Тайна Дома трех вязов

После ужина мы открываем выдержанный ром, настоящее чудо, один из самых ценных винтажей в моем погребе. Двадцать лет его выдерживали в бочках из-под коньяка, а затем в бочках из-под бурбона.

– Когда у вас выдастся свободная минутка, Александр, я бы хотел, чтобы вы спустились вниз и выбрали две бутылки… любые, на ваш вкус. Возьмите их с собой, это подарок.

– Месье, вы же знаете, что я не разбираюсь в винах. И не смогу оценить ваш подарок по достоинству.

– Неважно. Просто когда будете их пить, думайте обо мне.

От очага веет мягким теплом, и меня обволакивает дрема. Александр ставит пластинку, финал «Дон Жуана». Едва мой бокал пустеет, он подает мне другой. Чудесный виночерпий…

– О чем бы вы хотели написать, когда вырастете, Александр? Ведь вы говорили, что хотите стать писателем…

– Пока не знаю.

– У вас должно быть какое-то представление о сюжете.

– Именно этого мне и не хватает.

– Так черпайте вдохновение из того, что вас окружает. Именно так я и поступил. Зачем искать черную кошку в темной комнате?

– Если бы все было так просто…

– Вот вы гостите в Эмбрунсе – отличный сюжет для романа.

– Вы так думаете?

– Конечно. Единственная встреча блестящего молодого студента и старика с наклонностями мизантропа, да еще и возможного убийцы! Из этого можно сделать что-нибудь интересное.

– Я вовсе не блестящий студент, а вы не…

– Что? Сомневаетесь, что выбрать: «мизантроп» или «убийца»?

– Ни то ни другое, месье. Просто мне не нравится, когда вы так говорите.

– Я говорю вам только правду. Конечно, придется изобрести несколько сюжетных поворотов, чтобы сделать историю захватывающей. Если б я писал эту книгу, то сделал бы вашего персонажа главным источником разного рода неприятностей.

Он встревоженно смотрит на меня.

– Почему вы так говорите?

– Это же очевидно! Мы уже встречали в книгах одиноких писателей, которые запираются от мира в старых особняках. Но вы… интересная личность. Читатель сразу же захочет выяснить, что же вы затеяли.

– У меня не слишком богатое воображение.

– Воображение не падает с неба, его нужно искать.

Я продолжаю пить. Иногда закрываю глаза и на мгновение замираю, но музыка помогает мне держаться на плаву.

Don Giovanni, a cenar teco M’invitasti, e sun venuto! [22]

– Вы понимаете по-итальянски, Александр?

– Нет, не понимаю.

– Il dissoluto punito…

– Прошу прощения?

– Это настоящее название «Дон Жуана»: «Наказанный распутник». Знаете, я провел детство в Риме. Мой отец был в некотором роде дипломатом. А мать опубликовала замечательный перевод «Божественной комедии». Итальянский для меня практически родной язык.

22

Дон Жуан, ты приглашал меня отужинать с тобой, и я пришел! (ит.)

– Я читал об этом.

– Я был несправедлив к родителям. А потом их не стало, и я понял, как мало их ценил. Никогда не вините родителей в своих проблемах. Пообещайте мне, что будете более снисходительны к своим.

– Обещаю.

– Завтра я расскажу вам о своем детстве, если хотите. Разве не говорят, что именно в этот период происходит все самое важное? Это может вас шокировать…

– Вы имеете в виду «заинтересовать»?

– Разве я не так сказал?

Мне нужно поспать. Недолго, всего несколько минут. У меня такое ощущение, что даже в самые тяжелые минуты одиночества я не пил так много, как сегодня. Александр не только ничего не сделал, чтобы обуздать меня, но и оказался грозным сообщником.

Будит меня громовой голос статуи Командора:

Pentiti, scellerato! [23]

Я даже представляю себе адское пламя, которое вскоре охватит этого негодяя. Александр на месте, сидит напротив меня. Он смотрит на меня, но ничего не предпринимает.

– Александр, верите ли вы, что человек всегда несет наказание за дурные поступки?

– Не знаю. Полагаю, все зависит от того, насколько дурны эти поступки.

– Я говорю об ужасных поступках…

– Считается, что можно избежать суда человеческого, но не Божьего.

23

Кайся, негодяй! (ит.)

– Вы верите в Бога?

– Я агностик, месье. А вы?

– Раньше я не верил в Бога. Но теперь сомневаюсь. Когда чувствуешь, что конец близок, лучше принять меры предосторожности.

Dammi la mano in pegno! [24]

Последняя сцена оперы всегда вводила меня в экстаз. Но сегодня она приводит меня в ужас. Пойду ли я за статуей, если она протянет мне руку? Осмелюсь ли встретить свое возмездие?

E l’ultimo momento! [25]

24

Дай же руку в знак согласия! (ит.)

25

Это последняя возможность! (ит.)

Да, конец наступит. Я только надеюсь, что наступит он как можно позже.

По щекам стекает влага. Похоже, я плачу. Удивительно, какую власть имеет музыка над нашими душами…

– Фабьен?

– Меня зовут… Нет, ничего, я слушаю.

– Простите меня.

– За что?

– Разве вы не понимаете? Простите меня за то, что я украл ваш успех.

– Быть может, вы сделали это не нарочно…

– Конечно, нарочно! Я завидовал вам, и сейчас говорю об этом. Я помню, как я впервые прочитал ваш роман… О, я плакал, как плачу сейчас. Мне кажется, я никогда не читал ничего хоть отчасти столь же прекрасного.

– Мне очень приятно слышать это от вас.

– А вы должны меня ненавидеть! Никто не имеет права красть чужие творения!

– Не расстраивайтесь так, месье. Хотите еще выпить? Это вас успокоит.

– С радостью. In vino veritas, как говорится…

– Истина в вине, – переводит он.

– Хм… хорошо. Мне нравятся образованные молодые люди.

Поскольку я больше не могу поднять бокал к губам, он помогает мне. Заботится, будто мать, которая кормит детеныша. Он склоняется надо мной. Его лицо тонет в тумане. Я вижу лишь очки и всклокоченные волосы.

Chi l’anima mi lacera? Chi m’agita le viscere? [26]

Музыка выкручивает мои барабанные перепонки. Я трепещу всем своим существом. Доведенный до предела, Дон Жуан издает крик отчаяния, и ад разверзается пред ним. В гостиной снова наступает тишина.

– Я знал, что в конце концов ты вернешься…

– Правда?

– Да. Я знаю, что ты умер, но Командор тоже был мертв. Я очень сожалею о том, что сделал… Ты простишь меня, Фабьен?

– Если ваши сожаления искренни, конечно, я вас прощаю.

26

Кто душу мою истязает? Кто терзает мое нутро? (ит.)