Танец семи вуалей
Шрифт:
Это была богиня, лишенная внешнего лоска, украшений и драгоценных тканей… бесстрашно явившая чужим взглядам свое тонкое худое тело, длинное, как у кузнечика, и лицо, хранящее печать древних эпох и канувших в лету цивилизаций…
Оленин ощутил, как росой выступает на челе пот. Нельзя так глубоко опускаться в колодец подсознания – с каждым нырком остается все меньше воздуха и шансов выбраться на поверхность. А подстраховать некому. Без страховки подобные трюки могут плохо закончиться.
Для пациента на сеансе такой страховкой является врач. Но кто поможет врачу?
Оленин отдышался и вернулся
«Выходит, кто-то знает меня лучше, чем я сам. Иначе Айгюль не передала бы мне танец. Это намек… Но откуда ей стало известно то, чего не знаю до конца я сам?»
Он ломал голову над тем, кто подкараулил его в подъезде и избил? Неужели муж Айгюль? Или любовник? У такой женщины непременно должен быть поклонник. Возможно, этот мужчина ревнив.
Почему-то нападение связывалось теперь в уме доктора с танцем и его исполнительницей. Айгюль далеко до Иды – совершенно другой типаж. Смуглая, соблазнительно округлая, она была не во вкусе Оленина, но, тем не менее, вызвала в нем всплеск желания, которое быстро угасло. Зато доктора поглотила иная страсть: стремление разоблачить инкогнито пациентки и понять, чего она добивается. Он не отдавал себе отчета, чего боится – нового нападения, смерти, неведомого врага… или себя…
Записка с угрозой, как ни парадоксально, не испугала его, а успокоила. Тот, кто пишет «Сдохни!» – отдает право наказывать в руки судьбы. Убийца не стал бы ничего писать. Зачем предупреждать жертву об опасности? Та, пожалуй, примет меры и существенно усложнит палачу задачу.
Профессиональное чутье позволило Оленину расслабиться. Убивать его пока что не собираются. А газовый баллончик в кармане придавал ему уверенности. В перспективе он собрался обзавестись электрошокером и уже сделал заказ нужному человеку.
Куда сильнее чужих кулаков и угроз его пугала неизвестность…
Между тем жизнь потекла своим чередом. Днем Оленин проводил сеансы, на работу и с работы ездил на такси, вечерами сидел дома. Заходить одному в подъезд было страшновато, но он нашел выход из положения – каждый раз брал с собой большую сумку и просил таксиста поднести до двери, ссылаясь на травмы. Следы синяков и ссадин служили тому подтверждением.
Таксисты охотно соглашались за щедрую плату помочь клиенту, и к обоюдному удовольствию доставляли груз до квартиры доктора. К слову, сумка весила всего пару килограммов: Оленин бросил туда книги по психоанализу.
Эта сумка не давала покоя его ассистентке Симе. Девушка изнывала от любопытства, но не имела возможности удовлетворить его. Оленин неизменно забирал сумку в кабинет. У него появилась еще одна неприятная привычка – запирать кабинет на ключ. Раньше за ним такого не водилось. Сима терялась в догадках и страдала от равнодушия шефа.
«А вдруг он носит в сумке принадлежности маньяка? – с замиранием сердца думала она. – Веревку или нож? Хотя для веревки и в кармане места достаточно…»
После звонка «ангела-хранителя» она поругалась с Карташиным.
«Ты нарочно пугаешь меня! – заявила рассерженная девушка. – Этот дешевый трюк прибереги для своих официанток. Как тебе не стыдно! Я чуть не умерла от страха!»
Ухажер
неуклюже оправдывался, что только укрепило подозрения Симы.«Ты просто садист! – заявила она, вспоминая о пережитом ужасе. – Думаешь, я полная дура? Блондинка, да? Мне можно любую лапшу на уши навешать?»
«Я тут ни при чем, клянусь! Ты голос запомнила?»
«Голос легко изменить…»
«Мне такого и в голову бы не пришло. Ты мне нравишься… очень. Я боюсь за тебя! Поэтому предостерегаю. Хочешь, я буду забирать тебя каждый день с работы и отвозить домой?»
«Нет уж, спасибо! – огрызнулась Сима, воображая, как это расценит Юрий Павлович. Пожалуй, решит, что она обзавелась женихом и собирается замуж. – Вот к чему ты это затеял? Чтобы я шагу сама ступить не могла? Чтобы везде ходить под конвоем?»
«Оленин – страшный человек. Он убил Маришу… девушку моего приятеля. Я был на ее похоронах!»
«У бандитов принято запугивать людей, – не унималась Сима. – Ты у них научился?»
«Послушай… я не наговариваю на твоего доктора. Хочешь, сведу тебя с Мохой? Не веришь мне – у него спроси…»
«Моха – такой же бандит, как и ты. Вы сговорились! Юрий Павлович никого не убивал… он хороший человек. Ты ему завидуешь, признайся!»
Последняя реплика переполнила чашу терпения Карташина, и он взвился. Сима услышала много «комплиментов» в свой адрес и проклятий в адрес Оленина. Она замахнулась, хотела ударить поклонника, но тот перехватил ее руку и крепко, до боли сжал.
«Ай, пусти… чокнутый! Придурок! Чуть кость мне не сломал!»
Карташин понял, что допустил перебор – тут же ослабил пальцы и рассыпался в извинениях. Сима вдруг вспомнила, что колдунья тоже предупреждала ее об опасности и советовала сменить место работы. Но потом позвонила и попросила не торопиться. Сима и так не собиралась уходить от Юрия Павловича. Еще чего! Никто не заставит ее так поступить…
«За Оленина скоро возьмутся как следует, – мстительно вымолвил молодой человек, отпуская руку девушки. – Ему крышка! Главное, чтобы ты осталась жива!»«Все! С меня довольно! Выпусти меня…»
Сима, чуть не плача, подергала дверцу.
Они сидели в машине Карташина, припаркованной на площадке возле его клуба. Над Москвой плыла холодная весенняя ночь, безлунная и сырая.
«Ладно, прости… я был не прав, – скрепя сердце признал Карташин. – С тобой ничего не случится. Я об этом позабочусь…»
Глава 15
Почему совладелец клуба «Пони» сразу после посещения Лаврова бросился в автомастерскую, удивило последнего. Он навел справки и выяснил, что Мохов, хозяин сервиса, и есть тот самый молодой человек, который встречался с погибшей Мариной Стешко.
Начальник охраны похвалил себя за то, что не поддался соблазну с ходу задавать вопросы, а сделал вид, будто хочет отремонтировать машину. Тем более тормозные колодки его «Опеля» действительно нуждались в замене. Теперь у него появился законный повод еще раз прийти в мастерскую.
Мохов оказался угрюмым и неразговорчивым типом. Он избегал смотреть клиенту в глаза и отправлял того к механикам. Однако отделаться от Лаврова было трудно. Когда возник спор об оплате услуги, Мохову пришлось самому вмешаться.