Татуировка с тризубом

Да, но эти вот, из Мариуполя, выглядели по-западному, но страха как-то не пробуждали. Нашу ладу-копейку они остановили просто рукой, а не советским жезлом. Выглядели они словно серьезная армия, хотя мы знали, что это милиция, потому что так было написано на боку стоящего тут же внедорожника SUV. Такие машины, вроде как, дорожной полиции раздали из частной коллекции Виктора Януковича, когда его резиденцию захватили ребята с Майдана.

Эти были из-под Ивано-Франковска, с запада, их дом находился в доброй тысяче километров к западу отсюда, но точно так же они могли находиться и в тысяче километров к востоку. У себя, в ивано-франковской области, они были обычными гаишниками и носили дебильную форму украинской дорожной милиции. А теперь их переодели под армию, дали в руки автоматы, но в головах, под шлемами, под маскировочной формой, под пуленепробиваемыми жилетами они оставались такими же постсоветскими гаишниками – и звиздец. До их родной области, где они тихо и мирно выдаивали взятки, было с тысячу километров, а вот до линии фронта – всего несколько. До линии фронта, со всеми его трагедиями и драмами, со сломанными жизнями и расхеряченными в холодину домами, было всего лишь несколько километров, а они затормозили нас здесь и, как ни в чем не бывало, рассчитывали на взятку. Как всегда, как будто у себя дома. Инстинкт оставался инстинктом. Впрочем, а может быть по-другому они просто и не умели.

Старая лада-копейка, которой управлял Виталий, издали выглядела так, словно едва-едва ездила, потому именно ее и выбрали. Срабатывали только три скорости, тормоз схватывал у самого пола, сцепление гуляло, но все это как раз никто и не проверял. Наверняка им этого и не хотелось. Я их понимал, мне бы тоже наверняка не хотелось. Но они выглядели разочарованными фактом, что все указатели и фары работали. Под капотом все тоже было более-менее в порядке, тогда они начали шерстить документы Виталия, пока, в конце концов, чего-то не дошерстили. Нам приказали оставаться в копейке, сами пошли в SUV. Мы курили с Виталием и мерзли, потому что холодно было ужасно. Виталий нервно поглядывал в зеркальце и, чтобы как-то убить время, рассказывал, как служил в армии в Херсоне, аккурат, когда русские занимали Крым. Сам он был танкистом. Правда, ему не очень-то и было что рассказывать, потому что, говорил он, им приказали ничего не делать и оставаться на базе. Парень глубоко затягивался сигаретой "кэмэл" в желтой упаковке и мрачно прибавлял, что теперь вот его приятели на него выступают, что он, мол, отдал Крым русским. И не то, говорил он, чтобы сильно рвался в бой – у него жена, дети, бизнес по монтажу кондиционеров – та, блин же, сверху же поступали приказы тихо сидеть по базам.

Выкурили мы где-то по четыре сигареты, Виталий закончил рассказывать про службу в танкистах в Херсоне, все чаще начал поглядывать в зеркальце и ругать пидоров с Западной Украины, которые не отдают документы и явно требуют взятку. Наконец, после миллиона лет ожидания, из внедорожника лениво вылез мент и, постукивая документами по ладони, словно в дешевом фильме, ели волоча ноги по замерзшей в камень земле, подошел к ладе-копейке Виталия. Мина при этом у него была такая, словно в этих документах он уже обнаружил государственную измену. Мент сделал жест рукой. Виталий вздохнул, вылез из машины и пошел за ним. Теперь уже я один нервно курил и поглядывал в зеркальце. Остальные мусора из Франковска, переодеты в армейских, стояли на обочине и высматривали, кого бы сцапать следующего. Я вышел из лады и подошел к ним. А это были пацаны. Говнюки с гладкой кожей, с обкусанными ногтями и сволочизмом в глазах, выращенные на российских сериалах. На шоссе, в тени Азовстали, подпрыгивали машины. Какие-то "лады-самары", какие-то "зазы", какие-то внедорожники, некоторые дорогие, а некоторые – только изображающие из себя дорогие.

– Может этого вот, - обращался младший к старшему, а тот посылал его.

– С этим все в порядке. Гляди: нормальная тачка. Что ты у него найдешь? А вот тот, гляди?...

– Тот тоже нормальный, - обиделся младший.

– Но получше, - ответил старший и замахал рукой. Мужик за баранкой съехал на обочину, матюгаясь при этом, наверняка, на чем свет стоит. Он знал правила игры, все знали. Младший пошел его обрабатывать, а старший со скуки стал меня обо всем расспрашивать. Сколько в Польше зарабатывает полицейский, берут они или не берут, как оно вообще живется, каких машин больше всего ездит, много ли "лад" еще осталось.

Вернулся Виталий. Он был взбешен и молча сел в машину со стороны пассажира, хлопнул дверью.

Я открыл двери со стороны водителя, вопросительно глянул на него.

– Тысячу гривен, - без всякого вступления сказал тот. – Тысячу гривен с меня сдоили.

Он взглядом указал мне на водительское место.

– Садись, - сказал. – Они сказали, у меня нет какой-то там печати, так что за руль мне нельзя.

Поселок Восточный, лежащий практически на границе территории, занимаемой боевиками ДНР, тоже пытался жить нормально, хотя несколько дней назад его обстреляли из ракетной установки "Град", наследницы "Катюши". "Град" – это сорок одновременно отстреливаемых ракетных снарядов. Со стороны стреляющего атака "града" выглядит весьма эффектно: из ствола установки в сторону горизонта одна за другой выскакивают длинные раскаленные полосы, а через мгновение весь этот горизонт раскаляется и начинает гореть. В субботу 24 января этим горящим горизонтом как раз был поселок Восточный в Мариуполе. Погибло более тридцати человек.

Ролики с обстрелом можно найти в Интернете. Поначалу над жилыми кварталами раздался резкий, пронзительный грохот: люди на улице замерли, автомобили остановились. А потом осветились взрывы, пошел черный дым. Люди бегом бросились по домам, в убежища, автомобили рванули с писком шин. На одном из роликов видно, как снаряд града попадает в автомобиль или рядом с ним: машина тут же была поглощена желтой вспышкой, потом все затянуло тяжелым дымом.

Когда мы, вскоре после того, прибыли на место, в поселке Восточный уже проходил большой ремонт, уборка, исправление и возврат к нормальной жизни.

Дыры, которые снаряды града вырвали в стенах жилых домов, временно были закрыты одеялами. Хозяева разбитых квартир выбрасывали мусор в окна. Народ ложил новые крыши, сметал обломки, исправлял перебитые электропровода, вставлял стекла в окна. На стоянке на улице Олимпийской собрали сожженные, почерневшие останки автомобилей. По поселку крутились добровольцы с Азовстали: они помогали вывозить мусор, обломки и разбитое стекло, которое по всему Восточному хрустело под ногами. Народ приводил поселок в порядок. Мужики и женщины глядели на оставшиеся от снарядов дыры, качали головами и повторяли: "суки, суки", с этим российским протяжным и шипящим "с".

Здесь люди на журналистов реагировали нервно.

– Думаете, это сепаратисты обстреляли? – верещала на нас какая-то бабка в синем пальто. – Это укропы! В своих стреляли, чтобы на Донецкую Народную Республику подумали! А вы, - схватила она меня за куртку, - пропаганда! Люди, тут пропагандист!

– Да оставьте человека в покое! – кричала на нее другая женщина. – Какие укропы, все с той вон стороны прилетело, - указывала она пальцем на восток, - там что, укропы стоят или сепары?

Воронки от "градов" на удивление маленькие: несколько десятков на несколько десятков сантиметров. Но вокруг них разбросаны осколки. В Восточном ими посечены стены, рекламы, вывески, бигборды. Два снаряда упало возле школы. К счастью, это был выходной день, какие-то занятия проходили только в спортзале. Мелкие осколки прошли сквозь густую сетку в окнах, ранили детей.

– Наш швейцар стоял в школьном фойе, - рассказывала одна из учительниц, - а обломки по фойе летали во все стороны. Чудо, что с ним ничего не случилось. Вот только швейцар до сих пор в себя не сможет прийти.

Грады ударили и в детский садик. Один из снарядов попал внутрь здания. Мы подошли туда. Рабочие с Азовстали выбрасывали мусор через разбитое окно. Здесь тоже кипела дискуссия о том, кто же стрелял.

– Вы поглядите на угол наклона, - пояснял один из рабочих. – Опять же, это через окно влетело, а окно на восточной стороне, то есть, иначе как с востока снаряд прилететь не мог, а на востоке украинцам негде было бы этот "град" поставить, вы же сами знаете, что сразу за городом начинается ДНР; подумайте, люди!

– А ты шо, специалист по баллистике? – тут же начал возникать другой. – Ты давай мусор выбрасывай, а не умничай, Шерлок Холмс долбаный!

Следы от обстрела в поселке Восточный смешались с последствиями урагана, прошедшего над городом: срывал крыши, ломал деревья.

– Сначала по нам ураган ударил, а потом "град", - печально улыбается бабушка Люба. Она живет на первом этаже, снаряд взорвался неподалеку от окна, окна выбило. Сейчас внук прибивает к фрамуге толстую пленку.

– Вам кто-нибудь помогает? – спросил я.