Танцы с Арлекином
Шрифт:
Макс пожал плечами и устроился за соседним столом. Потом вспомнил про записку и осторожно достал её из кармана, развернул и прочёл.
На тонком листочке было аккуратным мелким почерком выведено: «Приходите ужинать в кафе. В 18.00, отдельный кабинет. Я могу рассказать кое-что по интересующему вас делу».
Почерк был явно женский и Макс удивился – неужели бывшая любовница олигарха решила подкинуть жареных фактов? Или действительно что-то знает? Но к чему ей так рисковать – вряд ли Цимлянскому понравится, что его бывшая любовница откровенничает с приезжим ментом… М-да, загадка на загадке…
Курилов задерживался, и Макс нашёл визитку Рикардо Гольдони и договорился о встрече
Наконец Сергей принёс дело и сказал:
– Изучай, психолог… Только учти, что не всё там чисто.
– Это я уже понял, - ответил Макс. – Меня больше волнует, что могло случиться с Неволиным и Прусом.
– Думаю, что грохнули их обоих, - спокойно сказал Курилов. – Трупы за город вывезли и прикопали где-нибудь. Хорошо прикопали, за столько лет и концов не нашли.
– За что? – поинтересовался Макс. – За то, что квартиру продавать отказались?
– Убивают и за меньшее, - безразлично пожал плечами Курилов. – Сам же знаешь…
– Это так, - сказал Макс. – Только чувствую я, что не всё в этом деле просто…
Курилов вновь пожал плечами. Пылать энтузиазмом, выдвигая гипотезы, он явно не собирался, и Макс с горечью подумал, что та неуловимая составляющая, которая делает из обычного парня опера-профессионала ушла безвозвратно. Слишком сильной была потеря, слишком неутешным – горе, слишком ужасным – осознание. Но что-то ещё заставляло Курилова жить… Вера? Месть? Жажда справедливости? Или он по сути уже был мёртв, так что не ощущал особой разницы?
Макс решил не гадать, открыл папку и углубился в чтение, временами снимая что-то на телефон и делая выписки в блокнот. Курилов некоторое время наблюдал за ним, но потом, убедившись, что заезжий гость полностью погружён в работу, встал и ушёл за стеллажи. Через некоторое время оттуда донеслось тихое, еле слышное звяканье.
***
После беседы с Шаманкой, Киру привели в небольшую камеру без окон, но с двумя двухэтажными железными койками и убогим деревянным столом. Серо-голубой колер стен и умывальника тоже не добавлял положительных эмоций, и усталая, издёрганная девушка повалилась на одну из кроватей, надеясь хоть немного успокоиться и поспать.
Однако именно в тот момент, когда Кира уже начала дремать, дверь вновь лязгнула и в камеру вошли ещё двое, причём вошли они не просто так, а с бурным звуковым сопровождением, матерясь и гомоня.
Кира вскочила на койке, как подброшенная и с испугом уставилась на вновь прибывших.
Посмотреть там и вправду было на что – выглядела парочка колоритно. Необъятных размеров пожилая цыганка с седыми косами, пробивающимися небольшими усиками и трубкой. Нет, не мобильником. Самой обычной курительной трубкой, которая продолжала, несмотря ни на что, жизнерадостно дымиться. Спутница цыганки выглядела не менее колоритно: тощая лохматая девица неопределённых лет – может подросток, а может и взрослая женщина - в зелёной кофте с люрексом и ярко-красной юбке. Личико девицы можно было бы назвать красивым, кабы не портивший общую картину фиолетовый фингал под глазом и длинный рубец через всю левую щёку, сильно стягивающий кожу.
Обе цыганки, когда за ними захлопнулась железная дверь, тут же перестали орать и материться и не с меньшим интересом уставились на Киру.
– Ай, гаджи…* - протянула старшая.
– Какими судьбами, гожо чяй**? – поддакнула младшая.
– Я не… понимаю… - выдавила Кира. Цыганки выглядели злющими и опасными и ей вновь стало страшно.
– На дар!*** - сказала старшая. –
За что присела, красавица? Небось, не виноватая ты ни в чём? Обурели вконец эти менты поганые, волчары позорные… Вот нас, честных женщин, ни за что, ни про что схватили… Ну что такое пять грамм дури – ни плюнуть, ни понюхать…– Точно, бабушка, - поддержала младшая. – А что я этого мента за руку укусила – так он мне в лифчик полез! А я девушка честная… А ты что, гаджи?
– Я… я ничего… - продолжала отнекиваться перепуганная Кира.
– А вот давай, красавица, ручку, погадаю, - протянула старшая. – Всю правду скажу – что было, что будет, чем дело кончится, на чём сердце успокоится… И приведёт ли тебя дальняя дорога в казённый дом… с решётками на окнах… Ручку позолоти!
– Бабушка, у неё серёжки красивые… - мечтательно протянула девица.
– Ай, отстань, бэнгоро!**** - протянула старшая, - потом разберёмся, время много, ночь длинная… Менты тоже люди, тоже спать хотят… Давай, красавица, ручку, гадать буду… А уж позолотишь… чем придётся.
И старая цыганка ласково улыбнулась, отчего Кире сразу же нестерпимо захотелось в туалет.
*Гаджи (цыг.) – девушка, не цыганка.
**Гожо чяй(цыг.) – красавица.
*** На дар! (цыг.) – не бойся!
****Бэнгоро (цыг.) – чертёнок.
========== Глава 24. Снова - прошлое? ==========
Внимание, пока не бечено!
Внимательно изучив дело, Макс крепко призадумался. То, что пожар на улице Пролетарской Диктатуры был явным поджогом – было ясно, к гадалке не ходи. Фотографии, приложенные к делу, были отпечатаны нечётко, пожарно-техническая экспертиза проведена кое-как и вывод – взрыв бытового газа – смотрелся примерно так же органично, как седло на корове.
А вот по поводу исчезновения Пруса и Неволина были приложены показания соседок - двух бабушек-пенсионерок, проживавших напротив – в уцелевших домах 54 и 56. Одна из свидетельниц маялась бессонницей и видела, что свет в квартире, служившей ювелирам одновременно и мастерской, горел допоздна и погас только часа в три ночи. Никто из дома не выходил, никто не входил, и бабулька отправилась в постель, надеясь всё-таки немного поспать. А через час её разбудили пожарные сирены. Вторая свидетельница подтверждала показания первой, с той только разницей, что она видела момент возгорания. Только вот сначала записанная опером… ага… Куриловым С.В. фраза бабули звучала: «С трёх сторон полыхнуло, и звук раздался, словно машина отъехала…», а вот во втором протоколе, который заполнял уже некий следователь Силин, фраза звучала уже по-другому: «Полыхнуло на втором этаже, где была ювелирная мастерская, и звук раздался, будто взрыв…»
Затем было несколько записей о том, что мероприятия по розыску Пруса и Неволина результатов не дали и дело об их исчезновении передано в отдел по розыску пропавших людей. Кстати, больше фамилия Курилова ни в одном из документов дела не упоминалась.
Макс аккуратно переписал фамилии и адреса бабулек-свидетельниц и окликнул Курилова:
– Сергей! Вопрос можно?
– Валяй, - откликнулся Курилов.
– Ты ведь занимался этим делом? Вон, и один из протоколов опроса тобой составлен…
Курилов медленно подошёл к столу Макса и спросил:
– Где? А… понятно… Ну да, это было первое дело, занимался. Но там ничего сложного не было, обычный поджог, и потом меня перекинули на другое. Так что я об этом деле и не знаю ничего толком.
– Врёшь, - спокойно сказал Макс.
– А ты что ко мне в душу лезешь, мать Тереза? – огрызнулся Курилов. – Даже если и вру – тебе-то что? Парни эти давно в могиле… Хочешь бесплатный совет? Не лезь ты в это дело! Не лезь! Если жить хочешь!