Танец последнего бога

И в это мгновение воины и жрецы упали на колени, вскинув руки к небесам. Старик чуть замешкался, но потом последовал вслед за ними. Рабы уничижительно прижались лбами к земле. И только девушка, прижав узкие ладони к разгоряченным щекам, продолжала стоять, не в силах отвести взгляда от прекрасного бога.

А потом старик крикнул:

– Прогони свою лунную собаку, о великий, она нас пугает!

– Прогнать? Как это - прогнать?- обиделся койот.- И где он, слепой перестарок, увидел собаку?

Шипе улыбнулся.

– Просто полезай ко мне в ухо, где тебя никто не увидит.

Койот не стал спорить, а только фыркнул и растаял в воздухе.

Пожилой господин повернулся к воинам и закричал:

– Возьмите бога живым! Сражайтесь, но не убивайте его!

Воины нехотя поднимались с колен, растерянно поглядывая друг на друга.

– Идите же, и свяжите ему руки, пока он не погубил нас огнем, исходящим из пальцев!

"Чего-чего?- переспросил койот Шипе.- О чем это он?"

– О предрассудке, взятом из каких-то глупых легенд,- негромко ответил ему жрец.

Воины направились к Шипе, переминаясь с ноги на ногу, словно земля под их стопами стала горячей, как глиняная печь. Пожилой поспешно уводил протестующую девушку: видимо, опасаясь за ее жизнь.

– Не бойтесь, я никого не трону,- сказал Шипе, не поднимаясь с места и прижимая ладони к земле.

Воины быстро связали ему руки, стараясь не прикасаться к светящейся коже бога. А потом подвели к пожилому.

Тот почтительно склонил перед пленником голову.

– Прости нас, о великий, но сила твоя пугает нас.

– А так - вам спокойнее?- улыбнулся жрец, протягивая старику связанные руки.

– Прости нас,- еще раз повторил старик.- Позволь, мы отвезем тебя в наше племя и представим вождю.

– Почему бы и нет. Давайте попробуем,- ответил пленник, спокойно глядя ему в лицо.

– А я - дочь вождя нашего племени!- прозвенел девичий голосок. Шипе повернулся к той, кому он принадлежал, и улыбнулся.

– Прекрасные очи, гибкий стан, чистое и храброе сердце - что может сделать девушку еще красивее? Разве что звонкий голос, подобный пению утренних птиц?- сказал он, любуясь проступающим на нежных щеках румянцем.

– Меня зовут Чантико,- сказала дочь вождя, потупив взор.

– А меня зовут Шипе.

"Владыка в ободранной коже!"- с трепетом в голосе зашептались воины.

– Ты покрываешь свою спину кожей врагов?- удивленно спросила Чантико.

Жрец хмыкнул.

– Это имя мне дали, когда я вернулся чуть живой после битвы с одним великим противником. Ободранной кожей назвали мою собственную, потому что она с трудом удерживалась на моих плечах.

Чантико заулыбалась.

– Госпожа, я должен просить тебя уйти к своим носилкам, и более не говорить с богом Шипе.

Девушка нехотя подчинилась.

– Слушайте все! Он поедет на моих носилках. Мы завяжем богу глаза и в пути ни днем, ни ночью никто не должен ее снимать! Никому с ним не разговаривать, а только молча приносить еду и подавать сосуд для справления нужды.

"Какая прелесть! Посудиной для мочи тебя еще никто не чествовал, о великий!"- насмешливо сказал дух, сидевший в ухе Шипе.

"И не говори, о лунная собака!"- мысленно ответил ему жрец.

***

Его вели сквозь толпу.

Глаза закрывала повязка, но духом Шипе прекрасно видел, как людские силуэты, окруженные светом, склоняются перед ним.

А потом он увидел слабый кокон с темно-серым пятном в том месте, где у человека должна быть грудь.

Шипе остановился.

– Старец, связавший меня - ты ли идешь справа от меня?

Кокон склонился в почтительном поклоне.

– Да, это я, великий.

– Ты совсем болен. Пеший переход сломил тебя. Я вижу боль в твоей груди, которая мешает тебе дышать. Позволь, я уберу ее.

Кокон склонился еще ниже.

– Все так, как ты сказал. Но я не могу развязать тебе руки, только вождь может сделать это.

– Чтобы убрать ее, мне совсем не нужны руки. Просто не шевелись.

Шипе взглянул на себя со стороны. Из своего яркого голубого пламени он высвободил одно щупальце и остудил его, так, чтобы оно стало светло-золотистым. А потом осторожно протянул его к угасающему кокону старика и прикоснулся к пятну. Старик тяжело задышал. Щупальце медленно втягивало в себя все темное. Когда оно совсем исчезло, Шипе решил добавить бедняге немного жизненной силы. Чистое золото потекло в бледное свечение старика, делая его ярче. А потом Шипе убрал щупальце - и вернулся в себя.

Старик упал на колени, прижимаясь лбом к земле.

– Благодарю тебя!- проговорил он, и голос его прыгал, как каучуковый мяч, пущенный дрожащей рукой,- Ты забрал всю боль! Мне стало так легко, как не было уже лет пять!

"Скажи ему, что с такой же легкостью ты мог выпить его до дна",- фыркнул койот.

"У меня есть то, что может помочь людям сделать жизнь легче и приятнее - это гораздо важнее, чем разрушительные навыки. Я не хочу, чтобы они меня боялись. Давай просто посмотрим, что будет дальше?"- ответил ему жрец.

Шипе ввели в просторный дворцовый зал, и властный голос вождя немедленно потребовал снять повязку с лица бога.

Ткань, как ни старались, так и не смогли развязать, и просто разрезали ножом.

В зале было много людей, судя по одежде - сановников и жрецов. У входа стояли воины. А в самой глубине находилось возвышение, где на расшитых подушках восседал правитель племени. Чантико рядом с ним не было.

Он был почти сед, а гордое жесткое лицо напоминало орла. Вокруг глаз и рта пролегали глубокие морщины. На обнаженной груди и плечах маслянисто поблескивало тяжелое ожерелье с изображением головы ягуара.

Глаза ягуара сощурились, а потом широко раскрылись.

Ожерелье было предметом силы, но вождь носил его в качестве простого украшения, не владея искусством постижения предметов.

– Я вижу, что ты и вправду не совсем человек,- сказал вождь Шипе.

– Я принадлежу к племени людей знания.

– Священный город, где становятся богами - твой город?

– Да, это город моего народа.

– Но твой народ исчез с лица земли в те времена, когда мой дед учился ходить!

– Да, это случилось давно.