Танец с Клинком

Э'вьен непонимающе уставился на меня, его глаза расширились…

Меч коротко свистнул.

Голова Алана скатилась с плеч…

Невдалеке тоскливо завыл волк.

Илана отыскалась на самой опушке. Возле неё, плакал и поскуливал зверь вождя Торгонов. Наблюдая за тем, как волк вылизывает мёртвую девушки, я старался удержать лицо. И честно признался сам себе — убить её, особенно после всего услышанного, у меня не поднялась бы рука. Только в бою. Пришлось бы отдать её на суд племён. И как бы я потом смотрел в глаза Удаула? Что бы сказал Верховному Шаману народа, которым мне суждено повелевать до конца жизни?

— Я всё сделал. Как ты и просил. Никто не поймёт, что это были предатели. Для всех они станут героями, что сражались вместе со своим ханом. А Луэна никто не станет спрашивать… — прошептал дедушка, вставая рядом со мной. На его голове вновь была нахлобучена дзингаса, а лицо наполовину скрывала оскалённая мэнгу из бронзы. — Ты мудр не по годам. И всё же, слишком добр.

— Наказывая виноватых, мне пришлось бы подвергнуть казни почти весь этот народ. А после справедливой кары, избавиться от тех, кто станет мстить справедливому судье или его потомкам. Я устал от крови, дедушка…

— Моему внуку всего 18, а он уже решает судьбы народов и правит землями, что способны поспорить размерами со старым Ниппоном. — дух грустно усмехнулся. — Я благодарен тебе за доверие. Давно так… Не развлекался. Но зачем ты так хотел, что бы я взял Дракона живым?

Чтобы ответить предку, мне пришлось собраться с мыслями. Слишком многое в моей голове шло кругом, а общая усталость практически не оставила сил.

— Показав Луэну смерть его отца, я спровоцировал этот поединок. Он не подготовился и примчался, оставив своих людей далеко позади. И дал шанс захватить его в плен. Поэтому я не убью Дэя. Красного Дракона казнят. Закон Империи неумолим. Об этом узнает весь мир. Все узнают, кто взял его в плен.

Дух понимающе хмыкнул.

— Эту же видеозапись получат старейшины клана Фуисин. Получат и навсегда уяснят, что бывает с теми, кто осмелится разинуть хищную пасть на земли Хана Хаттори.

Дедушка Хандзо уважительно поклонился и прошептал:

— Ты — моя гордость. Завершай начатое. И зови, если враг слишком силён.

— Конечно позову. — улыбнулся я, кланяясь в ответ. — Круто, когда есть такой классный дедушка…

Дух разовоплотился и ко мне вернулась Сила. Но усталость так никуда и не делась.

Илана лежала в снегу — на спине, раскинув руки, в растекшейся луже талой воды, перемешанной с кровью. Бледное лицо выражало страшную боль потери. Умирая, она уже знала что проиграла и лишилась всего. Волк неподвижно лежал рядом — бездыханный и остывающий. Опустившись на колени, я ласково коснулся страшных зияющих ран на запястьях девушки.

Алан ошибался. Я всё таки знал некоторые основы. Знал и понимал, что камлание Иланы, ненадолго превратившее предателей в демонов, девушка щедро оплатила собственной жизнью. Мельком осмотрев валявшиеся в снегу бубен и било, я с сожалением вздохнул. Заигрывая с древним злом, человек пересекает черту, из-за которой почти никто не возвращается.

— Дура… Ну зачем же ты так?

Ласково погладив мёртвую девушку по щеке, взял её на руки, поднял и крепко прижал к себе. В памяти пронеслись яркие образы воспоминаний.

Её загадочная улыбка… Вкус таёжной морошки губах…Светящийся медовый янтарь её глаз… Песня на незнакомом языке… Пахнущее травами вино из золотого черепа…

— Ты слишком привыкла ВИДЕТЬ, Илана. Смотрела в грядущее, а не в сердце. Жаль, что нельзя вернуться и всё исправить… Жаль что всё так глупо и неправильно… — лихорадочно шептал я погибшей, зная что она не услышит. Но иногда об этом не думаешь. И разговариваешь с мёртвыми так, словно они ещё живы.

В произошедшем была и моя толика вины.

По щекам потекли горячие слёзы.

Прощать не сложно. Особенно мёртвых.

* * *

Связанный и крепко спящий китаец выглядел откровенно неважно. Перекинув его поперёк седла снегохода, я критично осмотрел пленника ещё раз и только после этого крепко пожал руку Еремея.

— Дарю. Надеюсь, что этого хватит, дабы сгладить некоторые трения между нами.

Младший дьяк иронично приподнял бровь. Когда он наконец-то добрался до места моего боя с Луэном и предателями-э'вьенами, я успел внести в пейзаж некоторые поправки, окончательно изменив картину произошедшего. Оглядывая поле сражения, Еремей не счёл нужным скрыть некоторого недоумения:

— Луэн убивал твоих людей. И ты вот так просто отдашь его мне?!

— Не отдаю, а дарю. Если ты против, отдам его э'вьенам. С него станут живьём сдирать кожу, обильно натирая плоть крупной солью. Слегка прижгут гениталии. Калёным железом. Чтобы потом скормить их падальщикам. Прямо у него на глазах. — начал сочинять я, театрально загибая пальцы.

Что-что, а тягой к чрезмерной жестокости Еремей не страдал.

— Мне первый раз в жизни предложили взятку. — признался он, едва шевеля губами. — Взятку преступником. У меня нет полномочий заключать никаких сделок с правосудием, Леонард. Не надейся, что твои скрытые прегрешения останутся…

— Как же ты надоел! — изобразив искренее возмущение, я продолжал отыгрывать свою роль. — Это подарок. В знак дружбы и взаимного уважения. А ещё мне бы хотелось, чтобы этого ублюдка повесили. Как бандита с большой дороги. И с максимальной оглаской!

Опричник проглотил сказанное и хищно заулыбался. Оседлав снегоход, он почтительно склонил голову:

— Опричный Приказ всегда помнит добро, хан Хаттори. Да и я на память не жалуюсь…

Закрепив тело китайца ремнём, Еремей дал газу и умчался. Глядя ему вслед, я довольно улыбался, чувствуя как отпускает напряжение последних дней. И пошёл к своему снегоходу. На подготовку к возвращению в становище ушло полтора десятка минут. Закрепив орудие и вычистив одежду, я прислушался к тайге.

Э'вьены уже закончили с китайцами — над лесом лишь изредка прокатывался отголосок волчьей переклички. Судя по азарту, отлавливали последних беглецов. Я уже собрался отъезжать, когда внимание привлекли неясные звуки.

Их источником стала толстая, блестящая металлом змея подкреплений — силы клана Луэн следовали за своим начальником с изрядным запозданием и, наверняка, не подозревали о его судьбе…

Глава 18

* * *

За все прегрешения неминуемо наступает расплата. Не всегда она очевидна и зачастую запаздывает. Иногда — на целые поколения. Но в некоторых случаях справедливая кара приходит без задержек и проволочек.

Особенно в тех случаях, когда расплата — это похмелье.

— Воды-ы-ы… — сдавленно прохрипел Артур Кононов, очнувшись после жалких трёх часов полубредового забытья. Глас вопиющего был услышан. На лоб контрразведчика легло холодное влажное полотенце, а в дрожащую руку мягко вложили скользкий запотевший стакан. Пальцы мужчины рефлекторно сжались на гранях сосуда, что показался ему в тот момент чашей с амброзией. Прежде чем напиться, Артур попытался сесть, но его остановила тонкая девичья рука, что упёрлась в грудь.