Танец марионетки

— Да, конечно, — снова повторил граф. — Спасибо вам, Перрье.

Анжелика пришла в себя. Ей казалось, что она стала бестелесной. Она посмотрела вокруг, пытаясь вспомнить, что произошло. Но почему-то ничего не помнила. Она не могла понять, отчего так слаба. Рядом с ней стоял де Пейрак. Она даже не удивилась. Просто сказала:

— Жоффрей, вы приехали.

Он сел рядом с ней на постель.

— Да, душа моя. Я приехал, я больше вас никогда не покину. — с какой-то отрешенностью в голосе сказал он.

Граф протянул руку, ему хотелось потрогать её волосы, погладить, успокоить. Он робко прикоснулся к её щеке и провел по ней пальцами. Она не отшатнулась, как всегда это делала. Его это обнадежило.

— Скажите, сердце моё, что вчера случилось? Что вас так напугало?

— Меня напугало? Я не знаю…

Он видел, что она действительно не помнит, так растерян был её взгляд. Это его еще больше озадачило и взволновало.

— Я принес вас из обсерватории, вы упали там в обморок.

Обсерватория! Она вспомнила!

— Дух Галилея! Я видела дух Галилея!

— Вы его видели? — нахмурился Жоффрей.

— Да. Он стоял на коленях среди звезд и протягивал к ним руки. Старик с длинной седой бородой в белом одеянии. Звезды окружали его со всех сторон и, казалось, говорят с ним о чем-то, открывают свои тайны. Это было прекрасно… А потом я вдруг представила, что я — это тоже звезды. Когда я об этом подумала… Они все неожиданно погасли. — на её лице появилось страдальческое выражение. — И я осталась там одна. Одна во всем мире… Забытая…

Жоффрей внимательно смотрел на Анжелику. Он понял, что наверх она пришла уже в полубессознательном состоянии. Он сам помнил, какой потусторонней она ему показалась. Она не видела вокруг себя ничего, кроме звездного неба. И её что-то испугало. Что «она это тоже звезды» или что «она одна во вселенной». Он вспомнил первую ночь. «Я — это звезды» — сказала она. Но она не была тогда потрясена этим, даже наоборот, казалось — она счастлива. Но в этот раз эти слова её поразили и надломили.

Анжелика хотела встать, но Жоффрей её удержал.

— Нет, любовь моя, доктор сказал, чтобы вы отдыхали. Вам надо прийти в себя, набраться сил.

Она непонимающе посмотрела на него: «Доктор»?

— Ребенку может повредить ваше состояние. — с некоторой робостью и даже извинением произнес он.

Анжелика молчала. Казалось, она не знает о чем он говорит.

— Ребёнку?

— Да, любовь моя, скоро у нас будет малютка. Граф или графиня.

Глаза Анжелики расширились от ужаса. Теперь она вспомнила. Вспомнила все, что было вчера. И наверху, и в галерее. Она вся подобралась и постаралась отодвинуться подальше от мужа. Жоффрей понял, что она даже не подозревала о своем положении. Но могла ли она этого не понимать? Ведь уже три месяца — если верить доктору. Да если и не верить… он сам прекрасно знает, сколько этому еще не рожденному малышу. Ведь он с ней был только раз. В брачную ночь. Она не могла быть такой наивной. Анжелика росла почти как деревенский ребенок, а они рано все узнают. Но что-то полностью вытеснило из нее даже мысль о такой возможности.

— А ты сам! Ты сам тоже не знал? Или не хотел знать? Или тоже забыл о зачатии? — опять начал насмехаться над ним его личный дьявол. — Она тогда была совсем невинна… Но ты, который всегда избегал ненужного отцовства в своих любовных похождениях… А теперь пытаешься предъявить ей претензии, что она этого не заметила. Ты тоже не заметил? Ты просто отметил её печатью плоти: она моя. Ты был так очарован её молодостью, красотой, покорностью, чуткостью её тела, что забыл обо всем. Ты настолько растворился в ней, что не мог потом вспомнить подробности её восхитительного тела. Ты ощущал его всё сразу, а не частями. И ты был счастлив, что как муж, имеешь право обладать этим сосудом любви — всем, а не какой-то его частью. Ты хотел увести её за собой в страну Цитеру**, но она ушла одна… к звездам… не взяв с собой тебя. Она даже не думала о тебе. И ты просто отринул все воспоминания о возможных последствиях.

Жоффрей снова пережил ужас, похожий на тот, у закрытой двери в ту ночь. Он уже тогда знал, что она его не простит. Он сам себе не может этого простить. А теперь… теперь все стало еще хуже. Во много крат хуже. Он не оставил ей выбора даже в этом — быть или не быть ребенку. Ей ни в чем не дали права выбора: ни в замужестве, ни в брачной ночи, ни в материнстве. Он сам был одним из тех, кто не дал ей этого права

— Мой ангел, забытый на пыльной дороге… Сможешь ли ты когда-нибудь мне доверять? Сможешь ли забыть, как властен я был, не дав тебе возможности выбрать, решить самой… даже если при этом и смог доставить тебе удовольствие?

Выражение её лица было невыносимо для него. Он хотел опять дотронуться до её щеки, но она с таким отчаянием проговорила: «Уходите! Оставьте меня!», что ему стало больно.

Его счастье разлеталось на кусочки.

— Отдыхайте, душа моя. Я пришлю к вам Марго.

Анжелика лежала сжавшись в комочек. Она была потрясена.

— Ребенок. У меня будет ребенок. Но почему я этого не заметила и не поняла раньше? Это ведь так просто заметить… за три месяца. Я была слишком занята другими мыслями, чтобы подумать о такой возможности. Я ненавидела своего мужа и жаждала любви. И все мои помыслы были направлены на это. За балами и приемами я не обратила внимание, что не пришли неприятные дни. Даже то, что грудь у меня немного округлилась, а тело расцвело, я приняла как должное и не связывала это с беременностью. Или… не любя мужа, я подспудно отбрасывала эту мысль, не желая этого ребенка?

У меня будет дитя Жоффрея, а я так и не узнала, что такое любить. Он обладал мной только один раз и этого оказалось достаточно.

Анжелика путалась в мыслях. Она не могла выразить их точно и не понимала, что же собственно она хочет сказать, а главное — понять:

Что её так потрясло? То, что у нее будет ребенок? Но она замужняя дама и это вполне естественно.

То, что это будет дитя Жоффрея? Но он её муж — естественно, что ребенок будет его.

То, что меня не спросили — хочу ли я этого! Вот что! Все опять решили за меня. Как в Монтелу, как здесь…

А если бы предоставили решать мне? Если бы у меня был выбор? Что бы я выбрала?

Перед ней мелькали: Монтелу, Франсина в разоренном доме, свадебная Тулуза, она в домике на Гаронне; а рядом с ней ухмыляющийся Лозен, тянущий к ней руки, печальный и надменный Жоффрей, веселый Андижос. Все это кружилось перед ней. Ей сказали — выбирай… Но все вокруг вращалось и расплывалось…

И она снова погрузилась в полубессознательное состояние вместе со своими страхами и отчаянием.

Жоффрей просидел рядом с Анжеликой всю ночь, после того как Марго прибежала и сказала, что Анжелика опять потеряла сознание. Она металась и бредила. Он постоянно накрывал её простыней, вытирал пот с горячечного лба, держал маленькую холодную руку… если она её не вырывала. Кое-что ему стало понятно из её отрывочных видений. Она без конца повторяла имена: Лозен, Карменсита, Франсина. Она с ужасом спрашивала: «Николя, что с ней?» Умоляла: «Мелюзина, помоги им!» С нежностью повторяла — «Благодарю, Андижос». И среди этого бреда он постоянно слышал — «ангелика».

Жоффрей понял, что в последний день произошло что-то связанное с Лозеном, Андижосом и Карменситой. С этим он разберется. Мелюзина… Судя по имени — какая-то колдунья из их края? А Николя и Франсина? Из её прошлого? Скорее всего и прошлое, и настоящее как-то оказались связаны, это и вызвало у нее потрясение. Но он ничего о ней не знает! Он не знает её прошлого! Кто все эти люди и что они для нее значили? Он решил начать с Карменситы и ангелики. Это было легче всего. Потом разберется с Андижосом и Лозеном.