Танец марионетки

Их дом был пуст и холоден. Граф запирался в лаборатории, но и там не находил для себя успокоения. Куасси-ба с изумлением смотрел на хозяина. Он никогда не видел, чтобы тот был так рассеян и невнимателен. Хозяин всегда был собран, точен в своих действиях. Он всегда знал, что и как надо делать. Он был бесстрастен, как скала и холоден, как лед. А сейчас… Он был как околдован и не мог снять с себя чары.

Жоффрей с раздражением бросил салфетку. Он должен поговорить с Анжеликой, прямо сейчас. Он должен знать, что её так встревожило, почему она замкнулась в своей раковине. Он должен понять её страхи и помочь ей справится с ними. Пусть это даже будет за столом. А лучше куда-нибудь её увести. Де Пейрак встал, подошел к ней, протянул руку, чтобы взять её пальчики в свою ладонь…

В этот момент дом содрогнулся от взрыва.

— Это в лаборатории. Куасси-ба… — прошептал граф.

Анжелика вынырнула из задумчивости и, в испуге вскочив, посмотрела на мужа. Тот быстро вышел из столовой.

И тут дом ожил, послышался пронзительный женский крик. Анжелика кинулась следом за Жоффреем.

– -----------------------------

* Галилео Галилей — (15 февраля 1564, Пиза — 8 января 1642, Арчетри) — итальянский физик, механик, астроном, философ, математик, оказавший значительное влияние на науку своего времени. Он первым использовал телескоп для наблюдения небесных тел и сделал ряд выдающихся астрономических открытий.

** Цитера — латинское название греч. острова Китира (Кифера), также был известен как о. Чериго, расположен в Эгейском море. Считается одним из главных культовых центров богини любви и красоты Афродиты (Венеры). В переносном смысле — царство любви или остров любви. «Цитера остров тайн и праздников любви, Где всюду реет тень классической Венеры, Будя в сердцах людей любовь и грусть без меры, Как благовония тяжелые струи» — Шарль Бодлер

*** Дягиль засахаренный — Самые известные цукаты в мире готовят во французском городе Ньоре, где эти полые куски стеблей бледно-зеленого натурального цвета длиной 30 см и диаметром 2–3 см, имеющие слегка волокнистую структуру, стали символом города. Именно в сохранении естественной зеленой окраски и заключается секрет кондитеров этого города. Когда-то их стали изготавливать в женском монастыре города для использования в долгую дождливую зиму. Естественно, свою тайну изготовления цукатов кулинары из Ньора охраняют. Ньор находится в исторической области Пуату.

Глава 9

Анжелика вбежала в помещение лаборатории следом за Жоффреем. Оно находилось во флигеле рядом с дворцом. Анжелика никогда не была в святая святых её мужа. Он не допускал сюда никого, кроме Куасси-Ба, огромного мавра: слугу, помощника, почти друга. Здесь, вдвоем, они проводили часы, а иногда и сутки, осуществляя свои таинственные опыты. В глубине большой залы находились три печи. Одна из них горела, две были потушены. Перед ними располагались странные приспособления сделанные и железа. На стене — одна над другой — висели полки. Они были заставлены всевозможными горшочками, колбами с этикетками, коробочками. Но сейчас… Если полки и крепко держались на одной из стен, то банки, колбы, коробочки, которые на них стояли — все было сметено взрывом. Окно распахнуто и наполовину лишилось стекол. Тяжелый стол, как пушинка, сдвинут с места. Он был развернут и, как в поклоне, подогнул одну ногу. Все, что на нем было раннее — валялось на полу. Весь пол вокруг засыпан разбившимися мензурками и пробирками. А между печами и столом, раскинув руки, лежал Куасси-Ба. На его теле расползалось пятно крови. Жоффрей уже стоял на одном колене рядом с мавром, стараясь зажать рукой с тряпкой рану.

— Куасси-Ба, друг мой… — говорил он, и его глаза блестели от горя и выступивших слез.

Кучка слуг у двери, сквозь которую прошла Анжелика, расталкивая их, застыла, онемев. Женщины растерянно качали головами и поскуливали.

Анжелике на миг показалось, что она вернулась в Монтелу. Горящие хижины, разоренные дома, разбитая или выброшенная посуда и другие вещи… Разорение, которое принесли наемники в близлежащие деревни… И раненые, окровавленные тела… Стонущие, плачущие, воющие матери, дети, старухи… И Мелюзина, склоняющаяся над людьми, оказывающая им помощь. Тем, кому она могла её оказать. А рядом — маленькая девочка, несущая её корзину с травами, тряпками и всем необходимым. Она все это видела… Когда-то очень давно…

Анжелика закрыла глаза. Вспоминала, как ловкие руки старухи промывали раны, вытаскивали щепки, стрелы из тел. Однажды она видела, как Мелюзина скрепляла длинную рану на руке крестьянина: от плеча почти до локтя. Она тогда смотрела во все глаза и удивлялась её ловкости. Казалось, что колдунья вышивает на теле, так же как она в замке на шелке. Ноздри Анжелики трепетали и уголки губ слегка подрагивали, так остро было воспоминание из детства. И это воспоминание, как ни странно, не повергло её в ужас, как было недавно. А наоборот, придало ей сил, возродило желание действовать, а не идти на поводу у событий.

— Альфонсо, — услышала она глухой голос мужа, — помогите мадам дойти до её комнаты.

Анжелика открыла глаза. Жоффрей больными от горя глазами смотрел на неё: «Что она здесь делает! Ей здесь не место. Она только пришла в себя после потрясения и болезни. Весь этот ужас опять отразится на ней… и малютке». Он, видимо, подумал, что ей стало плохо. Но он неправильно истолковал её состояние. Анжелика вернулась в то время, когда от Мелюзины и в какой-то степени от неё зависело, будут ли жить эти исколотые, истерзанные, избитые, разрубленные наемниками люди.

Управляющий подошел, чтобы подать ей руку, но графиня отвела её в сторону и спокойно сказала:

— Альфонсо, уведите всех из помещения. Останьтесь только вы и Марго, остальные пусть рыдают и ждут на улице, — резким тоном, не позволяющим отвергать её приказание, произнесла произнесла она.

И не обращая больше внимания на слуг, приблизилась к лежащему на полу телу.

Она опустилась рядом с ним на колени. Жоффрей уже снял свой пурпуэн, скатал его и положил под голову Куасси-Ба. Анжелика кивнула, как бы подтверждая правильность действий мужа. Она нагнулась над головой слуги, внимательно посмотрела ему в лицо — вокруг глаз появились лиловые тени. Осторожно подняла веки и вгляделась в зрачки. Затем положила руки ему на голову и легкими движениями пальцев пробежалась под волосами. Сзади была опухоль от удара. Видимо, она была причиной его бессознательного состояния. Но раны не было. Значит, это может подождать.

Хотя Анжелика и дотронулась до головы мавра совсем легко, тот дернулся и открыл глаза. Он поднял их, затуманенные болью, посмотрел на графа де Пейрака и прошептал:

— Хозяин, я виноват…

— Все хорошо, Куасси-Ба, не волнуйся, главное, ты жив. — произнес граф и сжал зубы.

Мавр хотел приподняться, но застонал и откинулся на пол. Он увидел наклонившуюся над ним Анжелику и удивленно прошептал: «Каспаша»…

Анжелика положила ладони на виски мавра и, смотря ему прямо в глаза, тихо и четко говорила:

— Все будет хорошо, Куасси-Ба, ты поправишься. А сейчас лежи спокойно и не пытайся встать. Тебе будет больно, может быть, очень больно, но ты сильный, ты справишься. Зато потом ты снова станешь ловким и умелым помощником твоего хозяина.

Куасси-Ба расслабился и закрыл глаза. Казалось, боль немного отступила. Затем Анжелика повернулась к ране, мягко отвела руки Жоффрея и приподняла слуги. Она коротко вздохнула, крепко сцепила зубы — то, что она увидела, было ужасно. Правая сторона живота разорвана. Рана казалась не слишком большой и длинной, но края её были рваными, неровными. Анжелика повернула голову и посмотрела — обо что он мог так пораниться. Край стола был в крови. Значит, взрывом его швырнуло на угол стола, на который он и наткнулся. Проехался по нему животом, еще больше расширяя рану, и, падая, сильно стукнулся головой. Кровь, несмотря на то что Жоффрей прижимал рану, постоянно сочилась. Натекла уже целая лужа. Но внутренние органы были не повреждены. Иначе она ничем не смогла бы помочь.

Графиня подняла голову и посмотрела в глаза мужа:

— За доктором послали? — уверенная, что так и есть, спросила Анжелика. Удостовериться никогда не лишне.

Де Пейрак вглядывался в жену чуть прищурившись, оценивая её состояние и действия. Она не закричала, как слуги, не упала в обморок от вида крови. Почти бестрепетно осмотрела ужасающую рану. Она говорит абсолютно спокойным голосом, ровным и твердым, желающим познать истину. Не осознает произошедшего? Или… Он не мог этого сказать.