вы не ворвались в мой шатер, нарушив этикет, ничего не произошло бы.

– То есть, если бы я ничего не узнала, все было бы в порядке? Не верю, что слышу это от вас милорд!

– Дорогая моя леди, - было видно, что герцогу не хотелось продолжать разговор, - вам лучше успокоиться и вернуться к себе. Повторяю еще раз: мне жаль, что я доставил вам огорчения. Но все мои дела и помыслы - лишь для вашего и о вашем благе. Вас вверили мне у алтаря, и я буду хранить и уважать вас, как небесную голубку, как мою супругу и...