Танец с Тенью

— Люди все же — величайшая загадка мироздания. Нам повезло, что все выжившие и сохранившиеся иные — часть человечества. Пусть мы и измельчали, как утверждают нам древние, но выжили, плодимся и вполне процветаем.

— Да, выходит, что, скорее всего, все сегодняшние иные, кроме бессмертных имморталис*, полукровки. И все эти пафосные игры в чистокровность — просто смешны. Да и бессмертие — сомнительный аргумент, оно так же наследуется в случайном порядке. А иные без человеческих предков давно бы канули в небытие со всей своей чистокровностью.

— Это все лирика, уважаемые сьерры.

Леонид, казалось, спавший все это время, вдруг подал голос.

— Какое отношение имеет теория возникновения иных рас к нашему происшествию?

— Да, и откуда они пропали? А еще: ты сказала — восемь пропавших, шесть курсантов. А остальные двое?

Венди встала с кровати, обнаружив вдруг, что одета в больничную пижаму. Желтенькую. В розовых зайчиках.

— Да, сиятельная сьерра Арина, ты права. Надо туда бежать, времени упущено уже очень много. Ух ты, пижама. А тебе даже идет, может, так и оставим? — Гном аккуратно стряхивал крошки со стола на поднос с пустой посудой, не выносил он никакого беспорядка, органически.

Арина блеснула хитрыми лисьими глазками. Ди содрогнулась:

— Оперативник инквизиции в пижамке? Не пойдет. Арин, давай разденем Леонида, оставим его тут, в моей пижамке?

— Его нельзя оставить. Я и так утомилась.

— Так я с тобой, зачем тебе этот рыжий ворчун?

Арина замялась, нервно теребя подушку на кровати. Поджала губы и отвернулась, разглядывая шкаф.

— Ой, только не говорите мне, что тот самый мифический возлюбленный самой Арины Деус-Деевой, о котором шепчется вся Москва — иная, вот этот рыжий гном. Или ой?

— С ума сошла, сиятельная сьерра!

Леонид сжал кулаки и надул щеки, изображая возмущение.

— Я — ваш вечный поклонник. Это первое. И потом, я — не гном.

— А! Погоди, а кто ты?

Венди мгновенно оказалась рядом, жадно принюхиваясь, даже успев прихватить Леонида за воротник толстовки.

— Я — териантроп [3] ! И Фамильяр [4] Арины Клавдиевны Деус-Дивиной. — гордо приосанился Леонид.

Арина порывисто закрыла лицо руками.

3

Териантроп, или Тероиморф: Териоморфизм или Териантропия — мифическая способность человека превращаться в животное, оборотничество, синоним — антропоморф (выпендривается Леонид, как обычно).

4

Фамильяр — волшебный териоморфный дух, согласно средневековым западноевропейским поверьям, служивший ведьмам, колдунам и другим практикующим магию. (В наше время можно проще: Арина заключила договор о сотрудничестве с Леонидом, и тот исправно «косит» под фамильяра. А дух он или не дух — кто об этом помнит в двадцать первом веке? Просто личный секретарь со списком представительских обязанностей.)

— Ик. А ты ничего так. Для духа. Симпатично сохранился.

Ди становилось смешно.

— Я не дух. Ну хорошо. Мутабор*, — и на месте Леонида появился невероятных размеров фосфоресцирующе рыжий, скорее даже оранжевый… кот.

Ди подвинула к себе стул и села. Открыла и закрыла рот. Потом опять открыла. Выдохнула. Леонид — кот.

— Э! Арин, а фамильяр тебе зачем, что за ересь? — все, что смогла выдавить из себя после минутной паузы.

— Живем в век сказок. Народ поначитался фэнтезийных шедевров, а в них везде у всех приличных ведьм есть фамильяры. Вынь и положь, или ты не ведьма. Репутация, яги ее раздери. Я хотела таксу. Как на картинках в древних трактатах. Но рыжий обратился вот этим. За неимением, так сказать, других талантов.

— А чего он скромничал? — Ди не могла налюбоваться на роскошное животное, сидящее на стуле.

— Так с голым задом бегать по Артеку потом не хотел. Все просто. Он вообще редко оборачивается. А мне и хорошо. Гномом сподручнее. Ей! Рыжий, возвращай мне Леонида, мы отвернемся.

Кот задумчиво посмотрел в окно. Перевел взгляд на Ди, вздохнул, спрыгнул со стула и, горделиво задрав хвост, ушел под прикрытие открытой створки шкафа. Девушки, хихикая, отвернулись.

— Вообще я не стеснительный. И телосложение у меня восхитительное. Есть на что посмотреть, глаз порадовать, — начал было он, собираясь вернуться в привычное им тело.

— Венанди, сестренка, ты там как? — раздался еще один мужской голос со стороны двери, и девушки дрогнули.

Голос им всем был знаком. Подруги переглянулись. Арина молниеносно оказалась у окна палаты, распахнула его и потянула к себе Ди. Та сделала огромные глаза, подхватила вновь упавшие с судорожно обернувшегося обратно в кота Леонидовы штаны, схватила толстовку, самого кота, перекинула его в руки охнувшей подруги, и вся компания легко сиганула в открытое окно. Арина тихо чертыхнулась, выползая из кустов благоухающей сирени на четвереньках, путаясь в своей непременной длинной юбке и вытаскивая за собой Ди в ее сияющей пижамке. На коленях пижамы чернели влажные зеленоватые пятна.

— Прекрасно! — процедила сквозь зубы Венанди.

— Ты приключений хотела? Так вот они, лови!

Ведьма бросила ей в руки комок одежды Леонида, и они помчались, стараясь не попадаться никому на глаза, сопровождаемые ругающимся по-котовски рыжим зверем.

В палату номер три медицинского блока «Лазурного» осторожно заглянул молодой человек. Внимательно осмотрел остатки завтрака на столе, немилосердно смятую постель, мужские носки и ботинки на полу, открытое настежь окно. Усмехнулся и вышел, что-то шепча на ходу, тихо закрыв за собой дверь.

Побег удался.

14. Пытка дождем

"Есть поцелуи — как сны свободные, Блаженно-яркие, до исступления.

Есть поцелуи — как снег холодные. Есть поцелуи — как оскорбление".

(К. Бальмонт)

21 мая. Санкт-Петербург, Васильевский Остров. Утро — день

Ничего ему не снилось. Непривычно молчали будильники. Только шум дождя по крыше и шелест проезжавших по лужам мимо дома машин напоминал о том, что наступило утро.

Открыл глаза, нашел взглядом круглое окно. Серость, мрачность и едва различимые капли, стекающие по стеклу.

Заметил вдруг часы на стене с летящей полярной совой на фоне массивных кованых стрелок. Семь утра. В это время в Москве он уже сидел в машине, вяло рассматривая капот соседа по месту в утренней автомобильной пробке, и ругался с навигатором.

А сейчас он валяется на огромной кровати, в своей личной питерской квартире — «Норе», и никуда не спешит. Словно попал в безвременье.

И нашедшие его тут проблемы были такими маленькими, словно игрушечными. Люди мучались, страдали, а его это почти не задевало. Очерствел? Ну и пусть.

Голодно заурчал желудок. На улице перед окнами пиликнула сигнализация, — кто-то спешил на работу. Заработал двигатель, зашипели колеса, проезжая по луже. Запахло бензином — у антропоморфов острый нюх, даже в человеческом обличье, — к городским запахам и шумам Леру приходится привыкать.

На новом месте было в новинку, он прислушивался и принюхивался. Хлопнула дверь подъезда, затем лифта. Загремела кованая решетка, спустя некоторое время заработал двигатель подъемника. Этаж за этажом. Странно. Проехав пятый этаж, лифт не остановился. Лер напрягся.