Тарантул

– Разумеется.

– Зачем?

– Надо было начинать марать Лаптева. Но тут малость промашка вышла: вместо того, чтобы его "бомбить", ты занялся этим Василь Ванильевичем, мудаком, прости, Господи...

– А Полина?
– спросил я, чувствуя свое сердце и попорченную черную кровь.
– Она сама в петлю или?..

– Помогли девочке, - призналась с детской непосредственностью.

– Зачем ее-то?

– Случайность... Увидела меня с дядей. Жаль, но что делать? А вдруг она...

– Мы с ней не встречались.

– Знаю, да мало ли чего в нашей жизни. Иногда она, сучка, такие подпускает выверты.

Я мог убить её, Вирджинию, убить эту болтливую и претенциозную блядь Варвару Павловну, убить изощренную ведунью Верку одним движением руки... И все, на этом бы кошмар ночи закончился... Закончился ли?..

– И что дальше?
– прохрипел.

– Спокойно, Чеченец, - удивилась моему состоянию.
– Ты - боец, или кисейная барышня?

– Бар-р-рышня, - рявкнул я.

– Ну-ну, - и продолжила: пришлось запускать Чеченца по слабенькому наркотическому следу, использовав господина Соловьева. (Я уже устал удивляться и поэтому молчал, не задавая никаких вопросов.). Все последующие события - пожар в притоне, дедок с нервно-паралитическим газом, выброс тела на промерзлое ночное поле, взрыв "Вольво", встреча с "ворами в законе" и проч., должны были привести Чеченца... к "наркобарону" Лаптеву.

И пока происходили все эти события, обрабатывались компаньоны, мол, кто-то допускает утечку информации по поставкам и снимает сливки со счетов. А что может быть страшнее подозрений в нечистоплотности того, с кем недавно приятельствовал и кому доверял?

Хитрой бестии, как понял, пришлось приложить максимум усилий, чтобы между обществом спасения самих себя "Красная стрела" и торговым домом "Русь-ковер" не возникла испепеляющая война. Рано было для боевых действий местного значения.

К Новому году была проведена тщательная предварительная подготовка к ликвидации Лаптева: пасынок-курок был взведен, осталось подвести компаньонов к мысли, что главный бухгалтер и есть та паршивая овца, портящая все стадо. Это удалось без труда. Каждая сторона услышала то, что хотела услышать. А главное, мол, собирается отправить пасынка на учебу в Англию, чтобы использовать того в своих темных делишках. И было принято решение: ликвидировать хапугу, чтобы другим неповадно было. Под бой кремлевских курантов.

Однако перед Вирджинией стояла сверхзадача: с помощью хакера сделать большинство счетов "нулевыми", то есть умыкнуть все суммы и перевести их на особый счетик.

Это удалось не без труда, но удалось. Несколько миллиардов долларов были "забиты" в компакт-диск плюс дополнительная дискетка. Потом произошла аккуратная подмена дисков, и Лаптев стал обладатель невероятного даже по нынешним временам капитала, правда, не зная об этом.

Единственная оплошность была допущена в том, что он, лукавец, перепрятал диск и дискетку, чувствуя шкурой угрозу своему благосостоянию, да оно и к лучшему получилось. С морокой и нервотрепкой, однако какая интрига удалась. Всем интригам интрига. С использованием самых современных достижений наук. С надрывом и душевными волнениями всех участников шоу-представлений. Тех, кто, конечно, оставался жить. Хакер, например, был мгновенно уничтожен как самый главный свидетель игры на заманку*.

* Игра на заманку - картежная игра, в которую незаметно втягивается намеченная жертва (жарг.).

Наступило 31 декабря. Все заинтересованные стороны были подведены к рубежу и жаждали кровавой мести.

Действия Чеченца контролировали две независимые друг от друга стороны: краснострелочницей Алисой и "съемочной" группой "Русь-ковер". (Тут, надо признаться, я заматерился, как усопший. Потому, что матерился про себя.).

Потом наступило 1 января и как-то ненароком выяснилось (госпожа Литвяк постаралась), что все личные счета пусты, как пустыня Гоби. И началось такое!..

– О, Чеченец, - смеялась моя попутчица, - если бы ты видел их морды!.. Жопы - не морды.

– И началась кровавая катавасия, - подвел черту к повествованию.

– Ага. Дураки, что с них взять, кроме пластиковой карточки.

– И все это ради куска пластмассы?

– Ничего себе - ради. Пятьсот миллионов - мой процент за вредный труд.

– Алоиз тоже за процент трудился?
– решил уточнить.

– Ага, был приставлен Серовым к твоему отчиму. Дурак, чуть не поломал картинку.

– А откуда вы все знали... о всех событиях на даче?

– Все оттуда, Чеченец, жучки-паучки... Да, какая сейчас разница? Все, шах, - похлопала по сумочке, и мат!

– И десяток трупов.

– Все это пустое, Чеченец. Цель достигнута, и мы будем жить-поживать и добра наживать.

– Жить-поживать, - повторил.
– А зачем я тебе? И почему так уверена, что соглашусь после всего... в бунгало?..

– Бунгало не будет - будет замок. На берегу океана, - взмахнула рукой.
– На нашем острове.

– А если карточка фальшивая?
– решил сбить торжествующую суку.

Она засмеялась - нет, мой миленок, проверено - баксы есть. А почему не кинули, могли бы спокойно это сделать?..

Балда ты, Серов-старший мне ручки целовал от благодарности, что я ему подарила жизнь. Сам понимаешь, счета каких людей там засветились. Не нашел бы - каюк. А так, пожалуйста, за десять процентов. Тьфу, они эти башли за месяц нагонят. Так что все счастливы и довольны.

– Кроме меня, - сказал я.

– А в чем дело?

– Она ещё меня спрашивает?
– сдерживался.
– Ты тварь и блядь! Играла мной как куклой. А я ещё живой. И ты хочешь, чтобы после всего... я в твое еб... ное бунгало?!..

– Да, Бога ради, выбор за тобой, Чеченец, - ощерилась.
– Не хочешь, не надо... Тоже нашелся - святой. По воде ходишь, да?

– Пошла ты!..

Иступленная ярость разрывала мое тело. Было такое впечатление, что из моей оболочки пытается выбраться некое отвратительное существо. Не скурлатай ли? Прав был Сашка: эти чудовища живут в нас, они до поры до времени хоронятся где-то там, в кишечных теплых трубах, чтобы потом... Нет, надо сдержаться - жизнь в аду только начинается.

Из ночи наступал напряженный гул искусственного происхождения. Этот гул был мне знаком: когда появлялся над выстуженным войной Городом, это означало одно - будут бомбить мертвых. Потом увидел дальние мазки огней аэропорта Шереметьево, где под сапогами бдительных пограничников находилась невидимая черта. Не переступить ли её гражданину Фонькину Э. Э? И никаких проблем - родина забудет героя, а он, лежа под кипарисами у бархатной океанской волны, забудет её, великую и преданную. Хороша перспектива!