Танец с дьяволом

— Да, — сказал он после мечтательной паузы. — Получил. Ладно, забуду. Слыхал анекдот? «Городок был такой маленький, что единственная проститутка оставалась девственницей», — и он захохотал.

— Бедный Милт. — Покачал головой Дэнни. — Как долго затягиваются его сердечные раны — не меньше получаса.

— Дэнни, я встретил потрясающую девочку!..

— Так. Сцена шестая, дубль триста сорок пять.

— Не смейся, это — серьезно, тут все по-другому.

— Я весь внимание.

Милт вздохнул:

— Это величайшее событие в моей жизни, это — этап! Она в Тасконе, на натурных съемках. Зовут Мэрилин. А что Саре соврать насчет моей поездки в Таскон, не знаю, — он с надеждой посмотрел на Дэнни.

— Скажу тебе, Милт, прямо и честно: в ближайшие сто лет у меня не будет поводов лететь в Таскон. Не надейся.

— Да повод-то мы найдем!..

— Не сомневаюсь.

— Дэнни, таких птичек у меня еще не было, клянусь. Красавица, из богатой семьи — отец глава брокерской фирмы…

— …и в число клиентов входит Джи-Эл, — как бы про себя проговорил Дэнни.

— Что?

— Не обращай внимания. Это я так.

— Она запала на меня, клянусь, она на меня, а не я на нее! Я-то как раз пытался избегать ее… Но у нее не шла роль, и она попросила помочь… вечером.

— И ты, разумеется, помог?

— Нечего издеваться. Это была настоящая страсть, понял? Я сам не мог поверить, что меня, еврейского парня из Бронкса, полюбила такая женщина. А ей надоела светская жизнь и все эти университетские мальчики из хороших семей.

— У нее дом на Лонг-Айленде?

— Нет, — ответил Милт, несколько озадаченный таким неожиданным вопросом. — Ей нужен был такой, как я — честный, талантливый и стоящий на земле обеими ногами. Только я мог спасти ее!

Дэнни из-под полуопущенных век быстро взглянул на друга. Милт был непривычно серьезен.

— Я ей сразу сказал, что стар для нее, а она и слушать не захотела. Она такая прелесть — ну, вылитая Дина Меррил в юности. Ну что было делать? Закрутилось… Дэнни, когда я ложусь с ней в постель, я чувствую себя почти гоем.

— Это ужасно.

— И она жутко ревнивая, — с гордостью сообщил Милт. — Чуть не убила меня однажды, когда Саре вздумалось позвонить. Хочет, чтоб я принадлежал ей безраздельно. — Он вздохнул. — Как я тебе завидую! Ты в разводе, ты свободен, а Сара вцепилась в меня когтями, как все равно альбатрос какой-то…

Дэнни надул щеки и шумно выдохнул:

— Не завидуй, Милт. У каждого — свой альбатрос.

— У тебя что — неприятности?

— Именно.

— Какого же черта ты заставил меня распространяться о моих победах?

Дэнни ничего не ответил.

— Ну, рассказывай, рассказывай, поделись со старым Милти!

— Неприятности носят имя «Люба».

— Это та девочка из Лондона, о которой ты мне говорил как-то?

— Да.

— Я-то думал, Дэнни, ты с нею порвал.

— Я попытался порвать. Язык не поворачивается сказать тебе, что я предпринял, чтобы порвать с нею. Все оказалось впустую. Забыть ее не могу… И, кажется, я ее люблю.

— Ты серьезно?! Дэнни, я тебе тогда еще, по телефону, сказал, что наплачешься ты с ней. Она же потаскушка!

— Замолчи, Милт! — оборвал он его.

— Дэнни, Дэнни… — растерянно залепетал тот. — Но ты же сам так говорил… Может быть, в эту самую минуту она лежит под кем-нибудь.

Глава XIII

   1987.
   ЛОНДОН.

Иссиня-черное тело Бобби Томаса блестело от пота. Он со стоном перекатился на спину, задев Любу ногами.

— Полегче, полегче, — сказала она, но Бобби уже не слышал.

Его жена Элис укрыла его простыней, поманила Любу за собой и, прихватив несколько разбитых ампул с клочьями ваты, вышла из комнаты.

В туалете она спустила их в унитаз.

— Боже, откуда такая бешеная прыть? — вздохнула Люба.

— Зато сейчас лежит трупом, — Элис уселась на биде.

В этот вечер после выступления Томаса в переполненном «Палладиуме» они еще завернули в бар и крепко выпили, а потом приехали в номер отеля «Савой». Ночь была бурная, еще более бурная, чем обычно. Бобби был неутомим, чередуя Элис с Любой, Любу с Элис, а под конец взял обеих одновременно.

Люба, неторопливо одевшись, повернулась к Элис, расчесывавшей волосы перед зеркалом.

— Знаешь, у меня совсем мелких нет… Ты мне не подкинешь — на такси?

— Зачем такси, когда машина у подъезда? — презрительно улыбнулась Элис, продолжая причесываться.

Люба стиснула зубы, понимая — Элис хочет, чтобы она попросила как следует.

— Ладно. Дай, сколько не жалко.

Элис все с той же улыбкой на губах взяла свою сумочку, лежавшую на мраморной доске умывальника, вытащила две смятых сотенных бумажки, протянула их Любе.

— Спокойной ночи Бобби можешь не желать, — она послала ей воздушный поцелуй и скрылась в спальне.

Люба еще минуту постояла в полумраке роскошного туалета, посреди которого стояла низкая, вровень с полом, ванна. На столике громоздились нарядные флаконы от Тиффани и Картье. Трудно было побороть искушение.

Тяжело вздохнув, она привычной дорогой выбралась из многокомнатного номера в пустынный коридор.

— Добрый вечер, мадам, — вежливо, слишком вежливо поздоровался с ней лифтер.

Прохаживавшийся у подъезда швейцар снял фуражку, открывая перед Любой дверцу длинного автомобиля. Она взглянула на часы — четверть пятого. Как только она села, шофер молча рванул с места. Он явно злился.

«Ну и черт с тобой, — подумала Люба. — Сама с собой поговорю, и то интересней».

Она устала от Бобби и Элис. Все бы ничего, не будь они такие жмоты. Эти знаменитости, кажется, считают, что за любовь им должны платить, а не они. Вот Дэнни был щедр, но с него она денег не брала. Ей вдруг стало грустно: не верится, что она его больше никогда не увидит.