Татаро-монголы в Азии и Европе
Шрифт:
Несмотря на страшное разорение, русский народ не смирился. Сохранилось предание о рязанском богатыре Евпатии Коловрате, который собрал из уцелевших от побоища в Рязани дружину в 1700 «храбров» и нанес немалый урон неприятелю в Северо-Восточной Руси: «Сильные полкы татарскыя проеждяя, бьяше их нещадно». Воины Коловрата появлялись там, где враг их не ждал, и наводили на него ужас. По словам поэтической повести, суеверные монголы говорили: «Сии бо люди крылатый и не имеюще смерти, тако крепко и мужественно ездя бьяшеся: един с тысящею, а два — с тмою» [981] .
981
«Воинские повести Древней Руси», под ред. В. П. Адриановой-Перетц, М.—Л., 1949, стр. 13–14.
Борьба шла и в других землях. Уходя из пределов Руси на запад, монгольские воеводы решили обеспечить себе продовольствие в Киевской земле. Войдя в соглашение с боярством Болоховской земли, они не разорили здешних городов и сел, но обязали местное население снабжать свое войско зерном: «Оставили бо их татарове, да им оруть пшеницю и проса». Однако галицко-волынский князь Даниил Романович, возвратясь из Польши на Русь, предпринял
982
ПСРЛ, т. II, стлб. 792.
Боролись и жители Черниговской земли; в этой борьбе участвовали люди разных состояний. Папский посол Иоанн де Плано Карпини (в 1245–1247 гг. посещавший Сарай и Каракорум) сообщает, что в бытность его на Руси черниговский князь Андрей «был обвинен перед Батыем в том, что уводил лошадей татарских из земли и продавал их в другое место; и хотя это не было доказано, он все-таки был убит» [983] . Угон коней, как мы ниже увидим, был хорошо известной формой борьбы со степными завоевателями.
983
Плано Карпини, История монголов, СПб., 1911, стр. 9.
О борьбе других народов с монголами сведений не больше, притом они зачастую дошли до нас во враждебной передаче. Прежде всего следует сказать о восстании в Поволжье, во главе которого стояли булгарские вожди Боян и Джику, половецкий предводитель Бачман и асский (аланский) руководитель Качир-Укуле [984] .
Джувейни, который, как и многие другие персидские историки того времени, был на службе у монгольских правителей, повествует, что среди половцев «оказался один по имени Бачман, который с несколькими кипчакскими удальцами успел спастись; к нему присоединилась группа беглецов. Так как у него не было [постоянного] местопребывания и убежища, где бы он мог остановиться, то он каждый день [оказывался] на новом месте». Его отряд действовал в Поволжье, где, видимо, встречал поддержку коренного населения. «Мало-помалу, — пишет Джувейни, — зло от него усиливалось, смута и беспорядки умножались». Отряд Бачмана умело вел партизанскую борьбу и «где бы войска [монгольские] ни искали следов [его], нигде не находили его».
984
Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский, Золотая Орда и ее падение, М.—Л., 1950, стр. 58–59.
Наконец, Мэнгу-хан и брат его Бучек «пошли облавой по обеим берегам реки», по которой на 200 судах двигалось 20-тысячное монгольское войско. Монголам удалось окружить отряд Бачмана на одном из островов. Отряд мужественно оборонялся; все воины погибли: «Некоторых бросили в воду, некоторых убили, угнали в плен жен и детей» [985] . Бачман был схвачен. Когда Мэнгу велел ему встать на колени, он гордо ответил: «Я не боюсь смерти. Я не верблюд, чтобы вставать на колени» [986] . Его убили.
985
СМИЗО, т. II, стр. 24, 35.
986
«Mediaeval Researches from the Eastern Asiatic Sources», ed. by E. Bretschneider, London, 1887, vol. I, стр. 311–312.
О восстании волжских булгар узнаем от Рашид ад-Дина. Первоначально, пишет он, после разорения Булгарии, «пришли тамошние вожди Боян и Джику, изъявили [монгольским] царевичам покорность, были [щедро] одарены и вернулись обратно, [но потом] опять возмутились» [987] . Для их усмирения вторично посылалось войско Субэдэя после его возвращения из европейского похода.
Есть сведения о сопротивлении и Мордовской земли, тем более примечательные, что (по данным французского посла 50-х годов XIII в. к монголам Вильгельма Рубрука) какой-то мордовский отряд Батый принудил к участию в европейском походе [988] . По сообщению русских и персидских источников, монгольские рати с боем заняли мордовские земли. Как пишет Рашид ад-Дин, они «занялись войной с мокшей, буртасами и арджанами (т. е. эрзянами) и в короткое время завладели ими» [989] . Но венгерский монах Юлиан уточняет, что действительно один мордовский князь «со всем своим народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил» [990] . Мордовские историки полагают, что первый— князь мокши, а второй — эрзи, ушедший к твердям в районе Нижнего Новгорода [991] .
987
СМИЗО, т. II, стр. 35.
988
Вильгельм Рубрук, Путешествие в восточные страны, СПб., 1911, стр. 76, 88.
989
Рашид ад-Дин, Сборник летописей, т. II, М.—Л., 1960, стр. 38.
990
С. А. Аннинский, Известия…, стр. 85–86.
991
«Очерки истории Мордовской АССР», Саранск, 1955, стр. 42.
Не затихала борьба и на Северном Кавказе. Тот же Плано Карпини в числе земель, «доселе
еще не подчинившихся татарам», называл и «некую часть аланов»; он же сообщал, что монголо-татары уже в течение 12 лет ведут осаду «одной; горы в земле аланов», которые, мужественно сопротивляясь, «убили много татар и притом вельмож» [992] . Посол французского короля отметил, что земля черкесов «не повинуется татарам», что лезгины и аланы также не покорены и на борьбу с ними отвлечена пятая часть войск хана Сартака [993] . В Средней Азии яркой вспышкой освободительного движения было бухарское восстание, предводимое Махмудом Тараби (1238 г.). Здесь нашли свою гибель 10 тыс. монгольских воинов [994] .992
Плано Карпини, История монголов, стр. 36, 42.
993
Вильгельм Рубрук, Путешествие…, стр. 66, 88–89, 169.
994
А. Ю. Якубовский, Восстание Тараби в 1238 г. — «Труды Института востоковедения АН СССР», т. XVII, М.—Л., 1936, стр. 121–125.
Следовательно, в то время, когда Батый вел свою рать на Европу, в разных частях Монгольской империи разгоралась освободительная борьба завоеванных, но не покоренных народов нашей страны. Эта борьба предопределила провал монгольского похода в глубь Европы.
Нередко в литературе приходится читать, что монголы вторглись за Волгу ради завоевания Венгрии. Источники говорят о другом. Чингис-хан установил, писал Карпини, что они «должны подчинить себе всю землю и не должны иметь мира ни с каким народом, если прежде им не будет оказано подчинения» [995] . Ранее побывавший в Поволжье венгерский доминиканец Юлиан со слов татарского посла писал о том же [996] . Юлиан предостерегал Белу IV: «Многие передают за верное, и князь суздальский [Юрий Всеволодович] передал словесно через меня королю венгерскому, что татары днем и ночью совещаются, как бы прийти и захватить королевство венгров-христиан. Ибо у них, говорят, есть намерение идти на завоевание Рима и дальнейшего» [997] .
995
Плано Карпини, История монголов, стр. 21, ср. стр. 37.
996
C. А. Аннинский, Известия…, стр. 81–82, ср. стр. 85.
997
Там же, стр. 88.
Так же понимал цели монгольского похода и крупнейший знаток их истории Б. Я. Владимирцов [998] . В европейском походе Батый выбрал традиционный путь кочевников, надеясь создать на венгерской равнине опорную базу своего господства в центре континента. Поэтому, насколько позволяют судить источники, он, двинувшись с основным войском на Венгрию, направил отряды других воевод с таким расчетом, чтобы в первую очередь обезопасить себя от ударов со стороны Польши, Чехии и Болгарии.
998
Б. Я. Владимирцов, Чингис-хан, Берлин, 1922, стр. 150–155; ср. Э. Xара-Даваи, Чингис-хан…, стр. 170.
Монгольские полчища, которые после боев на Руси вторглись в начале 1241 г. [999] на территории соседних государств Европы, встретили, как и повсюду, мужественное, но недостаточно организованное сопротивление. Первой их жертвой стала Польша. Недавно видный польский исследователь Г. Лябуда пересмотрел относящиеся к этой теме источники, разрозненные, и разноречивые, и пришел к выводу, что в основу описания можно положить труд Яна Длугоша, который располагал ныне утраченной монастырской доминиканской хроникой, черпавшей свои известия у современников событий и даже участников битвы при Легнице, вроде упомянутого ею Яна Ивановича [1000] .
999
Прежде вторжение датировалось мартом. См. G. Strakosch-Grassmann, Der Einf all…, стр.68.
1000
G. Labuda, Wojna z Tatarami w roku 1241, — «Przeglqd Historyczny», t. L., Warszawa, 1959, № 2, стр. 189–224; cp.: S. Krakowski, Polska w walce z najazdami tatarskimi w XIII wieku, Warszawa, 1956, стр. 119–153.
Первое вторжение Г. Лябуда относит к январю 1241 г., когда монголы вскоре после падения Киева и, следовательно, во время боев в Галицко-Волынской Руси прорвались к Висле, где заняли Люблин и Завихост, отказавшиеся признать их власть. Через образовавшуюся брешь один из отрядов проник до Рацибужа.
Второй удар в феврале того же года был обращен на Сандомир; разорив этот главный опорный пункт поляков на Висле, монголы тогда же нанесли поражение малопольскому рыцарству в битве под Турском (13 февраля) [1001] . Возможно, что монгольские рати были после этого оттянуты на исходные базы в Руси.
1001
В польской историографии XIII в. сохранились краткие партикулярные записи о нашествии — в хронике Познани, в ее ранней («Rocznik poznanski», — «Monumenta Poloniae Historica», t. III, стр. 9) и более поздней великопольской редакции (там же, t. II, стр. 561), в хронике Кракова («Rosznik kapitulni krakowski», — там же, t. II, стр. 804) и, наконец, Шленской земли (t. III, стр. 678–679).