Тайгастрой

Смурыгину было лет двадцать пять, в комсомоле считался он переростком, а о приеме в партию пока не думал. От разговора с Журбой уклонялся. Парня, видимо, смущало, что раз он станет коммунистом, то работы прибавится, придется построже держать себя на производстве и в быту, а этого не хотелось. Ближайшим дружкам своим он говорил:

— Вступить в партию — это то же самое, что жениться... Кончилась твоя холостяцкая жизнь...

Смурыгин приехал на стройку из Ялуторовска, что близ Тюмени, любил свой городок, хорошо знал историю отбывавших в Ялуторовске ссылку декабристов: его отец работал в музее. Рассказы Смурыгина о декабристах ребята слушали всегда с интересом.

Через день бригада Смурыгина приступила к ударной работе, но сорвалась. Надя Коханец занялась людьми и, поразмыслив, решила предложить Гребенникову перевести в бригаду огнеупорщиков Ванюшкова.

— Способный парень. Сейчас я не беспокоюсь за бригаду, пойдет! Вместо Ванюшкова оставим Гуреева. А Ванюшков, надеюсь, быстро овладеет огнеупорной кладкой. С людьми он работать умеет.

— Не возражаю. Но я думаю, что теперь, когда прибыли экскаваторы и транспортеры, можно не только Ванюшкова перебросить на огнеупор. Земляные работы на исходе, а огнеупорные становятся на очередь. К ним надо подготовить людей.

— Я займусь этим, товарищ Гребенников.

Надя впервые пришла к начальнику строительства и волновалась, не зная, как он ее встретит. Но Гребенников был прост, тревога ее рассеялась.

Деловой разговор занял несколько минут, но Надя не уходила. Ей хотелось побыть с Гребенниковым; начальник строительства нравился ей той собранностью, за которой чувствовались воля, многолетний опыт, серьезные знания. Хотелось спросить: доволен ли он работой молодых украинских инженеров. Ей казалось, что она, Волощук, Митя Шахов и другие инженеры сразу вошли в производство, освоились с новой обстановкой. Конечно, пригодилось то, что все они до поступления в вуз работали на заводе.

Гребенников понял настроение молодого инженера.

Выслушав ее, он сказал, что управление строительством довольно работой молодежи, что Тайгастрой — хорошая школа жизни, что если в настоящее время украинские строители, доменщики, мартеновцы, прокатчики, украинские инженеры, мастера, квалифицированные рабочие помогают сибирякам создавать новую индустриальную базу — третью базу в Союзе, то, с другой стороны, немало сибиряков помогает украинцам строить Днепрогэс, чудесные заводы Запорожья, Никополя, Кривого Рога, Харьковский тракторный.

— Пройдет еще немного времени и наш Тайгакомбинат подготовит такую армию специалистов средней и высшей квалификации, которую можно будет использовать во всех республиках нашего Союза. Приходите, товарищ Коханец, когда вздумаете. И без докладов, и необязательно по сугубо неотложному делу. Иной раз человеку просто надо поговорить по душам, я понимаю.

— Решили тебя, товарищ Ванюшков, из землекопов переквалифицировать на огнеупорщика, — сказала Надя, придя на участок. — Специальность хорошая. Ты коммунист. Несколько дней посмотришь, как работают другие, сам на укладке постоишь, потом бригадиром станешь. Тебе это предложение подходит?

Ванюшков молчал.

— Товарищ Гребенников тоже так думает, ты справишься и будешь хорошим бригадиром.

— Товарищ Гребенников обещал перебросить меня в бригаду арматурщиков... — сказал Ванюшков, действительно просивший начальника строительства об этом с первого дня приезда на площадку.

— Справимся с воздухонагревателями, тогда попрошу, чтоб перевели к арматурщикам.

— Да и к людям своим привык...

Он не сказал, что ему тяжело расставаться с Фросей.

— Расставание не на долгий час. Когда освоишь дело, к тебе в бригаду перебросим лучших, кого отберешь сам.

— Слушаюсь!

Через неделю комсомольца Смурыгина сняли с бригадирства и поставили на звено. На собрании объявили, что новым бригадиром будет Ванюшков — первый «звездочет» на площадке.

А еще через неделю Надя решила, что бригада может выдвинуть свой встречный план футеровки. Собрались втроем: она, Женя Столярова и Ванюшков. Работу рассчитали на каждый день, на каждый час: первого августа строительство отмечало годовщину со дня заливки первого кубометра бетона под фундамент печи-гиганта, и к этой дате бригады брали на себя дополнительные обязательства.

Пересмотрели списки бригады: большинство прибыло на строительство недавно, настоящих огнеупорщиков насчитывались единицы.

— Норма три с половиной тонны на человека за смену — немалая норма. Больше на строительстве не давали, — сказал Ванюшков, уже познакомившийся с работой огнеупорщиков площадки.

— Надо дать пять!

— Но и тогда не уложимся, — подсчитывала Надя. — При таком расчете не хватит семи дней.

— Жизнь покажет. Возможно, чего-нибудь не учли.

Женя сделала записи в той же тетрадке, где были формулы из механики и незаконченное письмо к родителям в Ленинград.

После разработки графика Надежда пошла к начальнику доменного цеха Роликову.

Инженер был зол. Ему многое не нравилось в работе цеха, но он каждый раз вынужден был уступать давлению молодежи, которая находила поддержку своим начинаниям у Журбы, Гребенникова и Бунчужного.

Роликов принадлежал к той части старых инженеров, которые за свою многолетнюю жизнь хорошо усвоили технологию производства, много раз проверили ее на практике, привыкли к определенному ритму, гарантировавшему порядок в цехе и душевный покой руководству. Им казалось, что в этом многократно проверенном деле никто более ничего не создаст и, значит, не к чему ломать копья.

Надя сказала, что комсомольская бригада берет на себя строительство воздухонагревателя №2.

— Не справитесь. За каупер отвечать буду я, — протестовал Роликов.

— Мы советовались с профессором Бунчужным. Он одобрил проект. Мы отобрали лучших ребят. Воздухонагреватель будет комсомольским!

— Кауперу безразлично, кто его выкладывает, а мне нет.

— А мне думается, что и воздухонагревателю не безразлично, кто его выкладывает, товарищ Роликов! — резко заявила Коханец, испытывая неприязнь к «жуку» (так однажды в ее присутствии назвал Журба Роликова).

— Издеваться над техникой в своем цехе я не позволю! Я также хочу дать каупер к сроку. Пожалуйста, не думайте, что каждый старый беспартийный спец — враг или равнодушный созерцатель! И вы как коммунистка должны это знать лучше меня.

Роликов нервно затеребил пальцами. Он вынул записную книжку, сделал подсчеты и снова вспыхнул.

— Время — не резина! Я удивляюсь, как вы, инженер, могли согласиться с такими комсомольскими расчетами!

— Я попрошу вас, товарищ Роликов...

— В чудеса не верю!